Больше 80 лет под Болховом, недалеко от Кривцовского мемориала, покоятся в земле останки Юрия Кондратюка. Именно здесь, на Орловщине, закончился жизненный путь выдающегося и, к сожалению, почти забытого в России ученого, одного из основателей космонавтики. На момент гибели ему не было и 45 лет.

Если имя Сергея Павловича Королева у всех на слуху, то о «петле Кондратюка» и сегодня, и в советское время мало кто слышал. А между тем, в 1933 году именно его, Кондратюка, приглашал на работу в группу по изучению реактивного движения (ГИРД) ее руководитель, будущий генеральный конструктор С. П. Королев, приглашал как автора уникального на тот момент научного труда «Завоевание межпланетных пространств».

Но то, что это уникальный научный труд, в те годы понимали немногие. Свою книгу Кондратюк издал сам, на собственные скромные средства, очень маленьким тиражом. А между тем, в книге были развиты теоретические выводы и расчеты, которые автор сформулировал еще в 1916 году, будучи студентом Петроградского политехнического института.

Свою рукопись он озаглавил тогда так: «Тем, кто будет читать, чтобы строить». Значительно опередив свое время, в этих расчетах студент из «отсталой России» теоретически обосновал несколько основополагающих принципов межпланетных космических полетов, в том числе — оптимальную траекторию полета на Луну. Запустив своих астронавтов на спутник Земли в конце 60-х, американцы из NASA очень удивились, узнав, что еще в начале века никому неизвестный питерский студент уже прошел этот путь в своей голове.

Но, к сожалению, имя Кондратюка не вписалось в отечественную историю рядом с именем Королева, Келдыша и других ученых. В далеком 1933 году бывший студент «царского» политеха отказался от приглашения поработать в ГИРДе. Почему отказался? Да потому что Кондратюк был вовсе не Кондратюком. Настоящая фамилия этого человека — Шаргей.

Он родился на Полтавщине и по материнской линии был потомком того самого «пылкого Шлиппенбаха», которого А. С. Пушкин упоминаете в своей «Полтаве».

Почему же Шаргей сменил фамилию? По той же причине, что и архитектор Иванов, которому Орел обязан несколькими красивейшими зданиями. Без них наш город потерял бы остатки своей индивидуальности. Но в эпоху классовых битв просто опасно было носить фамилию «классово чуждых» предков. Шаргей оказался даже в более сложном положении, чем Иванов. В 1916 году студент петроградского политехнического института был мобилизован и, прежде чем попасть на фронт, прошел обучение в школе прапорщиков.

Став офицером, молодой ученый после революции почти автоматически оказался «не на той стороне»: на этот раз его мобилизовали в «белую» армию. В 1921 году Шаргей пытался бежать из советской России под чужой фамилией. Был арестован, но вскоре отпущен по болезни. У Шаргея — Кондратюка тюремные врачи диагностировали тиф, и отпустили его умирать на свободе. Но бывший арестант выжил и выздоровел.

К началу 30-х годов Шаргей, ставший Кондратюком, работает в Новосибирске, проектирует зернохранилища. Одно из них — на 10 тысяч тонн зерна, спроектированное и построенное без единого гвоздя, обходится своему создателю дорого. Бдительные местные чекисты заподозрили в самой конструкции без гвоздей «умысел на теракт».

По мысли недалёких следователей такое здание обязательно должно было развалиться и похоронить под обломками народное достояние — хлеб. И Кондратюк получает по суду три года лагерей, которые, впрочем, ему заменят на работу в закрытом проектно-конструкторском бюро, позже их стали назвать «шарашками.

Там Кондратюк занимается проектированием крупной ветровой электростанции, которая должна была быть построена на плоскогорье Ай-Петри в Крыму. Проект был выполнен в установленные сроки, но гигантский «ветряк» в крымских горах так и не установили: к 1938 году, когда уже закладывался фундамент под будущее сооружение, власти потеряли интерес к идее.

А вот то самое зернохранилище, которое стоило Кондратюку свободы, благополучно простояло без единого гвоздя вплоть до 90-х годов прошлого столетия, пока не сгорело в результате бесхозяйственности местных начальников.

Неудивительно, что, попав на заметку спецслужбам и пережив два ареста, Шаргей не решился работать с Королевым в специализированном научно-исследовательском учреждении, где всякого нового работника проверяла и перепроверяла служба госбезопасности. А оказаться в роли «бывшего» и «классово чуждого» перед лицом новой власти, победившей в гражданской войне, означало бы обречь себя на непредсказуемые последствия. Так и пришлось Александру Шаргею всю жизнь оставаться в тени, отказавшись и от собственного имени, и от участия в освоении космоса.

Впрочем, отпущено ему было немного: как и многие другие русские люди, он погиб, защищая Россию от фашизма, в полном расцвете сил. Так что теперь вспоминая о Шаргее, нам приходится только гадать, что бы было, если бы…

Но специалисты из Роскосмоса и НАСА знают, что именно Шаргею принадлежит первенство сразу в нескольких пунктах теории межпланетных полетов. Это он, Александр Игнатьевич Шаргей, еще в начале прошлого столетия доказал, что наиболее оптимальным способом высадки на другие планеты является использование малых кораблей, стартующих с основного, который при этом вращается вокруг исследуемой планеты как ее искусственный спутник.

Это ему, Шаргею, первому удалось теоретически обосновать необходимость использования гравитационной силы планет для разгона и торможения космических кораблей, устремившихся к ним с Земли. И, наконец, «петля Кондратюка», которою правильнее было бы назвать «петлей Шаргея»!
В 1947 году его книга «Завоевание межпланетных пространств» была переиздана в СССР, а еще через двенадцать лет, в 1959 году, советская космическая станция сфотографировала обратную сторону Луны, впервые в истории описав «петлю Кондратюка» в реальном времени и пространстве.

Андрей Грядунов.