В настоящее время норма накоплений в народном хозяйстве Российской Федерации составляет около 20% ВВП. Это немного, но достаточно, чтобы обеспечивать ежегодный рост производства валового продукта 3–4% в год и не отставать от средних мировых темпов экономического роста. Однако, поскольку в 2013–2014 гг. наш ВВП рос темпом примерно в 3 раза меньшим, несложно определить, во сколько раз уровень управления инвестиционными ресурсами в Российской Федерации оказался хуже средних мировых показателей.
Понятно, что исправлять сложившееся положение нужно, прежде всего, путём радикального улучшения использования наличного ресурсного потенциала.

А это требует принципиального изменения структуры расходов. В том числе таких изменений в управлении инвестиционным процессом, при котором основная масса инвестиций начнёт направляться не в сферу элитарных услуг, а в реальную экономику, не в сферу финансового и коммерческого оборота, а в отрасли, перерабатывающие отечественное сырьё. В производства, повышающие устойчивость воспроизводства и научно-технический уровень народного хозяйства; в отрасли и регионы, позволяющие в кратчайшие сроки получить большую отдачу в расчете на единицу инвестиционных издержек.

В рамках проводимого правительством либерального курса социально-экономической политики с такой задачей не справиться. «Невидимая рука рынка», подчиняющаяся эгоизму собственников крупных капиталов и тех, кому удаётся на время этими капиталами попользоваться, — подобных структурных перемен не допустит. Тем более эта «рука» вынудит забыть недавнее (декабрь 2014 года) пожелание Президента Российской Федерации В. В. Путина о необходимости сосредоточить усилия для ускорения развития нашей экономики до темпов, превышающих средние мировые показатели.

Без такого ускорения Российскую Федерацию, которая в последние советские годы по объёму ВВП занимала третье место в мире, не удастся поднять даже на пятое место (после США, Китая, Индии, Японии). Чтобы занять пятое место, нужно в ближайшие несколько лет оставить позади Германию, Бразилию, Великобританию. А поскольку для этого потребуется значительный прирост инвестиционных ресурсов (примерно до 30% от ВВП), то возникает вопрос, где их брать.

Наши либералы, с одной стороны, убеждены, что получать инвестиции можно в основном только за рубежом, а с другой стороны, понимают, что в современных условиях на Западе приобрести большие средства не удастся. Отсюда более чем пессимистические показатели прогнозируемых на 2015—2017 гг. темпов роста российской экономики — спад в 2015 году, а затем возврат к небогатому уровню 2014 года в течение последующих примерно полутора лет.

Пока что трудно однозначно сказать, как следует понимать этот не рекламируемый отказ от выполнения совсем недавно провозглашавшегося стратегического тезиса о повышении темпов нашего грядущего экономического роста. Возможно, здесь мы не обязательно имеем дело с тихим политическим саботажем или с многозначительным вызовом тем, кто участвовал в подготовке данного стратегического тезиса. Важен результат — экономику России опускают в летаргический сон, навеваемый либеральными заклинаниями о якобы укреплении курса рубля и снижении инфляции.

Но не всё еще потеряно. Предлагаем убедиться, что в случае смены либерально-олигархичес­кого курса на государственно-демократический курс социально-экономической политики вполне возможна реализация условий, финансово обеспечивающих высокие темпы экономического роста, ныне отвергнутые экономическим блоком правительства Д. А. Медведева.

Обратимся к таблице, составленной на основе предварительных данных Госкомстата РФ об итогах развития народного хозяйства Российской Федерации в 2014 году (см. табл. 1).

Не будем уточнять, какая часть из общей суммы 14,5 триллионов рублей, израсходованных в форме накоплений, потрачена нерационально. Не будем разбираться в нюансах учета затрат на оплату труда, в которых Госкомстат суммирует слесаря Иванова, управляющего банком Петрова и генерального директора государственной корпорации Сидорова, хотя уже здесь можно было бы найти резервы роста инвестиций.
Не будем комментировать такие статьи, как «доходы от предпринимательской деятельности» и «социальные выплаты». Самая примечательная статья в этой таблице — «прочие расходы» в размере свыше 20 триллионов рублей. Это близко к общей сумме затрат на оплату труда 70 млн. человек, занятых в народном хозяйстве Российской Федерации, и превышает четверть созданного ВВП.

Что представляют собой эти «прочие расходы», если они потрачены не на зарплату, не на пенсии и пособия, не на нужды накоплений в Российской Федерации, а к тому же не являются доходами от предпринимательской деятельности? Вывод может быть только один: в основном это созданная нашими трудящимися стоимость, которую удалось превратить в паразитарные доходы — в форме дивидендов, рентных платежей, взяток и «откатов», а также то, что облагорожено многозначительным названием — «обслуживание внешнего долга».
По данным Госкомстата можно даже подсчитать, что из этой суммы паразитарных доходов примерно 11 триллионов рублей потреблено в элитных домашних хозяйствах, а остальное либо не вернулось в Россию в форме избытка экспорта над импортом, либо иными способами потрачено за рубежом. Это ли не внутренний резерв для расширения инвестиционного потенциала страны — с нынешних 20,3% до 30%, необходимых для радикального ускорения экономического роста?!

