«Родные корни» — так называется новая книга нашего коллеги — журналиста и поэта Валентина Митрофановича Васичкина. А до этого были «Ветер времени» (2015 г.), «Горький мед» (2014 г.), «Осенние цветы» (2012 г.) «На Неручи за росчерком дорог» (2010 г.) и еще примерно десяток сборников, уходящих по своей хронологии в глубину советской эпохи.

Это было время, когда талантливый паренек из какой-нибудь деревни Васильевка Глазуновского района Орловской области, окончивший сельскую школу, мог поступить в Литературный институт и потом четверть века возглавлять районную газету. И писать, потому что пишется, потому что окружающий мир так бросался в глаза, и мельчайшие детали обретали удивительное значение, наполняясь смыслом, который, облекаясь в слова, становился достоянием прочих — тех, кто отрывал и читал книги В. М. Васичкина.

В его поэзии очень чувствуется та особенная созерцательность, которая всегда отличала русский народ. Удивительный дар — видеть, прежде всего, мир вокруг, а потом уже себя в нём. И никак не наоборот. Сегодня в моде рефлексия — эта зачастую искаженная реакция эгоистического, самовлюбленного «я» на откровения Божьего мира. Но это не о Васичкине.

Утверждают, что рефлексия — неизбежное свойство образованного сознания, думающего индивида. Возможно, и так. Есть рефлексия и в стихах Васичкина. Но грань между органичностью восприятия действительности и её субъективным преломлением настолько тонка в его творчестве, что, как и в лучших образцах народной поэзии, всё запечатленное авторским словом кажется нам нашим собственным наблюдением, как будто и сам читатель это уже где-то видел и воспринимал именно так. Его «картинки с натуры» — самоговорящие. И «по-над лугом» никак иначе, а именно «дождик топает слепой». И девочка, таскающая вёдра воды на перрон, чтобы напоить пассажиров поезда — как нечто родное:

Девочке не в обузу,
Люди со всех сторон:
— Сколько на рубль?
— От пуза!
Пьет на жаре перрон.

И как будто не автор, а уже мы сами размышляем об увиденном:

Только ведро — не речка;
Время творить добро!
Хрупкая, словно свечка,
Снова несет ведро…

Наверное, субъективная реальность лишь тогда оправдана, когда она помогает раздвинуть вполне реальные горизонты.

Ладонь в мозолинах, как в золоте,
Ладонь к ладони — и пригоршня.
Года, как зерна, перемолоты,
В душе то радостней, то горше.
Стоит моя, чернеет пашенка,
Пашу и сею — дело славное.
Вдали Москва — сияют башенки
На всю планету, златоглавые…

Валентин Митрофанович умеет раздвигать горизонты, потому что смотрит вдаль и ввысь, а не под ноги и не в тарелку. К этому приучали родные сельские дали, этому учили в советском литинституте. И не случайно, наверное, так органично зазвучала в его поздних стихах религиозная тема:

О дни Великие!..
Просторы вечные!..
Святыми ликами
Мы все отмечены.

И видим зорче;
Нам легче дышится.
Вдали как порча,
Туман колышется.

И солнцу рады
Сады и крыши.
живи по правде —
И Бог услышит

Всё в мире тленно.
И в нашем — тоже;
Живи без лени —
И Бог поможет.

Органичная созерцательность автора, уходящая корнями через советский питательный слой куда-то еще глубже, к предкам, прах которых теперь «припорошен космической пылью», порождает и такую общенациональную рефлексию:

Нам нечего делить с Европами.
Здесь русский каждый клок травы,
Высотки и леса с окопами, —
На сотни верст, до стен Москвы.

А жизненный опыт заставляет ставить только главные, отнюдь не субъективные вопросы:

Придут другие времена,
Другие будут жить приметы;
И будешь ли, моя страна,
Хранить духовные заветы?

Дай-то Бог всем нам — не разо­чаро­вать­ся!

Андрей Грядунов.