Юрию Николаевичу Балакину, нашему старому другу и по совместительству — ветерану органов госбезопасности, ушедшему на заслуженный отдых с должности заместителя начальника областного управления ФСБ, 1 февраля 2019 года исполняется 80 лет. Если бы чекист был немощен и дряхл, я бы сочинил что-нибудь розово-благожелательное, как поздравительная открытка, но поскольку от рукопожатия этого человека хочется присесть, потому что больно; а на днях, рассказывает, он встретил меня на лыжне и окликнул, чтобы поздороваться, но я не услышал и втопил, отдуваясь, дальше, — можно сделать вывод, что даже на лыжах бывший сотрудник КГБ зорче и внимательнее, чем я — человек, моложе его более чем на поколение.

Это меня злит. Ю. Н. Балакин явно в хорошей форме. Таких людей интересно провоцировать. Например, железное правило «резидента» — не сказать лишнего даже при беседе со старым знакомым. Стало быть, нужно пробить броню профессиональной подготовки юбиляра, доказать, что его природная доброжелательность и продуманная интеллигентность все равно не устоят при бесцеремонном напоре. Однако Ю. Н. Балакин приготовился к встрече. Только я зашел, как:

— Об агентурно-оперативном процессе я тебе ничего рассказывать не буду. Поговорим о том, что известно, на поверхности…

Вежливо так… Думал застать меня врасплох! Напрасно. Я тоже не лыком шит.

— О провалах говорить, что ли, будем?

Сейчас потеряет самоконтроль и расколется, начнет рассказывать об успешных операциях с грифом «секретно».

— Были и неудачи, — самокритично и примирительно согласился хозяин, чем меня совершенно разоружил. Я-то думал, что он будет сопротивляться. Ладно, забудем о тактической цели и поговорим о вещах гораздо более глубоких и важных. Офицер госбезопасности должен защищать свою Родину вне зависимости от изменения политического ветра и даже системы. Политика, выходит, вообще вторична в этом раскладе, есть приоритеты посерьезнее. Как совместить с ними свои убеждения, как не потерять самого себя, смыслы, в которые верил, идеалы, которые защищал? Как не обезличиться на службе и сохранить человечность и веру в свою правоту? Юрия Николаевича тоже занимают эти вопросы. Только он собрался отвечать, как я, перебивая его, мрачно указал на мою любимую фотографию из архива Ю. Н. Балакина, на которой юбиляр, еще молодой и элегантный, с зонтиком у памятника Оливеру Кромвелю, отдыхая после осмотра лондонских достопримечательностей:

— Закладку с «Новичком» для Скрипаля вы оставили?

Полковник госбезопасности в отставке, к моему удивлению, доброжелательно поддержал разговор.

— Тогда, — говорит, — не было «Новичка». — И иронично добавил, — К сожалению…

Я опешил.
Ю. Н. Балакин, закончив мне подыгрывать, серьезно продолжил:

— Зато аналог «Новичка» уже тогда был у англичан. Скрипаля осудили в 2006 году, а пос­ле отсидки обменяли по схеме, известной из фильма «Мертвый сезон». Кому, кроме британских спецслужб, было выгодно разыгрывать спектакль с так называемым покушением?

«Завезти» Юрия Николаевича не удалось. Его невозмутимость кажется мне производной не столько от целостности его характера, сколько от его убеждений. Предки — крестьяне, прос­тые орловские пахари, при этом Ю. Н. Балакин восстановил свою родословную, будто дворянин. Я разделяю его мнение, что гордиться каким-то «фоном» из прошлого не лучше, чем дорожить памятью о достойных людях, не обремененных формальными званиями. «По делам судите их».

Дед — унтер-офицер, кавалер трех «Георгиев», участник Брусиловского прорыва. Отец в Великую Отечественную воевал стрелком-радистом в авиации дальнего действия. Был ранен, контужен и тоже награжден. С последней войны не вернулось 11 человек из рода Балакиных. Послужил отец Юрия Николаевича и в ОГПУ-НКВД, уволился в 1936-м, пойдя на конфликт со своим начальником — отказался возбуждать дело в отношении оклеветанного священника. И хорошо, что уволился, потому что в 1937-м орловское Управление возглавил майор Пинхус Симановский, устроивший на Орловщине террор и расстрелянный в 1940-м за фальсификацию уголовных дел. Начальника, с которым поспорил отец юбиляра, тоже арестовали.

