Поскольку переехать в новый дом – мечта для большинства орловцев несбыточная, задача стоит отремонтировать старые. Чуть больше года назад мы опубликовали интервью «Шестой пункт прорывных рекомендаций («ОИ» № 9 от 11 марта 2019 г.) с членом фракции КПРФ в Орловском областном Совете Русланом Фрайдой. Разговором с депутатом, входящим в комитет по строительству и ЖКХ, касался огромного количества проблем, с которым сталкивается Фонд капитального ремонта, ответственный за то, чтобы деньги, собранные с жителей, были потрачены не зря.

Стали ли орловские дома ремонтироваться лучше? Об этом и смежных темах — наш новый разговор с Р. Фрайдой.

— Как депутату вам приходится заниматься жалобами на капитальный ремонт?

— Я не состою в таких организациях, как, например, «Губернаторский контроль». Там почему-то очень много общественников, представляющих исключительно «Единую Россию». Насколько мне известно, никого от КПРФ в таких организациях нет. Я вошел в попечительский совет Фонда капитального ремонта и теперь буду досконально знать, что в этой сфере происходит, вся информация, вся проблематика будет у меня из первых рук.

В 2017 году новый руководитель Фонда капитального ремонта пришел на пепелище. За примерами далеко ходить не надо, достаточно посмотреть, что представляет собой «капитально отремонтированная» улица Ленина в Орле.

С 2017-го темпы капремонта выросли в несколько раз, поскольку 99 процентов подрядчиков теперь – местные. Они здесь живут, работают и ни от кого не бегают.

Другая ситуация была с организациями из других регионов. Оттуда в Орел приезжал, как правило, только директор, находил прораба, который сколачивал бригаду, после чего наведывался в Орел, например, из Петербурга лишь от случая к случаю. Постоянного контроля за работой не было, а про гарантийный ремонт, действительный в течение 5 лет, можно было сразу забыть.

— Как такой директор (из Петербурга) попадал в Орел?

— Известно как, мы это проходили. Появляется в регионе питерский руководитель и тянет за собой своих. Практически все проблемные строительные организации, пришедшие на орловские «юбилейные деньги», были из Питера. После них осталась разруха и куча людей, которым не заплатили – именно приезжие ввели практику «кидать работяг»: люди делают какой-то объем работ, им не платят, они уходят, на их место приходят другие и история повторяется.

— Что изменилось в капремонте, помимо ускорения темпов?

— Самое большое изменение – отмена казначейского сопровождения – сложной процедуры, которая тормозила получение аванса и затягивала оплату уже сделанных работ. ИП, ремонтировавшие за сезон один-два небольших дома, после введения казначейского сопровождения были вынуждены свернуться – у маленьких организаций нет финансового жирка, позволяющегося как-то перебиться на время бюрократических проволочек. Казначейское сопровождение нужно было вводить в 2016–2017 годах, когда деятельность многих приезжих строительных фирм заканчивалась сразу с получением аванса – получили деньги и исчезли. Но тогда о дополнительном финансовом контроле даже речи не заводили. Честным же, квалифицированным местным подрядчикам дополнительная бюрократическая процедура только мешала работать. Я поднимал этот вопрос на всех заседаниях, где рассматривалась работа Фонда капитального ремонта; руководство самого фонда не раз говорило о пагубности методики, по которой, обжегшись на молоке, стали дуть на воду – в реестре ФКР значилось 100 организаций, а фактически остались работать только 14.

— Казначейское сопровождение, просуществовав год, исчезло. Какие появились плюсы?

— Насколько мне известно, в этом году добавилось количество организаций, готовых работать. Кроме того, совместно с областным департаментом была разработана подпрограмма ремонта крыш: фонд, выставляя дом на капремонт, учитывает, прежде всего, возраст строения, но у нас немало домов, которые слишком «молоды», чтобы войти в программу, однако их кровля уже превратилась в труху. Очереди на капремонт жильцам таких домов ждать еще лет десять-пятнадцать. Программа дала результаты – очень много крыш отремонтировано.

— В прошлогоднем интервью мы говорили, что при современной философии, когда воровство стало системой и спускается по цепочке сверху вниз, качественно работать стало невозможно – исполнителю достаются крохи, и он вынужден экономить на материалах. Что изменилось в этом смысле?

— Дело не только в коррупции. Коэффициенты, по которым работают сегодня орловские подрядные организации, самые низкие в ЦФО, но повысить их, я как депутат это прекрасно понимаю, сейчас нереально. Это можно сделать, лишь сократив объем работ (но и это не выход, поскольку многие дома пришли в негодность, их нужно ремонтировать) или увеличив тариф для населения, что при нынешних экономических условиях – смерти подобно. Сегодня подрядные организации худо-бедно приспособились работать по низким расценкам — ремонтируют кровлю, фасад, инженерные коммуникации (отопление, водоснабжение, канализацию, электрику), если остаются деньги – то и подвальные помещения. Это комплексный ремонт.

