В Орле посмотрели «Легенду о Коловрате» (с 5 по 13 декабря). В России прокат фильма начался еще в конце ноября. Фильм ждали, потому что тема его более чем ожидаемая — русская история, русский герой. Ждали художественного произведения, как минимум, пробуждающего национальное самосознание. Что получили? Одни именитые рецензенты считают, что «Легенда…» — это прорыв в национальном кино, другие более сдержаны и называют фильм добросовестной неудачей авторов. Один из пишущих сравнил фильм с известным китайско-американским «Героем». Сравнение было не в нашу пользу. Но само по себе это ассоциативное обращение к одному из лидеров мирового проката начала двухтысячных годов, как мне кажется, помогает понять, почему «Легенда о Коловрате», скорее, не оправдала наших надежд.

Начнем с того, что сюжет кинолегенды весьма вольно отражает летописный первоисточник — средневековую «Повесть о разорении Рязани Батыем». Авторам фильма зачем-то понадобилось корректировать имеющийся исторический материл. Достоверных фактов о той эпохе и так мало, так зачем же искажать то, что написано пером?

В летописной повести Евпатий находится далеко от Рязани в момент нашествия Батыя. Он — в Чернигове, «в командировке». Этим и объясняется, что будущий герой опоздал прийти на помощь родному городу и застал Рязань уже сожженной. Но авторы фильма зачем-то отправляют своего Евпатия в составе посольства княжеского сына Федора к Батыю. А потом «водят его по пустыне», надеясь вместе с ханом Батыем, что «метель убьёт их». Летописный факт жестокого и подлого избиение посольства в орде для авторов — лишь повод для очередной киносхватки с использованием холодного оружия. Зрелищно. Но мелковато для серьезного кино.

«Всё наше возьмёте, когда нас не будет», — говорит киношный Коловрат хану, и якобы это провоцирует фехтование с превосходящими силами противника. Но к чему такое пренебрежение деталями летописи? Ведь в «Повести…» недвусмысленно сказано, что хану было мало покорности и даров рязанцев, он захотел грубо унизить княжеского сына, и его свиту, потребовав от русских мужчин кроме дани отдать ему ещё и жен.

Согласитесь, это в корне меняет ситуацию: из могущественного и величественного в своей силе завоевателя Батый превращается (и именно так сказано в летописи) в безбожного, лживого царя поганых. И тогда столкновение Рязани (Руси) с ордой приобретает уже оттенок цивилизационного противостояния: христианская нравственность сталкивается с языческим культом плоти и грубой силы. И тогда и столкновение Рязани (Руси) с ордой приобретает уже оттенок цивилизационного противостояния.

Но, видимо, у режиссёра узбекского происхождения Д. Файзиева своё видение. Орда в его изображении предстает как грозная, технически оснащенная, а значит (как же иначе?) — вполне цивилизованная сила. Достойный противник. Батый — и вовсе красавец из китайской сказки. Невольно вспомнишь «Александра Невского» и его ордынцев от другого не совсем русского режиссера С. Эйзенштейна. Какой, однако, разный цивилизационный подход в изображении одних и тех же персонажей!

Дальше сюжет «Легенды…» вообще становится некой условностью. Сцены гибели князя Юрия, его жены и простых рязанцев проходят отдельными эпизодами, как бы воспроизводясь в воображении Коловрата и его людей, достигших, наконец, после блуждания в пурге рязанского пепелища. В летописной повести князь Юрий погибает в неравной битве с ордой на границах своего княжества, в чистом поле и со славой. В фильме его расстреливают как пленного. В повести княгиня рязанская Евпраксия бросается с башни с ребенком на руках, едва узнав о гибели мужа, ещё до начала осады города. В фильме — она делает то же самое, но как бы под страхом неминуемой гибели от рук толстого татарина, который загоняет её на башню. Как говорится, почувствуйте разницу: страх неминуемой смерти и желание разделить судьбу близкого человека, когда угроза собственной гибели не так очевидна — согласитесь, это не одно и то же.

Летописные герои и их гибель демонстрируют нам особенности нравственного поведения русских людей времён Батыева нашествия. Фильм, в лучшем случае, в который раз убеждает зрителя: да, на войне как на войне — либо мы их, либо они нас. Стоило ли ради этого браться за такой материал?

Киношный Евпатий начинает партизанскую войну против орды. Калейдоскоп фэнтезийных сцен окончательно уводит зрителя от истории Руси и осмысления исторических образов. По стилистике все эти фехтовальные изыс­ки, кручение мечами и воинственный рев напоминает Голливуд. Тут и «Властелин колец», и «Битва престолов», и, конечно же, «300 спартанцев» З. Снайдера. Не спасает ситуацию и образ отшельника монаха Нестора, который сопровождает отряд Коловрата, а потом гибнет вместе с ними. Образ явно «не работает». Авторы фильма не знают, что делать с ним, какую смысловую нагрузку в него вложить. Православный монах, по идее должный быть носителем неких духовных смыслов, в фильме лишь успешный дрессировщик рисованного медведя исполинских размеров, который в одной из сцен героически топчет татар и спасает Евпатия. Этот явно мультяшный персонаж вызывает лишь досаду: ну зачем же так дёшево!

В финале получается, что фантастически малочисленный отряд Евпатия (в летописи говорится о семнадцати сотнях бойцов!) спасает горстку уцелевших рязанских детей, прикрывая от всей орды их бегство по замерзшей реке на санях под парусом. Символика замысла понятна: дети — это будущее страны.

