У М. Ю. Лермонтова, чью поэзию очень любит Иван Дынкович, есть стихотворение об ангеле, который несёт на землю с небес молодую душу для рождения нового человека. А главная мысль этого поэтического произведения в том, что всю свою земную жизнь душа сохраняла смутные, но сладостные воспоминания о «горнем» мире, откуда и принес её ангел: «И звуков небес заменить не могли ей скучные песни земли».

У Ивана Сергеевича Дынковича, родившегося в 1990 году «на другой планете», тоже остались смутные воспоминания о мире, который сам он, вроде, и не мог знать в силу возраста, но откуда он как будто был родом. По душе! Там, в мире социализма, прошла жизнь его близких, от которых сам Иван очень много слышал о нем в детстве.

Другой великий русский писатель — Ф. М. Достоевский, которым наш герой заинтересовался в студенческие годы, писал, что у каждого человека обязательно должны быть хотя бы одно дорогое для него, теплое детское воспоминание, которое обязательно станет путеводным огоньком во взрослой жизни. И у Ивана Дынковича есть такое воспоминание. У него было деревенское детство, жизнь в русской деревне, еще не совсем убитой и наполненной достаточным количеством жизнеутверждающих впечатлений для мальчика дошкольного возраста.

В д. Зяблово Сосковского района Иван жил практически безвыездно до семилетнего возраста. Деревня с её жителями и бабушкой Валей заменили ему детский сад. Это был большой и открытый мир. Особенно летом. «Смотри за собой!» — многозначительно напутствовала внука бабушка, и у него начинался длинный, длинный день. Для Сергеича (так называли маленького Ваню мужики в деревне) был открыт каждый двор. Вместе с двумя двоюродными братьями и соседскими ребятишками, которых привозили на лето родители, они пасли коров (их еще было много в личных подсобных хозяйствах вчерашних колхозников), рыбачили и купались вместе со взрослыми, играли в казаки-разбойники и в футбол и просто впитывали впечатления в лесу и на деревенской улице, где неотъемлемой частью пейзажа были гуси и утки. А когда темнело, рядом с деревней, словно сухопутные корабли, плыли комбайны с зажжёнными фарами, а машины развозили по домам людей, весь день работавших в поле.

В сентябре двоюродные братья и сестра уезжали в город. Разъезжались и соседи. После бурного лета, осенью становилось немножко тоскливо и одиноко. Но зато снежная зима была у них на двоих с другом Сашкой.

В жизни Ивана Дынковича была русская печь с тёплой лежанкой. Он помнит и телят, которых в особенно холодное время приносили в дом — к той же щедрой печке поближе. А ещё запомнились неспешные разговоры взрослых о том, «как было» и «как стало». И сравнения эти, заметил Ваня, были всегда в пользу прошлого.

Его бабушка Валентина Антоновна была и до сих пор остаётся неутомимой труженицей. Такими же привычными к упорному и будничному труду были и её соседи. Это был образ жизни, и другого Ваня не видел, не знал. Но мальчик успел уловить, что этим людям, привыкшим к труду, в недавнем советском прошлом жилось лучше, чем теперь, когда Сергеич слушал их разговоры. Так образы людей соединились в мальчишеском сознании с образом эпохи, пусть ещё не вполне ясном, но окрашенном в теплые тона.

Уже в школе именно на эти ранние детские впечатления Ивана легли рассказы учителя истории о том, как зарождалось и развивалось первое в мире социалистическое «государство рабочих и крестьян».
Удивительно, но история дореволюционной России на юного Дынковича произвела гораздо меньшее впечатление, чем история советская. Словно генетическая память срабатывала: народ хотел иметь свою историю, и она началась для него после октября семнадцатого, такая или сякая, но своя. Прежде же была история царей и дворян. По крайней мере, так воспринималась она нашим героем.

И подобные впечатления деревенского мальчика на рубеже 20—21 веков на удивление совпадали с тем, о чем писал ещё до войны известный советский писатель Алексей Толстой в своем знаменитом романе «Хождение по мукам»: «Народ тоже хочет иметь свою историю…». Можно по-разному к этому относиться, но факт есть факт: спустя десятилетия в сознании отдельно взятого потомка русских крестьян отдельно взятой орловской деревни воскресли те же устремления: своя история, в которой простые труженики выходят на первый план, интересней, чем чья-то ещё, пусть даже это тоже отечественная история.