— Не лучше эти такие дома сносить?

— Программа реновации не для нашего региона – доходы областного бюджета в десятки, если не в сотни раз меньше московских, даже если пересчитать их на душу населения. Можно делать по-другому. Я был в прошлом году в Польше, там осталось очень много домов сталинской и хрущевской постройки, но все они утеплены, покрыты декоративной штукатуркой и очень презентабельно выглядят. А орловские двухэтажные дома, которые фонд сегодня вынужден ремонтировать, — да, целесообразнее было бы снести, но это опять-таки упирается в финансирование.

— Заставить компании строить со сносом и расселением. В районе Наугорского шоссе до сих пор стоят двухэтажные шлакоблочные дома. Сносите.

— Областной закон, по которому «ответственный застройщик», получив от администрации участок, сносит старое жилье, а в новом построенном доме 10 процентов квартир отдает муниципалитету, — принят, но заставить этот закон работать очень трудно. Во-первых, новые квартиры люди получат у черта на куличках, поскольку оставить их в старом, обжитом районе, закон не обещает. Но даже эти квартиры, причем такой же площади, как и старые, получат только те, у кого жилье муниципальное. Тот же, кто свою квартиру в шлакоблочной двухэтажке приватизировал (а таких много), имеет право на выкуп ее по рыночной стоимости. На такие деньги, если к ним нечего прибавить, можно купить квартиру только в такой же двухэтажке.

— Питерские строители исчезли, потому что за гроши работать неинтересно, а юбилейные деньги освоены?

— Когда в Орле трудились «питерские», расценки были совсем иными. В 2016 году коэффициент по кирпичным домам был 14, а сейчас 6,58… Орловские подрядчики работают. Куда деваться?

— Приспосабливаться к плохому – наша национальная черта. Что еще осталось неизменным с прошлого года?

— Проблема с вывозом строительного мусора. Орловский полигон его не принимает, поэтому возить приходится во Мценск. А во Мценске строительный мусор принимают по 1550 рублей за тонну. В смете же тариф в десятки раз меньше. Кто компенсирует разницу? Помимо того, что подрядчик должен заплатить за прием мусора полигоном, он еще должен заплатить за доставку этого мусора во Мценск.

— Что можно сделать?

— Уменьшить аппетиты мусорной свалки. А сейчас из-за проблем с «Зеленой рощей», которые наворотил ее бывший руководитель Ворожбит, мценский полигон свою деятельность вообще приостанавливает.

— То есть строительный мусор — в ближайший овраг?

— А куда еще? Практика во всем мире показывает, что когда не урегулирован вопрос с вывозом мусора, он регулируется одним способом – несанкционированными свалками. Говорю об этом на каждом заседании комитета, но пока ничего не изменилось.

Еще очень важная проблема, которая тоже остается без решения: ответственность за дома, которые после «капитального ремонта» развалились, но гарантийный срок их ремонта не вышел, а подрядчик испарился (юридически ликвидировался), несет бюджет Орловской области. То есть в нашем бюджете должна выделяться отдельная строчка, по которой средства на гарантийный ремонт перечисляются в фонд для найма сторонней организации, поскольку брать деньги из общей «кубышки» фонд в таких случаях не имеет права. В силу скудости областного бюджета деньги на эту строчку никогда не выделялись. Жители, пострадавшие от жуликов-бракоделов, жалуются в прокуратуру, но фонд все равно ничего сделать не может.

— Привлекли кого-нибудь к ответственности, поймали какого-нибудь беглого подрядчика?

— Как правило, это были ООО с уставным капиталом в 10 тыс. рублей. Они давно исчезли, даже следов не осталось.

Проблем стало не намного меньше. Фонд капитального ремонта по-прежнему недофинансируется. Собственный транспорт у него так и не появился – проверять и принимать объекты специалисты фонда ездят на транспорте подрядных организаций. Зарплата в фонде маленькая, как следствие – он недоукомплектован. Там не хватает даже простейших средств измерения – рулеток, а у специалиста, которому нужно вылезти на крышу, покрытую профлистом, нет даже страховочного пояса.

— В прошлый раз мы говорили, что одна из проблем – оторванность проектировщиков от объектов, в результате чего строительные бригады, чтобы уложиться в «абстрактную» смету, вынуждены экономить в ущерб качеству.

— Сейчас конкурс по некоторым домам включает сразу проектирование и производство работ. Выигрывает тот, у кого есть лицензированный проектный отдел. Это правильный путь, потому что организация, собирающаяся отремонтировать, скажем, крышу, заинтересована, чтобы проект и смета были максимально приближены к реальности – все, что необходимо сделать, должно быть учтено. Я считаю, что крупные объекты, где много видов работ, целесообразно выставлять на торги только таким образом.

Вопросы задавал Сергей Заруднев.