Малыши в зипунишках, отогревающие своим дыханием замёрзшие узлы канатов, которые мешают поднять парус, — это, конечно, трогательно. Но подлинная русская летопись и летописная легенда о Коловрате не «страдают» современным гуманизмом. Древняя повесть говорит нам о тотально выжженной русской земле и о грехе, за который народу пришлось расплачиваться столь дорогой ценой. В «Повести о разорении Рязани Батыем» — библейский дух и ощущение сакральности происходящих событий. В фильме же мы видим очередную битву Добра со Злом в «общечеловеческой» интерпретации.

Компьютерные декорации тоже весьма абстрактны: некие деревянные крепостные стены, некие многочисленные строения за ними, снятые как бы с высоты птичьего полета. Всё это уже мы где-то видели, в каких-то мировых «киношедеврах» о прошлом человечества. Оно же у нас такое схожее, это прошлое! Все одинаково в дуплах жили и шишкой расчесывались, пока не грянул с запада научно-технический прогресс, а демократия победила королей. Разве что вместо замков в фильме Файзиева мелькают очертания храма, похожего на владимирский Дмитровский собор. Что ж, глобализм допускает использование отдельных национальных символов в своей матрице для лучшего её восприятия аборигенами.

Ну, а теперь давайте вспомним «Героя». Да, это тоже продукт глобализированной киноиндустрии. Зритель советского возраста не раз поморщится, увидев на экране поединки китайских «ниндзя» с полетами и прыжками вопреки всем законам физики. Но у того фильма есть одно несомненное достоинство. Это умная притча о том, что бесконечную череду насилия и зла способно остановить только осознанное непротивление и самопожертвование.

И можно долго спорить, насколько эта мысль соответствует или не соответствует христианскому идеалу, и не есть ли она очередное лукавство со стороны глобалистских сил, интерпретирующих китайскую философию в своих целях. Несомненно одно — в этом фильме есть идея, заставляющая зрителя до самого последнего эпизода шевелить мозгами и невольно втягиваться в процесс осмысления бытия.

Вот чего не хватило «Легенде о Коловрате» — яркой, свежей авторской идеи, способной поразить воображение, заставить задуматься. Есть неплохая актерская игра, хорошие русские лица. Но потрясающей идеи нет. А без этого не может быть русского исторического кино.

В таком кино надо ставить глобальные цели. Если уж прочищать мозги зрителю, так в мировом масштабе, как говаривал легендарный ординарец В. Чапаева, созданный на экране братьями Васильевыми. И начинать надо с веры в то, что современный мир действительно ждет от России послания, спасительной идеи, которая одухотворит дальнейшее развитие человечества. Великие русские мыслители иначе и не представляли себе смысла существования России: если уж быть великой державой, так, значит, влиять на умы.

Мир ждет Слова. Пока эти ожидания пытаются — и не без успеха — оправдывать американцы, навязывая мировому общественному сознанию свой имперский глобализм. Россия молчит, как сфинкс. Кто-то видит в этом молчании лишь омертвевшую форму, а кто-то — затаённый, но однажды проговоренный смысл.

Так вот, от «Легенды о Коловрате», скорее всего, ждали того же — некоего кинематографического послания о смыслах. Но каких? «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет»? Нет, не то. Это уже сказано на века. «Всё наше возьмете, когда нас не будет»? И этого мало для дня сегодняшнего. Стёртая историческая память русского народа, которая вот-вот восстановится, как «вспомнил всё» Евпатий в «Легенде…»? Нет, маловато будет. Наша историческая память — это наши проблемы. Миру она не интересна. Это лишь средство, а не цель.

Так чем же должен был поразить воображение зрителя новый фильм о русской истории? Может быть, тем, о чём ясно и просто сказано в летописных источниках: о грехе и искуплении? Может быть, наш Евпатий Коловрат, воплотившись на современном киноэкране, должен был пробудить совесть мира?

В конце концов, нашествие Батыя 1237 года — это тоже глобалистский проект! И вместо того, чтобы романтизировать, причем явно в «голубых» тонах, образ этого средневекового замысла, можно и нужно было показать его беспощадность и разрушительность для «цветущей сложности» человечества. А, значит, на экране зритель должен был увидеть, что уничтожила орда! Ведь все историки сходятся на том, что в свой «доордынский» период Русь была государством высочайшей культуры, которая была принесена в жертву эгоизму ее князей.

А современный мир? Разве это не схожая картина? Разве не тот же извечный принцип «Разделяй и властвуй» до сих пор торжествует на земном шаре? Всячески подпитывая, а то и напрямую провоцируя усобицу «удельных правителей», новые завоеватели навязывают миру в качестве спасения от надвигающегося хаоса свою глобальную власть. Ближний восток, Латинская Америка, Корея, крушение Советского Союза и, наконец, украинский кризис — разве не убедительно? И противостоят всему этому пока только отдельные Евпатии Коловраты, как правило — русские люди — без надежды на скорую и окончательную победу, но ясно осознающие искупительное значение своей жертвы для будущего.

Впрочем, режиссер Д. Файзиев, автор «Турецкого гамбита» и «Адмирала», сделал то, что смог. А значит, ожидание настоящего русского кино продолжается.

Андрей Грядунов.