Почему думская кампания 2021 года не будет спокойной

К новым парламентским выборам Кремль подходит со старой логикой, игнорируя или явно недооценивая внутренние политические риски, рост социального раздражения, усталость от старых партий, а также обострение противостояния власти и внесистемной оппозиции, считает политолог Татьяна Становая.

В самом начале 2021-го казалось, что есть две главные политические интриги года. Первая — возвращение Навального: как его встретят, будут ли протесты, посадят ли, и надолго ли. Эта интрига в основном разрешилась. Вторая — выборы в Госдуму. Тут все пока выглядит гораздо туманнее: непонятно, в каком виде пойдет на выборы «Единая Россия» и кто ее возглавит, какую роль отведут новым партиям, получится ли новый проект на базе «Справедливой России», как будут складываться отношения Кремля и системной оппозиции. Но все эти вопросы кажутся в той или иной степени рутиной, призванной обеспечить Кремлю контроль над нижней палатой парламента. Реальный же вызов, с которым придется столкнуться власти, — внесистемная оппозиция, ее стратегия «умного голосования», требование регистрации кандидатов. Все идет к тому, что предстоящие выборы в Госдуму окажутся опасным сочетанием думской кампании а-ля конституционный референдум с «горячим» московским летом 2019 года.

Не менять систему

То, что Кремль готовится к думским выборам по наиболее консервативному сценарию, стало понятно в конце прошлого года, когда фактически был отвергнут проект по мягкой реформе «Единой России». В Кремле были разные идеи — например, преобразовать партию из консервативно-патриотической в более прогрессивную младо-технократическую силу, были и планы заметно обновить партийное руководство. Однако любые подобные попытки сразу наталкивались на серьезные политические ограничители.

Во-первых, сам Путин, кажется, вполне удовлетворен партией власти, и его трудно убедить в необходимости перемен. «Единая Россия» выглядит партией устойчивой, политически состоявшейся, конструктивной и ответственной — по крайней мере, сам президент так ее характеризует. Рейтинги, несмотря на уже давно начавшееся снижение (в 2018 году — почти на 15%), более или менее стабилизировались на уровне 30—33%, хотя и с негативной динамикой. Тема эрозии поддержки партии, хрупкости ее рейтингов (голосование за партию власти от противного), моральный износ «Единой России» — все эти проблемы чаще являются предметами для обсуждения в экспертном сообществе, а не в администрации президента.

Во-вторых, любые изменения затрагивают интересы обитателей разных партийных башен: Вячеслава Володина, сохраняющего доминирующее влияние в думской фракции, Андрея Турчака, приставленного к партии четыре года назад, фактически чтобы сбалансировать влияние Володина, наконец, Дмитрия Медведева, проявляющего ошеломляющую активность, несмотря на смену своего статуса. При этом Медведев остается и формальным лидером партии власти. И это уже не говоря об интересах внешних и очень влиятельных игроков, таких как Сергей Шойгу или Сергей Чемезов. В общем, как ни крути, а консервативный вариант подготовки к думской кампании пока остается наиболее простым и политически безопасным.

Консервативный сценарий думской кампании подтверждается и намерениями (пока предварительными) системной оппозиции идти на выборы в своем привычном виде: КПРФ — во главе с Геннадием Зюгановым, ЛДПР — с Владимиром Жириновским. Есть, правда, еще и «Справедливая Россия», слитая с новой партией «За правду» и старым спойлером КПРФ «Патриотами России», но этому проекту еще предстоит доказать свою жизнеспособность — участников разделяют глубокие разногласия. Наконец, есть и новичок — партия «Новые люди», но пока говорить о ее серьезной самостоятельной роли не приходится.

Неучтенные риски

Иными словами, к выборам 2021 года Кремль подходит с логикой 2016-го, игнорируя или явно недооценивая внутренние политические риски, рост социального раздражения, усталость от старых партий, а также гораздо более острое противостояние власти и внесистемной оппозиции. Фактически единственным (причем не политическим, а технологическим) ответом власти на возросшие политические угрозы стала ставка на жесткое администрирование выборов. Теперь их — спасибо пандемии — можно проводить с учетом успешного, с точки зрения Кремля, опыта прошлогоднего конституционного референдума. Многодневное досрочное голосование, ожидаемое трехдневное основное голосование, ограниченные возможности для наблюдения, организация избирательных участков во дворах и прочие новшества — все это играет на руку власти. Усиленный контроль над составом кандидатов и жесткое администрирование подчеркивают плебисцитарный характер выборов.

Кажется, что этот план обеспечивает нужный результат — конечно, если не произойдет обвального падения рейтингов Путина и «Единой России». Но эта убедительная схема не учитывает главного обстоятельства: в России появилась легитимная реальная оппозиция, требующая своего права на участие в выборах. Конфликт власти и оппозиции, которую эксперты по привычке продолжают называть внесистемной, привел к острому политическому кризису в Москве летом 2019 года. Сегодня ситуация сложнее.

Посадка Навального, последующие протесты, неожиданно и беспрецедентно масштабная реакция на фильм про «дворец» Путина — все вместе это легитимировало статус внесистемной оппозиции, поставив перед властью вопрос ребром: обеспечить гарантии реализации пассивного избирательного права. Да, к Навальному большинство все еще относится скорее негативно и противоречиво, но оппозиционные настроения сегодня охватывают около трети населения — социальное раздражение и недовольство стало обретать политические формы, и это уже самостоятельная проблема, выходящая далеко за рамки проблемы Навального.

Политизация социального раздражения плюс активизация молодежи (не путать с вовлеченностью несовершеннолетних — этот миф искусственно разгоняется Кремлем) создают эффект домино в политической системе — ведут к поляризации и радикализации позиций пропутинских и антипутинских сил, давят на системные партии, разрывающиеся между соблазном возглавить реальный протест и сохранить конструктивные отношения с властью. Но что еще опаснее — это формирование новой федеральной политической повестки дня, где общество и власть не имеют общих ответов на такие вопросы, как допустимость и жесткость репрессий, политическое уголовное преследование, массовые аресты, запреты на акции протеста, химическое оружие как способ политической борьбы, регистрация кандидатов реальной оппозиции.

Власть, по сути, взяла на себя исключительную ответственность принимать решения по общественно значимым вопросам без участия самого общества. Чрезмерные, необоснованные, откровенно спорные с точки зрения закона действия власти усугубляют ситуацию, усиливая политическое раздражение там, где еще недавно его не было. Самый яркий и актуальный пример — акция с фонариками 14 февраля: изначально казавшаяся несерьезной, политически слабой инициативой, она все-таки состоялась — отчасти как реакция на попытки власти пресечь ее.

Выборы в Госдуму не будут тестом на способность власти обеспечить политический контроль над нижней палатой парламента — в условиях административного и силового доминирования это несложная задача. Главное — избежать повторения в федеральном масштабе «горячего» московского лета 2019 года: тысяч арестов, сотен уголовных дел, разгонов протестных акций. Это тест на способность признать наличие другой политической повестки дня, той, что полностью игнорируется сегодня и телевизором, и высшим политическим руководством. И это будет серьезное испытание на выживаемость режима даже при успешном избрании лояльной Думы.

www.forbes.ru