С годами у меня выработалось некое чутье на приближение юбилеев замечательных людей. Так получилось и с Алексеем Николаевичем Артюховым, что в советское время был председателем колхоза «Луч революции» ныне Сосковского района (дер. Мураевка) Орловской области.

В интернете сразу нашёлся документ о награждении в 1943 году красноармейца Алексея Артюхова медалью «За отвагу». После имени-отчества солдата обозначен год рождения — 1923-й. А в другой, уже «гражданской» анкете — 1924-й. То есть у Артюхова в скором времени будет целых два юбилея: по военным документам — в текущем, 2018 году — 95 лет, а по «цивильным» — 95 лет ему должно исполниться в следующем, 2019 году.
Наверное, судьбе было угодно распорядиться так, чтобы такой незаурядный человек, каким был при жизни Алексей Артюхов, имел право сразу на два юбилея. Попробуем разобраться в этом.

С Алексеем Николаевичем Артюховым я познакомился в 1979 году, когда меня — выпускника журфака Горьковской высшей партийной школы — направили редактором Урицкой районной газеты «Новая жизнь». В те годы территория нынешнего Сосковского района полностью входила в Урицкий район.

Еще до учебы в Горьком (ныне Нижний Новгород), работая в газете «Трудовая слава» родного Новодеревеньковского района, я много слышал и читал про передовой в области урицкий колхоз «Луч революции». Помню хорошо, что тогда очень удивлялся и завидовал: как так, на сосковских подзолах Артюхов выращивает 50-центнеровые урожаи пшеницы с гектара, а мои земляки на прекрасном черноземе — по 11—15 центнеров! Как животноводы этого хозяйства добиваются надоев 3000—4000 кг молока от коровы, а наши — 1500—2000 килограммов! И когда переехал в Нарышкино, то первым делом помчался в Мураевку.

Конечно, перед командировкой вооружился свежими знаниями о хозяйстве. Посмотрел фильм Саратовской киностудии режиссера Д. А. Лунькова «Школа Алексея Артюхова» (1979). Внимательно проштудировал замечательную книгу нашего земляка, известного писателя-фронтовика Николая Родичева «В своей деревне — пророк» (1979) — она тоже про А. Н. Артюхова.

Было лето. Уборка. Мураевка встретила наш редакционный десант тишиной и каким-то праздничным благолепием. Хаты-дома — такие же, как и на моей родине на востоке Орловщины, но удивлял «европейский» порядок: кур и гусей на сельской улице не было. Навозные кучи возле сараев и хлевов — тоже отсутствовали. Травка подстрижена. Частокол — длиной во всю улицу. Он четко отсекал жилые постройки от асфальтированной сельской дороги. За штакетником всюду виднелись цветы…

— Алексею Николаевичу стоило немало хлопот, чтобы на главном «проспекте» Мураевки выправить красную линию застройки, — пояснил мне бессменный фотокорреспондрент «Новой жизни» Анатолий Бурцев. — Некоторые крестьянские подвалы и хозяйственные строения пришлось «передвигать», чтобы они стали в четкий ряд, следуя изгибу мураевского «Нового Арбата».

Это сообщение прямо-таки потрясло меня. Легко сказать: «передвигать»! Сам я — сельский человек, и хорошо знаю, что люди от земли консервативны и упрямы, если дело касается вмешательства кого бы то ни было в их «внутренние» дела. Лишь потом узнал, что вся эта «фасадная» перестройка осуществлялась за счет колхозных средств. В тот миг я сразу оценил масштабность личности Алексей Артюхова: «Это богатырь, железный парень, хозяин и умелый организатор».

Наконец, приехали мы в правление колхоза. Контора располагалась на втором этаже нового Дома культуры, стоявшего в окружении молодых деревьев и цветочных клумб. Кроме бухгалтеров, здесь никого не было. На вопрос, где можно найти председателя колхоза, нам ответили, что Алексей Николаевич отдыхает после обеда.

«Ничего себе, — подумал я, — на дворе горячая страда, а хозяин-барин отдыхает. Если бы подобное произошло в Новодеревеньковском районе, то его тут же турнули бы из председателей».

