Почему РФ нужна программа развития регионов

Глава Орловской области Андрей Клычков вошел в общефедеральную часть партсписка КПРФ под пятым номером. Де-факто, это гарантирует ему кресло депутата. Однако, что в реальности ждет красного губернатора после думских выборов — вопрос открытый.

Как заверил зампред ЦК КПРФ Юрий Афонин, Клычков не будет обманывать своих избирателей и останется на губернаторском посту. «Клычков — член президиума, один из самых ярких молодых политиков, известный в Москве, очень эффективный, энергичный глава региона», —сказал Афонин.
Что думает по этому поводу сам Андрей Клычков, как видит будущее региона и России?

«СП»: — Андрей Евгеньевич, Владимир Путин назначил вас и. о. главы региона в октябре 2017 года. По общему мнению, Орловская область досталась вам не в лучшем состоянии. Сейчас регион демонстрирует впечатляющие показатели. Вы говорите, что вам удалось реализовать опыт, заложенный в других «красных» регионах — Иркутской и Новосибирской областях, в Хакасии. В чем заключается этот опыт?

— Я не хотел бы говорить, что до меня все было плохо, а с моим приходом стало все хорошо. На деле, то, что мы видим сейчас — результат большой системной работы, которая позволяет опираться на опыт, достигнутый моими товарищами, коллегами и друзьями — в Новосибирской области, Иркутской области, в Хакасии. Ну и в целом опираться на позицию, которую Компартия озвучивает на протяжении долгого времени.

Мы разработали свою региональную стратегию экономического развития до 2035 года. Казалось бы, стандартный документ, который принимает каждый регион, и, что удивительно, в отрыве от соседей. Принимаются стратегии развития Орловской области, Липецкой и Тульской областей, города Москвы. Есть в целом стратегия развития страны — но проникающих горизонтальных связей нет.

Будучи на Петербургском экономическом форуме, я обратил внимание, что естественным образом пошел процесс работы между регионами. Все губернаторы понимают, что закрылся импортный рынок — и по комплектующим, и по многим объектам сырьевой переработки. И сейчас стоит задача: организовать внутренние — так называемые народнохозяйственные — связи.

Это те самые связи, которые были в советской плановой экономике, когда регион производящий знал, где у него переработка, и знал, где конечный продукт — результат цепочки народнохозяйственных связей.

И вот сейчас мы идем этим путем. Назову только регионы, с которыми налажены связи по результатам ПМЭФ: Удмуртия, Хакасия, Челябинская, Воронежская, Курская области. Мы с ними договорились: у нас производитель, у вас переработчик — или наоборот, — и мы запускаем процесс.

В нашей региональной программе развития определены конкретные и понятные стратегические цели — и по структуре экономики, и по приоритетным отраслям.

Всего у нас пять основных программ. В них речь идет о социальной составляющей, развитии среды, инфраструктуры, перспективах и задачах инвестирования в регион. Таким образом, мы попытались, — учитывая опыт коллег, — внести плановость и совместить федеральные национальные проекты с нашими региональными и муниципальными программами.

Думаю, такая плановость и стабильность — залог успеха. Приведу один маленький пример, но для меня очень показательный.

Приезжаешь в любое село, где люди — те самые получатели результатов моей работы как губернатора. В каждом селе — своя проблема. Например, кто-то говорит: мы хотим дорогу. Есть несколько вариантов ответов — чиновники пользуются ими, в зависимости от своего отношения к людям.

Один скажет: у меня нет денег — и на этом все заканчивается. Второй — завтра у тебя будет дорога. Но дороги не будет точно: ее невозможно построить за один день. А третий скажет — мы готовы включить дорогу в программу, определить сроки разработки проектно-сметной документации и конкретные сроки, когда мы выполним обязательства по строительству.

Я могу сказать: даже если человек услышит, что проектно-сметную документацию сделают к 2022 году, а дорогу построят к 2023-му, он будет удовлетворен. Но он будет помнить, что власть пообещала дорогу сделать — и нужно будет работу выполнить именно к 2023 году.

Поэтому мы, в Орловской области, сейчас все расписываем по срокам — все объекты, все мои поручения, все выезды. И есть простая система контроля: соответствующее подразделение — департамент, министерство — должно выполнить такие-то задачи. Для этих целей подразделения вносят заявки в бюджет, свои предложения, разрабатывают проектно-сметную документацию.

На самом деле, примерно так и должна быть выстроена работа всей государственной машины. С этого начинал Сергей Георгиевич Левченко в Иркутске — с того, что планово ставил большие задачи и обязательно их выполнял.

Мы пошли по тому же пути — и это абсолютно правильный путь. И как бы это не называлось, вся страна идет в этом направлении. Обратите внимание: национальные проекты — это чистой воды плановая экономика!

«СП»: — Вы говорите, что выстраиваете горизонтальные связи между регионами. Вообще, разношерстность регионов — классическая российская проблема. Что не так делается сейчас в региональной политике?

