Правительство Орловской области объявило конкурс для сельскохозяйственных потребительских кооперативов, сформулировав его цели в общем названии: «Развитие сельского хозяйства и регулирование рынков сельскохозяйственной продукции и продовольствия Орловской области». Ранее в областных СМИ прошла информация, что уже год в регионе реализуется комплексная программа «Создание системы поддержки фермеров и развитие сельской кооперации» в рамках национального проекта «Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы».

В текущем году на мероприятия программы предусмотрено финансирование в объеме 17,5 млн. рублей, где львиную долю — 17,4 млн. рублей — оставляют средства федерального бюджета. Тут и грантовая поддержка крестьянских (фермерских) хозяйств, и государственная поддержка сельской кооперации. «Речь идет о возмещении части затрат, понесенных сельскохозяйственным потребительским кооперативом в текущем финансовом году, связанных с приобретением имущества, сельхозтехники, оборудования для переработки сельскохозяйственной продукции (за исключением продукции свиноводства), мобильных торговых объектов, а также закупкой сельскохозяйственной продукции у членов сельхозпотребкооператива». И все это для того, чтобы в области ежегодно росло «количество субъектов малого и среднего предпринимательства, увеличение количества членов сельскохозяйственных потребительских кооперативов».

Иными словами, власть демонстрирует свою заинтересованность в развитии сельской кооперации, которая, в свою очередь, является необходимым условием для развития мелких крестьянских хозяйств, ставших заметным явлением в современной России.

В нашей истории уже было такое. За десять послевоенных лет, то есть с 1945 по 1955 год, в личных подсобных хозяйствах Орловщины животноводство развивалось ударным темпами: количество мяса удвоилось, производство молока выросло в полтора раза, яиц — почти в два с половиной раза. При этом доля колхозного сектора в общем объеме сельхозпродукции оставалась небольшой: по мясу — 26 процентов, по молоку — 28 процентов. Иными словами, разрушенное войной колхозно-совхозное производство, находящееся под патронажем государства, восстанавливалось более медленными темпами, чем мелкое на личных подворьях.

Теперь, похоже, наша страна и наша область переживают нечто подобное. Только вместо войны разрушительным смерчем по русской равнине прошли так называемые экономические реформы. Но видимо, окончательно вытравить жизнь в русском селе не удается никому, и она, что называется, берет свое, движимая могучим стимулом — заботами о выживании семьи. Семейно-трудовая форма сельскохозяйственного производства, как уже не раз было в критические для нашей экономики периоды, снова проявляет свой потенциал, который отражается, например, в таких данных статистики.

В современной России личные подсобные хозяйства имеют примерно 14 процентов земель сельскохозяйственного назначения и производят около 70 процентов сельхозпродукции. Для сравнения: доля сельскохозяйственных предприятий так называемого официального агропрома в общем объеме сельскохозяйственной продукции приближается к 30 процентам. Доля фермеров — всего три процента. В Орловской области личные подсобные хозяйства в совокупности имеют 3,8 процента сельхозугодий, но при этом именно ЛПХ принадлежит 40 процентов молочного стада, а на долю ЛПХ приходится около 90 процентов всех овощей и картофеля, выращенных в регионе.

Но труд крестьянской семьи знающие люди называют каторжным. Поговорите с владельцами ЛПХ, и вы услышите примерно одинаковое: «Чтобы взять кредит, нужно походить в банк несколько месяцев. Мы ни от чего не застрахованы. В договоре с кредитной организацией прописаны только условия банка, на которые, хочешь — не хочешь, приходится соглашаться. Нет гарантии, что в семье кто-то не заболеет, и значит, семья лишится рабочих рук, которые далеко не лишние; или что скотина не падет. А кроме хозяйства, у семьи нет другого источника дохода. Есть паевая земля, но нет техники. Приобрести, например, трактор крайне трудно. Без залога деньги на его приобретение не получишь. Есть спрос на молоко, мясо, но торговать без холодильного оборудования не разрешается. А оно недешевое. Да и нет времени куда-то возить продукцию и торговать — дома некому будет работать. Если нанимать продавца, то нужно производить большие объемы продукции, чтобы платить заработную плату. Работать с перекупщиком тоже невыгодно. Держим подсобное хозяйство от того, что в селе нет работы».