Проблема лишь в том, как пробудить политическую волю части руководителей, тихо ориентированных на стратегические интересы России, — чтобы данный резерв мобилизовать. Оставим читателям поиск ответа на последний вопрос, но если такая воля появится, то реализовать её будет
не сложно. В этом случае будет достаточно:

а) увязать право на экспорт российского сырья — с обязанностью стимулировать определённые объёмы производства и импорта продукции машиностроения, АПК, ВПК и лёгкой промышленности с финансированием науки, образования и здравоохранения;

б) не ослабляя административных, усилить экономические, в том числе рыночные, рычаги локализации непроизводительных издержек (многозвенное посредничество, реклама, «откаты», др.) и паразитического потребления.

Вспомним опыт НЭПа. Страна после многолетних империалистической и гражданской войн, иностранной интервенции, после жестокого голода оказалась в тисках требований возврата царских и корпоративных долгов, компенсаций за национализированное зарубежное имущест­во, в тисках санкций, ожесточенность которых несравнима с мягкими западными санкциями нынешнего дня. Но откуда в таком случае характерный для НЭПа массовый трудовой энтузиазм и темпы роста производства 12—16% в год (в полтора раза выше, чем в современном Китае)? И одновременно еще одно «русское чудо» — удивлявший Европу и Америку подъём образования, науки, культуры? Откуда большевики на всё это находили средства?

Обратимся к материалам, позволяющим конкретно представить такой важный аспект социально-экономической политики 20-х гг. прошлого века, как формирование бюджета.

Примечательно, что основной статьёй в налоговых поступлениях (св. 38%) были акцизы, использовавшиеся в качестве инструмента сокращения социально негативного и паразитического потребления. В то же время удельный вес поступлений от промыслового налога был почти в 2 раза меньше и составлял в среднем 3% от оборота не национализированных и 8% от прибыли государственных предприятий (заметно выше он был для предприятий торговли и производящих предметы роскоши). Этот налог был снижен для кустарей и ремесленников, не применявших наёмного труда, и не взимался в сельской местности. От продовольственного налога освобождалось до 25% крестьянских дворов, для остальных он был основательно дифференцирован — с приоритетом менее обеспеченной части населения.

Существенно дифференцированным был подоходно-имущественный налог. Его ставки составляли от 0,83 до 25% с дохода и от 0,33 до 1,5% от стоимости имущества, не представлявшего предмета промысла. При этом для рабочих и служащих устанавливался повышенный необлагаемый минимум доходов, а налог с имущества государственных и кооперативных предприятий вообще не взимался.

Учитывая отечественный и зарубежный опыт, противники либерального курса социально-экономической политики давно настаивают на необходимости вернуться от «плоской» — к дифференцированной шкале налогообложения. Ответ либералов прост до элементарного лукав­ства: в нынешней России это не получится — будет мешать российский менталитет, толкающий налогоплательщиков к сокрытию своих доходов.

Вспомним, что в годы НЭПа российский менталитет не располагал В. В. Маяковского к выплате налогов. Больше того, своё недовольство поэт выражал даже публично, в стихах. Однако налоги он платил исправно — в уверенности, что в итоге «мой труд вливается в труд моей республики».

Далеко не все платили так же исправно, а тем более сознательно, как В. В. Маяковский, но государство находило способы, позволявшие в целом неплохо собирать и мощные акцизы, и глубоко дифференцированный подоходно-имущественный налог.

А удавалось это потому, что государственный аппарат был озабочен не сбережением благополучия «денежных мешков». Он был нацелен на поиск ресурсов приумножения общественного богатства. Поэтому жестко контролировал экспортные потоки, не боялся ухода в подполье некоторых миллионеров (например, героев «Золотого телёнка»), привлекал население к их поиску, к контролю калькуляций и цен, к соизмерению труда и потребления.

В результате основная тяжесть налогового бремени перекладывалась на нетрудовые доходы и экономическую элиту. А это обеспечивало заметные приоритеты не только труду, но и капиталу, используемому на производственные цели, в том числе в накопление. Так материально стимулировался рост производства, морально возвышался человек–труженик. Видимо, и здесь нужно искать корни тех трудовых достижений, которые продолжают удивлять изучающих историю НЭПа?

Сегодня мы наблюдаем заметный поворот к объективной оценке нашего исторического прошлого. Пусть с либеральными оговорками, но празднование 70-летия Победы вдохновляет. Давайте наберёмся мужества и возьмём на вооружение советский опыт экономической политики. Тем более, что Китай практически доказал, насколько он ценен и эффективен. Понятно, надо учитывать специфику сегодняшнего времени. Но твёрдо помнить и учитывать: никто и никогда не сможет отменить объективный характер экономических законов.
P. S. Один практический совет для власти: проверьте, как начисляются и используются амортизационные отчисления (один из источников инвестиций). Увидите, что нередко они идут в потребление. При этом искусственно занижается прибыль, а значит, налоги и поступления в бюджет. Вывод делайте сами.

И. Загайтов,
доктор экономических наук, профессор,
Н. Турищев,
кандидат экономических наук.