Максим Горький, выступая в 1917 году как публицист на страницах газеты «Новая жизнь», писал в одном из ее номеров: «Очень характерно, что прежде всего рабочие указывают на необходимость скорейшего развития промышленности художественной, — можно думать, что здесь сказывается эмоциональная талантливость народа и его природная смекалка, — люди как будто понимают, что немец, готовый завалить Россию дрянным и дешевым товаром, будет не в состоянии конкурировать с ней на почве промышленности художественной».

И дальше пролетарский писатель сам кого-то цитирует в подтверждение сказанному: «Дисциплинированный до совершенства механического аппарата… немец может чудесно подделать все, от философии до каучука, но он плохо понимает поэзию труда».

Если вспомнить, что словом «немец» на Руси когда-то называли всех европейцев, то приведенная выше цитата зазвучит весьма современно. Как и буржуазная Россия сто лет назад, наше государство ныне опять пытается встроиться в мировую, «немецкую» экономику, рассчитывая найти в ней свое достойное место. Но пока ничего, кроме как положения рынка для сбыта «дрянного и дешевого» (по европейским меркам) заграничного товара, мы не обрели, несмотря на все усилия по импортозамещению. И тут вдруг из глубины столетия — подсказка от знаменитого писателя! И даже не столько от него, сколько от простых русских людей, наших прадедов: художественная промышленность — вот в чем нас «немец» никогда не превосходил и не превзойдет! Потянем за эту ниточку — может, и всю экономику вытянем?

Вспомнить цитату Горького меня заставило поздравление губернатора А. Клычкова по случаю Дня Ливенского района, который отмечался 6 июня. А примерно через месяц такой же «свой День» отметят Мценский и Новосильский районы области. А Мценск — это некогда знаменитые мценские кружева, которые плели на предприятии местной помещицы Анны Протасовой 1200 работниц. Какое предприятие сегодня может похвастаться таким количеством высококвалифицированных рабочих мест?

А Новосиль и Ливны — это знаменитые Чернышевская и Плешковская игрушки, которые когда-то были ходовым товаром, а потом высоко ценились на престижных выставках. Ведь дело, собственно, и не в изделиях как таковых, а в технологических традициях, навыках, человеческом мастерстве, в искусстве — будь то плетение кружев, гончарное или кузнечное производство. Еще не так давно новостные ленты сообщали, что сотрудниками областного центра культуры выявлено около 500 мастеров резьбы по дереву, в том числе и домовой резьбы. Значит, были и люди, и технологии. Но каковы перспективы — вот в чем вопрос?

Данные общероссийской статистики неутешительны. С 1990 года в России более 140 предприятий художественной промышленности прекратили свое существование. А те, что остались, сократили и объемы производства, и число работников — более чем в 10—15 раз. В 2010 закрылось еще примерно 40 предприятий. Если в СССР в отрасли насчитывалось более 100 тысяч мастеров, то теперь осталось не более 20 тысяч.

Сегодня по всей России сохранилось лишь несколько высокохудожественных производств — по пальцам можно перечесть. И это при том, что законодательством РФ с 1999 года провозглашена «историческая преемственность государственной политики в части льгот и субсидий художественным промыслам». Но на всех, видимо, не хватает. Само понятие «художественная промышленность» исчезло из российского законодательства.

Примечательно, что М. Горький затронул данную тему тоже не случайно, потому что 1914—1917 годы были кризисными для художественного производства в Российской империи: война заставила одни из предприятий отрасли перепрофилировать, другие просто закрылись.

Но чаяния знаменитого писателя и его корреспондентов из рабочей среды были услышаны в 1931 году сталинским правительством, когда в Москве в знаменитом и сохранившемся к тому времени Кустарном музее известного московского мецената С. Морозова был открыт уникальный Всесоюзный научно-исследовательский институт промысловой кооперации и кустарной промышленности. С 1932 года — НИИ художественно-кустарной промышленно-сти. Унаследовав все наработки дореволюционного Кустарного музея, советский НИИ занялся научным изучением народных художественных промыслов и развитием их на промышленном уровне. В 1958 году весь мир на выставке в Брюсселе восхищался занавесом, выполненным в стилистике вологодского кружева, узор на котором был посвящен покорению космоса.

Сегодня уже мало кто может представить себе, не заходя в интернет или антикварный магазин, что такое, например, Рамонская керамика, которую поставляло, в том числе и на экспорт, старейшее предприятие Воронежской области. И на прилавках магазинов сегодня так уж запросто не найдешь, скажем, Конаковский фаянс. А ведь когда-то в орловских советских семьях в обиходе были красочные петухи-кувшины, сделанные на двухсотлетнем предприятии Тверской области.

Примечательно, что и в Российской империи, и в СССР художественное производство было на подъеме только тогда, когда им вплотную занималось государство. В советское время государство было главным заказчиком и организатором распродаж этой продукции. Регулярно она появлялась на международных ярмарках в Лейпциге и Эдинбурге.

В царской России, как пишет, например, исследователь этой темы Л. Алимова, инициатором создания подобных предприятий также было государство. И хотя любому человеку, «какого чина и достоинства кто не был», предоставлялось право создавать их, именно государство «определяло условия этого учреждения, закрепляло подведомственность предприятия в системе управления промышленностью». Более того, и до социализма в России «частное художественное предприятие не рассматривалось как самостоятельный юридический субъект, а понималось как социальное образование, где правительство имело право воздействия на внутреннюю деятельность».

«Право собственности на таких производствах, — пишет Али-мова, — фактически раздваивалось между государством и владельцем». А все почему? Потому что художественная промышленность производит не рыночный товар. Эта отрасль требует больших затрат и «регулируется исключительно индивидуальным спросом». Даже система налогообложения здесь была особой. Либо процентный сбор с капитала, либо патентная система сборов. И то, и другое, кстати, практиковала и советская сталинская система налогообложения кустарно-кооперативного производства, куда относились и художественные промыслы.

Единственный в своем роде советский НИИ художественной промышленности был закрыт в 1992 году постановлением ельцинского правительства. Тем же постановлением было ликвидировано министерство местной промышленности. Увы, современные рыночные условия, в которые ввергли страну новые руководители, не способствовали развитию художественных промыслов на промышленном уровне. Новая Россия не пожелала учесть даже опыт России царской, предпочитая слепо верить в либерально-западное божество — «невидимую руку рынка».

Но есть, наверное, жесткая закономерность в том, что если стране не нужны Данилы-мастера с их поэзией труда, то, в конце концов, в ней не останется и более-менее умелого слесаря. И судя по ситуации на рынке труда даже в нашей Орловской области, сегодня у нас не хватает именно квалифицированных кадров, а не рабочих рук вообще.

Конкурировать с «немцем» нам сегодня нечем. И тут просматривается еще одна закономерность: рассвет художественной промышленности в истории России всегда совпадал с рассветом нашей государственности. Но не рынка! Наверное, потому, что «поэзия труда» — категория отнюдь не рыночная.

Андрей Грядунов.