Специалисты видят еще целый ряд проблем. С одной стороны, ЛПХ надо бы признать одним из видов предпринимательской деятельности, чтобы облегчить крестьянам доступ к кредитам и субсидиям. Но с другой стороны, из-за налогов, которые наше государство обычно берет с предпринимателей, это «признание» сразу сведет выгоду, получаемого от собственного труда крестьянина, к нулю.

И никому пока из государственных деятелей не приходит в голову признать семейно-трудовую форму хозяйствования на селе особым видом нетоварного, некапиталистического производства, ценного как раз тем, что в нем не используется наемный труд, а значит — нет эксплуатации. ЛПХ же предпочитают упрекать как раз в том, что оно не стремится достичь некоего уровня капиталистического воспроизводства и работать на прибыль. И этот «казус», оказывается, давно озадачивает политэкономию как науку. Вот и теперь специалисты, рассуждая о роли и месте ЛПХ в современном сельском хозяйстве, приходят к выводу, что сам факт возникновения достаточно большого количества ЛПХ в современном сельском хозяйстве говорит, прежде всего, о его плачевном состоянии. «Кто же будет кормить страну?» Этот вопрос снова на повестке дня, и сама постановка его как бы подразумевает ответ: «Крупное товарное производство».

«Перерастание производства из малорентабельного в высоко окупаемое и стабильное в современных условиях невозможно», — прямо говорят некоторые специалисты-аграрники. Будущее животноводческой отрасли, например, они видят исключительно в виде специализированных комплексов и холдингов, а производству в условиях личного подсобного хозяйства сулят роль сателлита экономики, обеспечивающего жизнь сельской семьи — «малорентабельное и с очень высокой долей ручного труда».

Однако, как показывает практика, эти самые агропромышленные холдинги пока не столько нас кормят, сколько перекачивают бюджетные субсидии в офшорные карманы. А горожане толпами спешат на ярмарку выходного дня в надежде купить домашнюю свинину и говядину, «хозяйские» молоко и творог, «райповский» хлеб и «деревенские» яйца. И словно под давлением таких фактов те же специалисты-аграрники делают оговорку, что и ЛПХ в масштабах страны или отдельных регионов могут стать самодостаточным экономическим явлением — если развитие этой формы организации сельскохозяйственного труда пойдет по пути реальной и массовой кооперации.

А ведь если вспомнить В. И. Ленина, то он в свое время связывал с кооперацией чуть ли не само существо социализма. Потому что именно кооперативное объединение свободных тружеников исключает эксплуатацию и, что не менее важно, наёмничество, её питающее.

Колесо истории повернулось, и жизнь опять подводит нас к тому, с чем столкнулась страна после революционных потрясений 1917 года: старая система производства сломана, но как выстроить новую, не совсем понятно. Не теоретически, а практически. Как в реальности передать средства производства в руки рабочих и крестьян? Заменить капиталистический найм на систему труда «по найму у государственной бюрократии»? Тоже небезопасный шаг с точки зрения интересов трудящихся. Не потому ли Ленин и пришел к идее кооперации, что она превращает труженика из наемника в хозяина своего дела и своей судьбы, но не чужих рабочих рук?

В Орловской области за последние двадцать лет возникло чуть ли не три десятка сельскохозяйственных потребительских кооперативов. Сбором и реализацией молока, например, из них занимаются только три. И как можно понять из публикаций в орловских СМИ, свое развитие эти кооперативы связывают главным образом с субсидиями от государства. Например, сталкиваясь с ценовым диктатом существующих молокоперерабатывающих производств, работающих на прибыль, председатели кооперативов предпринимают попытки наладить собственную переработку молока.

Классическая схема кооперативного решения такой проблемы по идее должна выглядеть так: члены кооператива, то есть те же семейно-трудовые крестьянские хозяйства вскладчину покупают необходимое оборудование и получают доли доходов от реализации продуктов переработки. Но в реальности средств членов кооператива, видимо, не хватает, и потому государственные проекты и программы поддержки сельхозкооперативов выходят на первый план. Само по себе это, опять же, говорит о бедности нынешних ЛПХ, неспособных без посторонней помощи даже кооперативно решить свои проблемы. Но если государство будет последовательно в своем намерении поддержать развитие кооперации на селе, то со временем и нужный результат будет. Главное, чтобы вопрос о многоукладности сельского хозяйства в современной России оставался для власти актуальным, а «холдингизация всей станы» не стала главным лозунгом в государственной аграрной политике.

Андрей Грядунов.