Начиная с этого года, «Орловская искра» развивает сотрудничество с институтом филологии ОГУ им. И. С. Тургенева, в частности, с кафедрой журналистики и связей с общественностью. Так, в течение месяца в нашей редакции проходили творческую практику студентки 2 курса госуниверситета. Кроме того, наш еженедельник намерен выступать, как сейчас принято говорить, информационным партнёром наиболее интересных, с нашей точки зрения, вузовских мероприятий.

Например, недавно в Орловском государственном институте искусств и культуры прошел межрегиональный «круглый стол» «Тексты нового века», который собрал ведущих орловских специалистов различных направлений. Объединило их одно: интерес к важнейшей проблеме нашей жизни — общению, то есть способности одного человека создавать текст, а других — этот текст понимать. Тем более, что на наших глазах СМИ порождают новейший продукт коммуникации — медиатекст. Что это за зверь и как себя будут чувствовать тексты «старые», и собрались обсудить философы, искусствоведы, филологи и журналисты.

Мы попросили рассказать о работе «круглого стола» одного из его участников — доцента ОГУ им. И. С. Тургенева Андрея Дмитровского, начав с провокационного вопроса:

— Андрей Леонидович, иной читатель может спросить: ну зачем мне слушать про какие-то теоретические дебаты?..

— Фокус в том, что даже задавая этот вопрос, он уже, во-первых, создал текст; во-вторых, текст в определённом жанре (в данном случае как минимум двух — обращение и сомнение); ну а поскольку он задал этот вопрос, держа газету в руках, в-третьих, он вступил в медийные отношения, то есть стал участником данного дискурса (нашего обсуждения). Вот так запросто три «страшных» слова — «текст», «жанр» и «дискурс», как оказывается, являются теми действиями, которые каждый из нас проделывает ежедневно, ежечасно и ежеминутно (а то и чаще).

Впрочем, беседа и сама по себе была интересной. В частности, театралов, например, вполне могло заинтересовать (да нас и заинтересовало) рассуждение профессора кафедры режиссуры и мастерства актёра А. Титова об игре актёра не как воспроизведении (проигрывании) текстов — драматических произведений («актёр не играет текст»), но как о рождении им текста непосредственно в акте игры, речи («Индивидуальная речевая действительность vs воплощённая текстуальность»). Это выступление, вместе с приветственным словом проректора по науке Е. Махонина, опрокинувшее официальность собрания россыпью дискуссионных идей, положило начало живому, «в едином порыве», обсуждению реплик и воспоследствовавших докладов.

— Кто же выступил на «круглом столе»?

— От речевых форм бытия текста дискуссия, благодаря умелому пастырству её организатора и ведущего А. Пастухова, плавно перешла к рассмотрению функционирования текста непосредственно в процессе коммуникации: доклады Е. Сидоровой «Прагматика научно-популярных текстов: инновационные технологии, компьютеры, гаджеты» (ОГУ), Т. Юдиной «Метафора в текстах спортивной аналитической статьи» (ОГИИК), А. Пастухова «Комментарий в системе мнениеформирующих жанров современной немецкой прессы» (ОГИИК) и М. Михайлова «О влиянии экстралингвистического компонента топонимики на эмоциональное восприятие текста в условии диалога культур» (ОГАУ) — позволили взглянуть на внутренние структуры текста и их взаимосвязь с внешними формами, в частности жанром, и факторами, в частности культурой.

А затем перейти к рассмотрению различных аспектов художественных текстов: профессор ОГУ им. И. С. Тургенева, завкафедрой журналистики и СО В. Изотов рассказал («Медиаинтенции художественного текста»), что исследуя произведения прошлого, в них зачастую можно обнаружить такие неожиданные знания и технологии современности (в частности, рекламные или пиар-стратегии), о которых авторы того времени просто не могли знать. Но в тексте их отразили: суть в том, что даже самый «продуманный» текст содержит в себе ряд знаний («интенций»), скрытых от автора, причём часто таких, осознание которых требует не только чужого взгляда, но иногда — опыта целых поколений.

— Дошло ли дело сквозь «дебри» науки до собственно СМИ и медиатекста?

— Я давно столкнулся с такой проблемой: кто только и где не использует слово «медиатекст», но при этом никогда не давая ему определения! Более того, само слово «текст» (как показал и наш «круглый стол») не имеет достаточно приемлемого определения, а тут ещё и «медиа»… Из литературы вопроса стало ясно, что он должен соответствовать таким критериям как: нелинейность (строиться как гипертекст: масса элементов, связанных ссылками), визуальность (быть «картинкой», изображением), интерактивность (порождаться искусственным интеллектом, простейший пример — «Окей, Гугл, скажи…» или компьютерная игра), перформативность (содержать императивы поведения: ритуалы, исполнения и действия). Кроме того, медиатекст — порождение эпохи интернета и, в отличие от классического текста, он не фиксирован на материальном носителе — книге, картине или ином документе, а находится в распределённой памяти компьютерной сети. То есть он «симулякр» — образ без прототипа. Вот такой компот.

— И насколько, по вашему, они распространены сейчас?

— Думаю, что надо говорить о медиатексте в узком смысле (в рамках вышеперечисленных критериев), и тогда это «текст» будущего, ещё только формирующегося. Но если говорить о нём в широком контексте, то надо понимать под ним текст с явно выраженным акцентом на способ его создания, распространения и восприятия: каждый «медиум» («посредник»; угол зрения на действительность) порождает соответствующие своей сущности «медиа» (слово — письменность, книги и газеты, литературу; картинка — живопись, фотографию, кино и телевидение; звук — речь, музыку, радио; тело — танец, спорт и т. д.). А медиа уже формируют социальные институты: привычные нам СМИ, кинематограф или литературу. То есть медиатекст — текст, выполненный по законам того или иного медиума и функционирующий в рамках соответствующего медиа (канала СМИ).

— Например, «Орловской искры»…

— Почему бы и нет? К слову, завершилась официальная часть общения обсуждением философского доклада А. Овсянникова «Сакральное и революция. Сакральное в революции. Новые интерпретации старых понятий». Так что если кто-то скажет: наука это скучно, я отвечу: а не стоит ли сначала попробовать?

Записал
Василий Онуфриев.