Доктор политических наук, член президиума, секретарь ЦК КПРФ, депутат Госдумы, один из
основателей Центра исследований политической культуры России Сергей Обухов:

«Новая газета» опубликовала мое большое интервью. Редакция объективно подошла к изложению моей позиции, хотя чувствуется, что многое из сказанного не понравилось.

ТГ Обухов PRO.

… — Харитонов был замечательным кандидатом! И в 2004-м, и в 2024-м. Просто выборы 2004 и 2024 года — это разные выборы. В 2004 году Владимир Владимирович [Путин] был на пике популярности, в определенной степени существовал консенсус по поводу того, что он справился со своим первым сроком, а второй срок — завершающий, и надо дать ему возможность этот этап пройти. Оппонировать ему удалось только Харитонову, ни Глазьеву, ни Хакамаде с Мироновым это не удалось.

В 2024-м ситуация совершенно иная. Это — выборы Верховного главнокомандующего в условиях военных действий. Поэтому, как вы понимаете, никаких выборов в прежнем понимании быть не могло.

Кому-то удобнее называть это референдумом. Кому-то — назначением с элементами голосования. Но мы все понимаем, что это не обычные выборы, а специальная выборная операция в условиях гибридной войны против России!

И при всех изначальных разговорах о том, что Запад не признает итоги выборов в России, Запад де-факто их признал. Это в условиях глобального противостояния дорогого стоит. Я бы на этом закрыл тему об итогах минувшего электорального мероприятия. Добавлю только, что Путин в рамках этих выборов решал свои задачи, КПРФ — свои.

Любая партия помимо агитации за кандидатов должна заниматься пропагандой. Мы вовсю использовали государственные ресурсы для пропаганды своей позиции и программы. Когда мы начинали агитацию, антикапиталистический лозунг Харитонова одобряли около 15% опрошенных. Закончили мы по социологии (даже не нашей!) с 40 процентами одобрения и внимания к лозунгу. Это очень хороший результат.

По сути дела, за государственный счет мы не просто внесли в общество антикапиталистическую риторику, но поставили вопрос: куда развиваться стране?

Все скажут: социализм, капитализм — это же большая абстракция. Но за этой абстракцией стоит выбор образа будущего. И никуда от этого не деться, в том числе, партии власти. Она вынуждена откликаться на нашу риторику: если помните, Владимир Владимирович уже объявлял, что капитализм себя исчерпал. Глава Министерства развития Дальнего Востока и Арктики Алексей Чекунков заявил, что в России пришло время «патриотического социализма»!

Я лично воспринимаю современную российскую власть как победившую Октябрь Февральскую революцию, наследников «февралистов». С одной стороны, допускаются красные знамена и социалистическая риторика, с другой — всепожирающая олигархия и угодный Западу либерализм. Правда, «февралисты» в 1917 году доказали свою несостоятельность, и после Февраля и фактически краха государственности, до которого довели либералы, была Октябрьская революция.

Посмотрим, как на нынешнем этапе истории «февралисты» будут отвечать на вызовы, на которые не смогли ответить в 1917‑м. А страна — перед теми же вызовами, перед угрозой потери государственности.

Перед людьми сейчас стоит очень много вопросов — банально — выживания. И за ними социализм и капитализм действительно кажутся абстракцией. Однако любая политическая партия, которая стремится к власти и говорит о проекте будущего, обязана редуцировать общефедеральную абстрактную повестку в конкретные политические действия. Антиолигархическая риторика КПРФ — прямая производная от наших целей. Так же как и борьба против тотальной приватизации. Антипод приватизации — национализация, это тоже мера из арсенала буржуазной политики, — но она, по крайней мере, позволит нормализовать общественные отношения и является ступенью для перехода к социалистическим отношениям.

Мы понимаем, что просто говорить с людьми на местном уровне про капитализм и социализм — непродуктивно. Но в общей пропаганде людям надо указывать на корень всех бед. Россия отказалась от советского проекта, более 30 лет назад поставив примат капитала над трудом, — а мы предлагаем по-другому, чтобы труд и его интересы были главными в обществе.

Это важно в свете того, что в России тридцать лет отрицали проект СССР и реализовывали проект вхождения России в Запад, пусть даже на задворки, на правах безгласной периферии, а теперь этот план провалился. И перед всеми стоят вопросы: «Что дальше? Кто мы? Куда идем?»

Владимир Ильич Ленин тоже занимался политическими договоренностями. Если мы вспомним, после корниловского мятежа в августе 1917 года Ленин де-факто договорился с Керенским, и они вместе воюют против Корнилова, его мятежа. Благодаря этому и произошла осенью большевизация Советов в крупных городах, что позволило перетянуть власть от Временного правительства к Советам, ранее не желавшим ее брать. Весь вопрос в том, какие цели перед тобой во всевозможных договоренностях, видишь ли ты за ними перспективу, или они сиюминутны, конъюнктурны?