История одной страны, одной семьи. Чью сторону принять, какими наградами больше гордиться — дореволюционными, советскими? А не искусственное ли это противопоставление?

На книжной полке в доме Ю. Н. Балакина стоит икона Святителя Луки Войно-Ясенецкого, «много претерпевшего от моих коллег», как признался чекист, «но при этом не озлобившегося», «человека глубокой веры, священника высокого ранга, до конца дней остававшегося патриотом своей страны». Тот самый архиепископ Лука, что отказывался в советских госпиталях оперировать без православного креста на груди и получивший за свой фундаментальный труд «Очерки гнойной хирургии» Сталинскую премию I степени…

Непрерывность и сложность истории проявляется и в таких «мелочах».
Идти служить в органы госбезопасности или нет, Юрий Николаевич советовался со своим отцом, знавшим не по учебникам, что такое крутые повороты судьбы и личная ответственность за сделанный выбор.

— Служи, — ответил отец, — но всегда поступай по закону и будь человечен.

Мы уже упоминали об этом эпизоде в жизни Юрия Николаевича, когда поздравляли его с 70-летием. Процитируем часть очерка, опубликованного в «Красной строке» десять лет назад, чтобы проиллюстрировать любопытную особенность, с которой частенько сталкивался в своей работе герой этого материала.

Почти каждое проявление антисоветизма, что тогда, что теперь, объективно наносило и продолжает наносить вред российской государственности и в огромном количестве случаев вызвано не «идейными соображениями», а примитивной русофобией. Взглянем на эту особенность, а заодно посмотрим, удалось ли орловскому чекисту, находясь на страже государственности, блюсти человечную заповедь своего отца.

Эпизод из жизни офицера КГБ Ю. Н. Балакина. Цитата.

«После того как газета «Красная строка» опубликовала написанное главным редактором Ю. В. Лебёдкиным поздравление Юрию Николаевичу с его семидесятилетием — короткую заметку, в которой было нечто большее, чем дежурные слова с традиционными пожеланиями, — произошел интересный случай. В редакцию позвонил неизвестный и сказал, что знает Юрия Николаевича еще с советских времен, тот его «вёл». Резонансные звонки, как правило, бывают двух видов: ругательные и с изъявлением любви и неподдельной благодарности. Чего было ждать от человека, которого в советские времена «вёл» Комитет государственной безопасности? Звонок был с изъявлением если не любви, то неподдельной и искренней благодарности. Человек назвался, очень коротко рассказал свою историю и попросил обязательно, если выпадет случай, передать юбиляру привет.
Мы это сделали и захотели узнать подробности. Они любопытны.

Юрий Николаевич был в тот день дежурным сотрудником — принимал посетителей, которые по разным причинам могут зайти в управление. Один такой зашел, представился, рассказал, что отбыл срок и вернулся в Орел, где его сняли с очереди на квартиру и где у него теперь нет работы. «Что мне делать — броситься под машину?» — поинтересовался пришедший, всем своим видом давая понять, что не шутит.

Дежурный не обязан заниматься устройством судьбы посетителей. Тем не менее Ю. Н. Балакин взвалил на себя эти хлопоты. Обратившийся восстановился на работе и не остался без жилья.

Срок он получил за антисоветскую деятельность. Ю. Н. Балакин рассказывает, что органы госбезопасности выполняли тогда жесткую установку Ю. В. Андропова — профилактическими методами стараться оберегать людей от уголовного преследования. Но в этом случае статьи было не избежать: группа «идейных борцов» была готова даже заняться терроризмом, уверенно управляемая известными личностями из Москвы.

Вернувшийся из мест заключения «политический» рассказывал позже о случае, который явился для него самым настоящим мировоззренческим шоком. В лагере он увидел, как группа «соратников» из братских, как было принято тогда говорить, республик, сидела над картой Советского Союза и обстоятельно занималась дележкой его территории: «Это нам отойдет, это вам…» Делили Россию. «Вы чё?» — не нашел слов новенький из Орла. Он не предполагал, что благородное дело политической борьбы имеет при ближайшем рассмотрении такой прозаический и обидный для русского человека прицел. «А ты кто такой?» — спросили делившие. Орловец объяснил. Рассказал, по какой статье страдает. Рассказал, надо думать, не без гордости, за идею как-никак попал. «Свои посадили?» — убили вопросом идейные соратники.