Но делать нечего. Спокойно ждём преда. Ознакомились с многочисленными стендами, которые были на стенах в коридоре и при входе в СДК. Цифры производственных данных на них прямо-таки зашкаливали. На одном из плакатов заметил ранее нигде не встречавшийся мне «показатель». Оказывается, в «Луче» трудятся 58 колхозников, имеющих государственные награды, две женщины-доярки являются депутатами законодательных собраний РСФСР и СССР… Забегая вперед, скажу, что Мария Ивановна Пахолкина — доярка, депутат Верховного Совета СССР, в 1982 году написала книгу (лит. зап. Ю. Трошина) «В Мураевке снова весна».

С огромным интересом рассматривали мы колхозную… картинную галерею, разместившуюся в холле СДК. Много было в ней портретов мураевских хлебопашцев и животноводов…

Вскоре подъехал Алексей Николаевич.

— Давайте в поле проедем, — предложил я.

— А что там делать, зерновые уже убраны, а солому и пашню вы, наверное, видели по дороге в Мураевку, — с радушной улыбкой заметил Артюхов, — пойдёмте-ка лучше в школу.

Признаюсь, эта «направленность» известного на всю область председателя колхоза тогда крайне удивила меня. Из своего опыта газетчика я хорошо знал, что в школу районное и местное начальство обычно ходят дважды в год — 1 сентября и на последний звонок — в мае.

Двухэтажное здание Цвеленевской средней школы напоминало санаторный корпус. Оно сверкало ослепительной белизной. На пришкольном участке — красота необыкновенная. Всё здесь цвело, зеленело, благоухало.
Я, конечно, уже знал, что директором десятилетки была жена Артюхова Елена Андреевна — народный учитель СССР.

А до неё руководил семилеткой, а потом десятилеткой Алексей Николаевич — историк по специальности. Вначале он окончил Орловский учительский институт, а потом и педагогический.

— Всё со школы начинается, дорогой товарищ редактор, — словно отвечая на мой немой вопрос, проговорил Алексей Николаевич. — И страна наша зависит от школы: какими она воспитает граждан, таково будет и государство.

Признаться, тогда я подумал, что руководитель отвлекает журналистов, чтобы мы не увидели в его хозяйстве какого-нибудь «негатива». Нас, газетчиков, так вымуштровали, что «битве за урожай» должно быть подчинено всё — задействованы максимально техника, люди, ресурсы. «Какая школа! — сказал бы мой старый редактор. — Давай полосу с опытом уборки урожая передового хозяйства»!

Лишь с годами я понял, насколько был прав Алексей Николаевич. И даже позавидовал режиссеру Дмитрию Лунькову, который так метко и правильно назвал свою кинокартину про мураевского председателя — «Школа…». Алексей Николаевич был учителем с большой буквы и остался им до конца дней своих. Этому способствовали не только его «педагогический» характер, но и сами его ученики, которые либо после окончания школы сразу шли в колхоз, либо, отучившись в техникумах и институтах, возвращались домой на родные поля и фермы.

После этой первой встречи я, образно говоря, всей душой потянулся к Артюхову. Мне казалось, что и он ничего не имел против нашего сближения. Я видел в Артюхове драгоценный, неиссякаемый клад. Мне исключительно всё в нем нравилось. Я впитывал каждое его слово, сказанное с непременной доброй улыбкой и с лучистым взглядом.

Вскоре мы на всех заседаниях бюро райкома партии всегда сидели рядом. Артюхов давно был членом партбюро, а меня как редактора газеты тоже избрали в этот важный исполнительный орган РК КПСС. Порой мы «отвлекались» на анекдоты или там тайное лицезрение на коленях картин и безделушек, которые Артюхов привозил из очередной поездки за границу, за что не раз получали замечания от первого секретаря райкома партии.

Следует уточнить: я был всегда активным и газетчиком, и партийцем. И меня, «горячего» и «дотошного», стали посылать в самые отдалённые и отстающие хозяйства. Я всегда старался быть дисциплинированным и всеми силами стремился выполнить любое задание партии на «5». По непролазной грязи, по снегам, где — верхом на присланной навстречу мне лошади, где — пешком, я обошел и объездил все окраины района.