— Меня всегда удивляет: чем отличается орловский врач или орловский учитель от столичного врача и учителя? Иногда врач или учитель в провинции работает в более тяжелых условиях, но зарплата по сравнению со столичным коллегой у него может быть меньше в 10—15 раз!

У нас нет единого подхода к созданию социальных основ работы всех структур, без которых невозможно представить себе жизнь. Собственных ресурсов у региона недостаточно, чтобы поднять зарплаты учителей и врачей в два-три-пять раз, чтобы зарплата была достойной.

А ведь кто такие учителя? Это те, кто формирует наш будущий фундамент. Дети — те, кто будут управлять нашей страной. Дети — те, кто должны впитать дух патриотизма, любить свою страну. Но если учитель работает по остаточному принципу — как такое возможно?

Иногда на селе бывает так: приезжаешь — а там один человек учитель физкультуры, он же учитель химии, он же учитель английского языка. В такой школе небольшое количество детей, и стоит вопрос, как повысить качество образования.

В таких случаях приходится идти на непопулярные решения. Но когда я вижу, что в сельской школе один учитель замещает все возможные должности, не являясь специалистом по предметам, и у него учится 5-8 детей, я понимаю: я трачу на каждого ребенка из разных бюджетов около 500 тысяч рублей в год, но ребенок образования не получает. Он просто проводит в школе время — это в худшем виде детский сад, куда ребенок ходит до 11-го класса.

Я понимаю: лучше я потрачу деньги, которые мы направляем на детей, иначе — создам один образовательный комплекс. Лучше куплю автобусы, и буду во­зить туда детей. Но в этом комплексе будут учителя, специалисты, и, окончив такую школу, ребенок будет иметь путевку в жизнь.

Беда в том, что у нас в стране не хватает проекта, который бы создавал условия для выравнивания регионов. И второе направление — нет национального проекта по селу. Есть проект по комплексному развитию сельских территорий — это дороги, социальная инфраструктура — и только. Время настало действовать по-другому.

Нам необходимо переходить от урбанизации, от акцентов на развитие городов к развитию села — потому что завтра будет поздно. Сейчас мы вымываем, с помощью ЕГЭ, из села лучших и оставляем тех, кто не смог — в том числе, по вине органов власти — получить качественное образование. И забываем страшную истину: на землю, оставшуюся без людей, приходят люди без земли.

Если мы не хотим допустить такого, если хотим, чтобы на селе создавались рабочие места и жили люди, нам нужно заниматься на селе и социальной инфраструктурой, и строительством жилья. Само по себе это не произойдет.

«СП»: — Распространенная точка зрения — сколько в село не вкладывай, люди туда не поедут. Уклад жизни другой. Что на это можно возразить?

— На селе живут люди, которые умеют работать. Есть такой миф у горожан — якобы на селе одни алкоголики. На деле, на селе не пьют уже много лет, в отличие от многих городских территорий. Там нельзя позволить себе расслабиться: нужно встать с рассветом, покормить скотину, а потом еще работать на комбайне.

Селу сегодня действительно нужны большие деньги. Но их нужно вкладывать — иначе мы получим территорию без людей. Понятно, мы никого в село не затащим, если там улицы по колено в грязи. Поэтому я говорю: нужно создать программу по развитию инфраструктуры села, чтобы люди туда приезжали.

«СП»: — Скажите, на базе Орловской области вы могли бы самостоятельно сделать пилотный проект такого плана?

— Без федеральной поддержки — к сожалению, нет.

«СП»: — Кстати, о ковидном годе. Позиции губернаторов по вопросу борьбы с пандемией разделились. Часть из них выступила в поддержку более жестких подходов к вакцинации. Вторая группа, наоборот, говорила о смягчении ограничений — в том числе вы. Сейчас мы видим всплеск заболеваемости, новый штамм вируса — что делать?

— Губернаторы выбирают — им предоставлено это право и обязанность, — по какому пути пойти: жестко все остановить, либо попытаться найти формат диалога с людьми.

Я на протяжении 2020 года, с апреля, практически в ежедневном режиме общался с людьми с помощью социальных сетей — они очень пригодились в то время. Суточная аудитория была в районе 100-150 тысяч человек. Мы просто разговаривали: сколько человек заболело, сколько умерло, что нужно делать, чтобы не заболеть.

Безусловно, я тогда много чего начитался: что маски зло, что ковида нет, а есть мировой заговор. Потом пошла другая волна — вы мало закрываете. Мы стали закрывать — предприятия услуг, общественного питания — и пошла новая волна: людям действительно не на что жить, это их единственный источник дохода.

В итоге мы, пожалуй, первыми в стране ввели так называемый режим уведомления. Это когда предприятие уведомляет органы власти, что выполнит все условия санитарно-эпидемиологической безопасности, начиная от масочно-перчаточного режима. И мы стали запускать такие предприятия.

Итог этой кропотливой работы виден по экономическим показателям. Мы уже идем на уровне 120% по налоговым и неналоговым доходам в 2020 году. Такие показатели не бывают случайными. Мы вошли в число лучших регионов по наименьшему количеству закрытых предприятий в пандемийный период — 2,5%. При этом, в целом, мы сохранили стабильные показатели по коронавирусной инфекции.