«Фашисты, бандеровцы! — ругался, ища выход негодованию, орловский «политический». — Я — за правду, а они Родину мою делят!». Так пришло отрезвление. А потом родилась и удивившая нас благодарность некогда «идейному противнику» Ю. Н. Балакину, который строго по закону и в то же время человечно, не понукаемый никакими уставами, помог оступившемуся обрести почву под ногами — хотя бы в житейском смысле».

Обещал ничего розово-поздравительного не писать. И не пишу. Просто анализирую.

…Предательство — вечная тема, замешанная на человеческой слабости. Именно поэтому предатели нынешние так стараются обгадить все советское, которому большинство из них в прежнюю историческую эпоху присягало. Предатель понимает свою низость и потому пытается найти ей формальное оправдание, подыскать корысти или трусости привлекательную обёртку.

Перевертышей, воевавших против своей страны, офицер Ю. Н. Балакин изобличил много. В 1979 году совместно с белорусскими коллегами он непосредственно участвовал в розыске и аресте карателя, сумевшего на скромной должности бухгалтера спрятаться даже в Орле…

Что мне нравится в Ю. Н. Балакине, так это категорическое неприятие им предательства и предателей. Не только потому, что так ему велит кодекс чести. Просто полковник госбезопасности знает, как устроена власть, и понимает, что понятие «ткань истории» настолько близко к материальному образу, что треск разрываемой «ткани» можно слышать буквально. И вот тогда течет настоящая, а не чернильная, кровь, а соединять разорванное становится уделом будущих поколений, обреченных или на новые войны, или на решение иными способами таких проблем, о масштабах которых даже думать страшно.

…Про свою лондонскую командировку чекист не рассказывал, а я не настаивал. Некоторая недосказанность даже интереснее. Человек, в мирное время награжденный боевым орденом Красной Звезды, имеет право кое о чем умолчать.

Но там, где нужно и должно было говорить, Ю. Н. Балакин не скромничал. Честно служил, а выйдя в отставку, опубликовал в самых разных изданиях, в том числе и в тех, где работали мы, огромное количество полемических материалов, смысл и направление которых в обобщенном виде можно проиллюстрировать цитатой из самого Юрия Николаевича: «Люди, ослепленные жаждой власти и передела собственности, не задумывались, что есть более важные, общенациональные интересы, прежде всего национальная безопасность в широком смысле этого понятия».

Ну, и в тему, уже другого автора, которого в свою очередь цитировал Ю. Н. Балакин: «С пьедестала истории свергнуть нельзя — слишком значительная личность, слишком малы пигмеи…». Это о Дзержинском и не только о нем.

Враги России и люди небольшого ума пытаются разорвать единую ткань российской истории, обедня и уничтожая её. Герой этих юбилейных, но не розовых заметок в меру своих сил с такими попытками боролся и продолжает бороться, делает то, что считает нужным и правильным.

Да, этапы пути, как без них в поздравительном тексте! Орловский историко-филологический факультет, две поездки на целину в составе стройотряда и благодарственная грамота от казахских властей, недолгое преподавание в Хотынецкой сельской школе, причем преподавание даже немецкого, который в институте Ю. Н. Балакин не учил; служба в Ракетных войсках стратегического назначения… Ну и так далее. Долго можно перечислять, но на каком мгновении жизни остановиться?

Сам Юрий Николаевич вдруг вспомнил эпизод из своего раннего детства, оставшийся в памяти, скорее, по рассказам матери. 1942-й год, оккупация, родной Орел. Маму, отказавшуюся выходить на рытье окопов, вместе с маленьким сыном одноглазый полицейский ведет в здание нынешнего Госбанка, в комендатуру.

— Знал бы этот немецкий прихвостень, кричавший и топавший на нас ногами, что пойдя на службу в КГБ, я буду заниматься выявлением фашистских пособников.., — задумчиво произнес юбиляр.

Знал бы — не было бы ни юбилея, ни сегодняшних заметок. Логика войны очень проста.

А мать Юрия Николаевича рыть немцам окопы так и не пошла. Сначала пряталась у родственников, а затем оккупантам и их холуям стало не до нее и не до окопов — в приоритетах оказалось спасение своей шкуры.

Сергей Заруднев.

* * *
Коллектив редакции газеты «Орловская искра» и агентства печати «Красная строка» с искренним уважением поздравляют Почётного сотрудника гос­безопасности Юрия Николаевича Балакина с юбилеем!