Одна из тактических целей КПРФ сегодня: в условиях специальной военной операции, реальных ограничений оппозиционной политической деятельности — сохранить структуру и создать возможности для дальнейшей легальной активной работы партии.

Я вот буквально недавно выступал перед партийным активом. И «пришел в ужас»! В зале одна молодежь! Где средний возраст? Где ветераны? В членской базе произошли настолько разительные перемены, что уже перед высшим руководством партии стоит настоятельный вопрос: нужно искать и формировать адекватный их восприятию политический язык для общения с молодым партактивом. Хотя, конечно, никуда и возрастной актив не делся и не денется.

В 1990-е годы такая риторика царила: мол, скоро все сторонники коммунизма вымрут. Об этом любил говаривать Чубайс. Где Чубайс?

А сторонники КПРФ что-то все никак не вымрут…

Кстати, когда Путин говорит, что нельзя возрождать СССР 2.0, он повторяет основную мантру проекта «вхождения России в Европу». Тогда в части спецслужб и либерально ориентированной группе партийно-советского аппарата доминировало мнение: давайте избавимся от «балласта» национальных республик СССР, либерализируем экономику, сбросим имперские амбиции и все связанные с этим обременения от космоса, ВПК до армии — и будет Европа от Атлантики до Владивостока и наконец будем пить баварское пиво.

Весь мир стоит перед проблемой кризиса классических партий. Но при всех сложностях этих институций общество ничего нового не родило. Обратите внимание — даже такой изначально большой противник партийных структур, как Александр Григорьевич Лукашенко, вынужден к 30-летию своей политической карьеры возрождать нормальную политическую систему в стране.

Оказалось, что он «висит в воздухе», ему в политпространстве не на что опереться, как показал кризис после президентских выборов 2020 года. Да, административно-бюрократический аппарат в нынешней системе хоть в Белоруссии, хоть в России много значит, но только на него, как мы увидели на примере мятежа Пригожина, опереться в кризис очень трудно. Он тут же разбегается или пребывает в параличе при любом катаклизме.

По всем опросам — от правительственного ВЦИОМа до нашего ЦИПКРа — в 2021 году существовало равновесие двух политических сил: «Единая Россия» и КПРФ. Конечно, и ДЭГ, и различные «надомнопеньковые» манипуляции, и электоральные султанаты позволили получить в Госдуме ныне имеющийся результат доминирования «Единой России». Но в Кремле-то понимают, что тогда силы были равны, и продолжают делать выводы.

Базовые потребности никто не отменял — и, если власть не способна их удовлетворять, возникает дисфункция. По мелочам государство научилось реагировать — все эти Центры управления регионом, АНО «Диалог», мониторинг социальных сетей… Но ключевой запрос — на социальную справедливость — в обществе не удовлетворен. В этом главное недовольство. Отсюда и запрос на социализм.

По данным Института социологии, социализм в России как форму организации общества поддержали бы 48% процентов опрошенных — небывалая с 90-х годов доля. Другое дело, что граждане понимают под социальной справедливостью и социализмом? Для меня как для исследователя стало большой сложностью то, что на вопрос «есть ли в нашем обществе социальная справедливость», до СВО лишь 2% отвечали «полностью согласен», а после ее начала — 21%. Это не нарисованные цифры, это наше исследование ЦИПКР!

И я пытаюсь понять: а что же такого справедливого в повседневной жизни произошло с началом СВО? Возможно, как справедливость воспринимаются выплаты, сам геополитический разворот, смена риторики власти…
Впрочем, я смотрю в будущее оптимистично.

СВО запустила в экономике процессы, которые вскоре скажутся на политике. Впрыскивание ресурсов в подъем ВПК, промышленности, сельское хозяйство порождает резкий спрос на квалифицированную рабочую силу. А квалифицированный работяга, особенно политизированный, страшен для власти, проводящей либеральный социально-экономический курс.

В свою очередь, запрос на порядок никуда не делся, но он на 2—3-м месте. А дальше идут цены, в отдельных регионах — транспортная доступность.

В запросе общества содержится «вилка» для власти: народ требует раскулачить олигархов. А власть не хочет раскулачивать свою базу поддержки. Это одно из главных противоречий. При всей мимикрии под советские ценности.

Так что в политике у нас впереди очень много неожиданностей и крутых поворотов. Кто не участвует — пристегните ремни. Но лучше участвовать и быть со-творцом своего будущего и будущего своей страны.

Выдержки из материала
«Новой газеты» «Сергей Обухов о протестном электорате,
границах политических
договоренностей и о том,
«кто, если не Путин?»