Да, у нас были скачки заболеваемости. Выдалась даже неделя, когда не хватало больничных коек. Но и в это время, с утра до вечера, я объяснял людям меры безопасности. Мы спасали людей в ручном режиме — искали лекарства. Я за 2020-й год выучил все названия медикаментов!

Бывали ситуации: одинокий человек звонит — у меня нет лекарств, я заболел, не могу выйти. И вот мы везем ему лекарства. Мы работали с волонтерами, доставляли продукты питания.
Это был очень напряженный год, но он дал нам возможность подняться вверх по многим показателям. Так, третье место мы заняли по мерам поддержки малого и среднего предпринимательства.

И вот сейчас, на фоне всех этих событий, я понимаю: ужесточение не всегда приведет к результату. Если закрыть все — завтра будет народный бунт, причем обоснованный.
Поэтому нужно объяснять: да, работайте — но есть такие и такие ограничения. Мы вводим в регионе понятие «свободного от ковид пространства» для предприятий сферы обслуживания. Что это значит? Предприятие в рамках порядка, который мы утвердили (он предусматривает вакцинирование, наличие антител) будет функционировать, даже если эпидемиологическая ситуация ухудшится. И я сдержу слово — не стану их закрывать.

«СП»: — Как вы относитесь к обязательной вакцинации?

— Я считаю, прививаться человек должен добровольно — но за одним исключением. Если ты работаешь там, где большое количество людей — ты обязан вакцинироваться.

Я, к примеру, пошел и привился — потому что работаю с людьми. И сотрудников администрации призываю к вакцинации — не дай бог вы кого-то заразите, и человек умрет. Думаю, все сфера услуг и образования должны идти по этому пути. Остальные пусть сами решают, прививаться или нет.

«СП»: — Вы инициировали работу по научному осмыслению образа России будущего. Можно объяснить, каким должен быть этот образ, что нужно, чтобы он стал реальностью?

— Если б я знал ответ на этот вопрос, то не инициировал бы научное обсуждение — с привлечением РАН, а также зарубежных ученых. Именно ученых, а не политиков или политологов.

2020—2021 годы оказались кризисными не только в экономике — в политике, социальной сфере, культурных и межличностных отношениях. На этом фоне нам жизненно необходимо определить, к чему стремиться. Необходимо определить моральные, экономические, идеологические приоритеты — политические, в том числе.

Сегодня руководитель любого уровня занимается тем, что решает рутинные задачи сегодняшнего дня. Он не понимает, что будет через 5—10 лет: у него нет такой цели и нет возможностей для такого планирования.

Он должен решить все сегодня и сейчас. Авария — она сегодня и сейчас. Убрать улицы, покосить траву — это сегодня и сейчас. Выплатить зарплату — сегодня и сейчас.

Но очень важно понимать, что будет в течение 10 лет. Возвращаясь к тому, с чего мы начали — программе социально-экономического развития регионов — это первый шаг к образу будущего.
Образ будущего не может быть орловским, тульским или московским. Образ будущего — это общенациональная стратегия, которая должна быть четко сформулирована и должна в дальнейшем реализовываться.

Президентом утверждена Стратегия национальной безопасности — она долгосрочная. Но ровно таким же подходом мы должны сформулировать — и для людей, и для власти — что мы хотим видеть через некоторое время.

Сегодня мы видим полную девальвацию либеральных западных ценностей — мы должны дать на это ответ. Россия — это страна с другим укладом, страна общинная, где вопросы социальной справедливости и социального равенства являются приоритетными. Значит, хватит играть в игры с частнособственническими интересами, где идеалы отдельной личности получают приоритет над другими.
У нас есть общность. И, безусловно, в рамках интересов общества нужно решать все существующие задачи. Хватит смотреть на Запад. У нас должен быть свой путь, но этот путь мы должны четко формулировать.

«СП»: — Вы включены под номером 5 в федеральный список КПРФ на выборах в Госдуму. Вы намерены сменить кресло губернатора на депутатский мандат?

— В июле исполняется 20 лет, как я вступил в Компартию. Я счастлив, что мой партийный путь был таким — он предоставил мне возможность побывать практически все всех регионах, пообщаться с партийными организациями. Это большая школа, которая предопределила мои взгляды — в том числе, взгляды на карьеру. У меня никогда не было карьерных устремлений — желания любой ценой достичь какой-то должности.

Это высокое доверие со стороны партии — включить меня в федеральный список. Наверное, это и оценка моей деятельности, вместе с жителями Орловской области. Но будем подводить итоги — я обсуждал этот вопрос с Геннадием Андреевичем Зюгановым — уже после выборов. Будем определяться, где я смогу принести больше пользы — и людям, и партии. У меня много планов на Орловщине, и я действительно хочу, чтобы вместе с жителями мы их реализовали.

Андрей Полунин.
«Свободная пресса»,
16 июля 2021 года.