Выступал перед полеводами, животноводами, механизаторами, как всегда, призывая их к трудовым подвигам…
Бывали поручения и другого толка — очень почетные. Мне, самому молодому члену партийного бюро райкома, часто доверяли, например, вручение переходящих Красных знамен победителю районного социалистического соревнования колхозу «Луч революции». Сколько я их перевозил в «Луч» — со счета сбился.

Признаюсь, мне это было крайне приятно, но требовало мобилизации всех моих творческих сил. Передовой колхоз, ведущая партийная организация… Выступать там — это не в каком-то захудалом колхозишке, где можно ставить на повестку дня простенькие задачки, решать которые всё равно здесь не будут. А в «Луче революции» «трафаретные» вопросы, которые «культивировались» в моей голове с первых шагов в партийной журналистике, уже были давно все решены. И те же партийцы-колхозники с чувством полного достоинства смотрели на меня из зала — что, мол, ты, газетчик, скажешь нам нового?

Слава Богу, мне удалось «зажечь» даже такую искушённую публику. Моя голова и в то время была набита разными идеями, и я «ставил» перед производственниками такие проблемы, что в зале часто наблюдалось заметное «пробуждение». Из «Луча» привозил в газету отчеты, в которых непременно находилось место и для доброжелательной критики. После выхода районки ждал от «первого» замечаний, но их не было… Зато в коллективе газеты сразу завоевал авторитет. Для меня был очень важен лозунг: «Следуй за мной, делай, как я!».

Замечал, как Алексей Николаевич немного насторожился от первых моих газетных отчётов. Но потом всё наладилось. Однажды молодой секретарь колхозного партийного бюро Светлана Алексеевна Газукина, встречая меня на пороге Мураевского сельского Дома культуры, заметила: «Как я рада, что вы к нам снова приехали, вы нас хорошо «раскачиваете», а то уж очень мы закостенели».

Конечно, её слова мне были приятны, и я с воодушевлением «ставил новые задачи» перед замечательными тружениками. С тех пор много воды утекло. Я уже не помню всех моих «ценных циркуляров» А вот один сохранился в памяти. Знал не понаслышке, что в любой деревне топливный вопрос был самым больным.

Приезжая к старушке-матери в свою родную Безобразовку, я тут же брался за топор и старался заготовить как можно больше дров для русской печи, чтобы в моё отсутствие мама не знала трудностей с топливом. Вот однажды я и предложил с трибуны отчетно-выборного колхозного собрания создать в хозяйстве бригаду, которая обеспечивала бы селян дровами. Вскоре я уже писал в газете об уникальном «бытовом» опыте «Луча».

Прошел год-два, и как-то Алексей Николаевич на встрече в райкоме партии отвел меня в сторону и с заметной гордостью сообщил:

— Всё! Мы распустили топливную колхозную бригаду. Природный газ провели в каждый сельский дом.

Таким образом, колхоз «Луч революции» стал первым в районе по газификации села. А до этого он был передовиком в дорожном строительстве. Если многие центральные хозяйства в области в то время ещё не имели подъездов с твердым покрытием, то в «Луче» были асфальтированные проселки даже между бригадами.
Всего не расскажешь в коротком очерке о талантливом организаторе колхозного производства. Наше содружество просуществовало до самого 1985 года (с этого времени колхоз «Луч революции» значился уже в восстановленном Сосковском районе)…

Полагаю, что настала пора вернуться к выявленным мною юбилеям, которые могли быть у Артюхова и в текущем году, и в следующем. Наткнувшись на запись в военной наградной книжке Артюхова о том, что он родился в 1923 году, я вспомнил другую анкетную строчку: «Ушел добровольцем на фронт прямо со школьной скамьи». Стал считать: если он в 1941 году был 18-летним десятиклассником, то его могли мобилизовать на фронт. Но тогда получается, что Алексей «сидел» в каком-то классе два года.