Ученика орловской средней школы № 17 Ивана Дынковича захватывали в советской историографии масштаб и глобальность перемен в жизни абсолютного большинства населения страны. Из дореволюционных эпох такой масштабностью событий его поразила разве что война 1812 года. Как сейчас говорит сам Дынкович, впечатляла «массовость движения вперед», открывающиеся перспективы для простого человека.

Вот эта-то волна впечатлений и ударилась очень скоро о плоский телеэкран, на котором царствовали «великие историки» нашего безвременья Сванидзе, Радзинский и иже с ними. «Как же можно говорить о советской истории так, как будто это был сплошной ГУЛАГ! — недоумевал Иван Дынкович. — Ведь ещё живы люди, которые жили при социализме!»

И юноше захотелось спорить. Он заинтересовался романом Достоевского «Бесы» примерно в тот же период, когда вопросы мировоззрения встали пред ним особенно остро. И удивительное дело: проклятое в свое время революционной интеллигенцией произведение русского классика совсем по иному прозвучало для нашего героя во втором десятилетии 21 века, в разгар либеральных реформ.

Так кто такие бесы? Да вон они — в телевизоре! Потому что жажда разрушения истекала именно оттуда, и направлена была эта разрушительная энергия на цивилизацию, которая пусть непросто, но сложилась за семьдесят лет советской истории и ассоциировалась у Ивана Дынковича с труженицей бабушкой и её односельчанами, точно знавшими, что им в той цивилизации жилось лучше. И даже в постсоветских школьных учебниках говорилось о достижениях и победах советского народа. А из всего того, что лилось с телеэкрана, как тайнопись на огне, проступали слова героя «Бесов» П. Верховенского: «Мы пустим пожары и легенды… Одно-два поколения разврата просто необходимы!» И Дынковичу захотелось защитить добрую память о планете под названием Социализм, на которой он пожить не успел, но которой уже дорожил.

Он до сих пор сожалеет, что не подал документы на исторический факультет Орловского государственного университета, а вместо этого попытался вслед за другими поступить на модный и вроде бы «сулящий перспективы» экономфак. Это был не его путь. Иван Дынкович стал студентом факультета «Технологии, предпринимательства и сервиса». Некогда простой и добротный педагогический вуз переживал «ломку», стараясь во что бы то ни стало дотянутся до университетского, «болонского» уровня. Дынковичу, как говорит он сейчас, «не хватало информации и аргументов», ему хотелось активной общественной деятельности, чтобы противостоять грубой антисоветской пропаганде, которой хватало и в стенах бывшего советского вуза.

Начиналась эпоха «социальных сетей». И именно в них и через них Иван Дынкович нашел единомышленников. Комсомольская организация Железнодорожного района г. Орла оказалась той средой, в которой студент Дынкович нашел своё место и почувствовал себя нужным. Теперь он был среди своих и мог защищать социализм, участвуя в конкретных практических делах. Начались «его университеты». В 2009 году Иван Сергеевич Дынкович вступил в в КПРФ и занялся партийной работой в областной организации. В 2013 году прошёл обучение в Центре политической учебы при ЦК КПРФ по направлению «Организационно-партийная работа». В 2019 году закончил обучение в Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ на факультете государственного, муниципального управления и экономики народного хозяйства.

«Когда нет идей, нечем скреплять молодое поколение», — такое впечатление он вынес после поездки в студенческие годы на путинский Селигер.

«За тридцать лет можно было создать новую Россию!» — это недоумение 29-летнего секретаря обкома по поводу действующей власти явно связано с предыдущей мыслью.

И сам того не подозревая, молодой коммунист проговаривает исторические парадоксы: когда-то «белая» Россия проиграла «красной» фактически по той же причине — из-за отсутствия внятной и вдохновляющей идеи будущего страны.

А вот ещё штрих к портрету кандидата в депутаты Государственной Думы от КПРФ. После «сетевых» идеологических схваток со своими либеральными оппонентами коммунист Иван Дынкович формулирует свои впечатления следующим образом: «Послушаешь их и невольно подумаешь: нынешним либералам осталось только кожанки надеть и взяться за пистолеты!»

Видимо, на планете Социализм, которую не устаёт рассматривать в свой телескоп Иван Дынкович, с воинствующим «бесовством» давно покончено. Наследники советской цивилизации научились сохранять достоинство.

«Смотри за собой!» — Иван Дынкович помнит бабушкин наказ.

Андрей Грядунов.