В большинстве документов послевоенной поры год рождения Алексея Артюхова указан — 1924-й. Выходит, приписал себе десять месяцев Алексей и стал совершеннолетним, чтобы в первые дни войны уйти в армию. Полагаю, что вместе с Артюховым тогда ушли на фронт и некоторые его одноклассники (?). Кто они? Как хотелось бы их расспросить…

А ещё одна строчка из военной деловой бумаги прямо-таки поразила меня в самое серд­це (почему я об этом не узнал раньше?!). Поясню. Мой отец Лазарев Григорий Иванович, младший сержант, командир артиллерийского орудия, по словам очевидцев-земляков, был ранен в августе 1941 года под Гомелем. Его погрузили в санитарный эшелон, который, говорят, попал под вражескую бомбежку. Больше об отце сведений до сих пор нет никаких.

Теперь читаем в анкете Артюхова за 1941 год: «…Младший сержант, командир орудия. В бою под Гомелем был тяжело ранен…».

За годы нашей совместной работы я множество раз встречался с Артюховым на районных мероприятиях, в неформальной дружеской обстановке после колхозных отчетно-выборных собраний, на школьных торжествах, на строгих заседаниях партийного бюро — и не знал, не догадывался, что возле меня находится человек, который мог видеть моего отца, служить с ним, а может быть — и стрелять по захватчикам из расположенных рядом орудий…

Теперь передо мною стоит задача узнать номера воинских частей, в которых в 1941 году служили артиллеристы А. Н. Артюхов и Г. И. Лазарев. Хотя, что это может сегодня дать…

В районе, да и в области ходили слухи о том, что А. Н. Артюхова представляли к званию Героя Социалистического Труда СССР. Совсем недавно мне сообщила Алла Андреевна Тихомирова, жительница п. Нарышкино, о том, что примерно в 1969 году, она, будучи инструктором Урицкого райкома партии, лично заполняла характеристику на А. Н. Артюхова для представления его к званию Героя Труда. «Но дали лишь орден Ленина», — сказала она.

В этой связи вспомнился совсем недавний случай. В музее Орловского госуниверситета имени Тургенева, на стенде «Герои СССР — выпускники педагогического института» заметил фотографию А. Н. Артюхова. Я обратил на это внимание заведующей университетским музеем, моей любимой преподавательницы пединиститута Валентины Яковлевны Воробьевой. Говорю, мол, вроде не было у Артюхова золотой медали-то «Серп и Молот».
— Должна быть! — после секундного замешательства, как всегда, очень тихо, но категорично, ответила Валентина Яковлевна…

И я в душе согласился с ней — должна быть!!!

Еще один нюанс, на мой взгляд, очень знаменательный. На надгробных плитах Алексея Николаевича и его незабвенной Елены Андреевны в Мураевке обозначен один и тот же день рождения — 30 марта 1924-го. Редкое совпадение. Обычно про идеальную супружескую пару говорят: «Жили они долго и счастливо и умерли в один день…». А тут наоборот — жизненное начало общее. Очень символично и пророчески!

Кстати, 4 марта 2018 года исполняется 25 лет со дня кончины (1993 г.) А. Н. Артюхова…

Теперь о самом главном. Память об Алексее Артюхове свято хранится в сердцах благодарных земляков. Центральная улица в Мураевке носит его имя, есть здесь и две мемориальные доски в честь супругов Артюховых. Однако мне видится еще один монумент — величественная фигура Хлебороба в камне или металле, установленная на центральной площади в Сосково. Припоминаете огромное полотно нашего признанного мастера-живописца фронтовика Андрея Курнакова? На нем Алексей Николаевич Артюхов запечатлен в поле. Лучшего сюжета для скульптуры не придумаешь!

Вот, кажется, и всё. Однако постойте, не совсем! С уходом из жизни большого мураевского Учителя дело его ныне продолжает внук Сергей Александрович Артюхов. Он тоже вначале поработал директором школы (бабушкиной), а потом вместе с женой Ольгой Михайловной стал фермерствовать. Будем надеяться, что талант легендарного деда прорастет в его потомке и даст такие же весомые результаты на благодатной хлебной ниве.

Григорий Лазарев.

От редакции: о создании орг­комитета по увековечению памяти А. Н. Артюхова и об открытии банковского благотворительного счета будет сообщено дополнительно.