28 марта в администрации Орловской области произошло рядовое событие, которое, при внимательном рассмотрении, заставляет о многом задуматься. Общественный совет (не путать с родственной областной общественной палатой, как бы она сегодня ни называлась), учрежденный давно, но остающийся в тени, благодаря, видимо, скромности своих членов, собрался в Сером доме для обсуждения текущих вопросов.

Общественные советы, как известно, существуют сегодня даже при ЖЭКах и призваны улучшить деятельность тех, при ком существуют и по чьей инициативе были созданы. Например, власть хороша по определению, поскольку иное — источник нестабильности, но чтобы стать еще лучше, не избаловаться и не испортиться, при ней учреждаются общественные советы, состоящие из своеобразных наблюдателей-надзирателей от общественности. Эти наблюдатели, благодаря своему авторитету, основанному — в идеале — на достижениях в профессиональной сфере и высокой нравственности, без которой профессионализм становится отмычкой в руках вора, наблюдают-надзирают за властью, предостерегая ее от опрометчивых поступков и подавляя в зародыше даже наметки коррупционных схем. Ну и дают попутно разные полезные советы. Власть, учреждая общественные советы, как бы говорит, что у нее нет от общества секретов, а общество, посылая во власть своих лучших представителей, тоже делает своеобразный шаг навстречу, показывая, что не держит против власти камня за пазухой, готово к всестороннему сотрудничеству, однако не отказывается при этом и от контролирующих функций.

Ничего предосудительного в существовании общественных советов при чем или ком бы то ни было — нет, однако в последнее время (и случившееся 28 марта в Сером доме — лишнее тому подтверждение) возникает вопрос: а чего в отношении власти к общественным советам (в данном случае — к своему совету) и в отношении общественного совета к власти (в нашем случае — к областной) больше — любви или все-таки контроля?

Простодушные скажут, что власть не может контролировать общественные советы. На это мы отвечать ничего не станем, а просто перейдем к событию, случившемуся 28 марта сего года.

Это событие и в самом деле рядовое, ничем, кроме одного, не примечательно. И этот «один» — член Общественного совета при администрации Орловской области, осужденный по приговору Заводского районного суда г. Орла по делу о мошенничестве с использованием служебного положения А. С. Минаков — директор Орловского краеведческого музея, доктор исторических наук, председатель комиссии Орловской митрополии по канонизации, член комиссии администрации Орловской области по наградам, председатель областного Военно-исторического общества, член комиссии по наименованию орловских улиц, местный руководитель партпроекта «Единой России» «Историческая память», доктор исторических наук и в недавнем прошлом — профессор кафедры истории Орловского государственного университета.

Сколько титулов! Тем более неприятно применять к такому человеку термин «осужденный», делая ударение не на третьем, как принято в обиходе, а на втором — по примеру работников уголовно-исправительной системы — слоге.

Присутствие осужденного А. С. Минакова на рутинном заседании Общественного совета при администрации Орловской области в качестве одного из членов этого совета заставляет, в самом деле, об очень многом задуматься.

Мы не станем делать скоропалительные выводы, что осужденные (ударение на втором слоге) стали частью орловского областного истеблишмента, пусть пока лишь истеблишмента общественного разлива. Лиха, как говорится, беда — начало! Дело в другом.

Общественный совет, членом которого является осужденный директор краеведческого музея, эксперт по канонизации и проч., и проч., рассматривал 28 марта среди прочего такую проблему как прозрачность государственных заказов. И, как следствие, прозрачность государственных закупок.

Является ли авторитетным в данном случае — с точки зрения сдерживающих нравственных начал, основанных на личном опыте — мнение человека, пойманного за руку при получении суммы в смехотворные три тысячи рублей?

Поймите меня правильно — для коррупционеров, съевших не одну собаку на проворачивании выгодных сделок с бюджетными заказами и, как следствие, бюджетными закупками, позиция человека, не сумевшего незаметно от правоохранительных органов положить себе в карман три купюры номиналом в тысячу рублей каждая, авторитетной не будет — ни в качестве сдерживающего нравственного тормоза, ни в качестве простой экспертной оценки. А. С. Минаков в данном случае (и приговор Заводского суда — тому подтверждение) — в таких вопросах не эксперт.

Конечно, судебное решение, если повезет, можно оспорить. А злые языки, пойдем еще дальше, утверждают, что утечка (взятки в системе высшего образования современной России поставлены на поток, а не являются досадным и редким исключением, как кто-то неубедительно пытается представить) была организована с использованием оперативных работников только потому, что осужденный А. С. Минаков явно переоценил свой политический вес, попытавшись без благословения старших партийных товарищей поучаствовать, рассчитывая исключительно на свою харизму и другие достоинства, в праймериз «Единой России», бонусом в которых являлось возможное попадание в Государственную Думу в качестве депутата. А. С. Минакова, предполагают недоброжелатели правящей политической партии, тут же поймали за руку, хотя — при другом политическом раскладе и ином поведении ныне осужденного — могли бы и не ловить.

Но это ровным счетом ничего не меняет в сегодняшнем статусе члена общественного совета при администрации Орловской области осужденного А. С. Минакова.

Какие бы ни были мотивы, приведшие к уже состоявшемуся уголовному делу и приговору, факт остается фактом — бывший профессор кафедры истории ОГУ, действующий директор областного краеведческого музея, член и председатель целого ряда уважаемых или, по крайней мере, претендующих на уважение обществ и разнообразных комиссий — брал деньги. По крайней мере, суд, основываясь на материалах уголовного дела осужденного А. Минакова, к такому выводу пришел.

А к какому выводу остается приходить нам — рядовой публике, верящей вопреки очевидности если не в святость, то, по крайней мере, в стремление власти к непорочности? Если надзирать за таким процессом от общественности поставлен осужденный, то на каком уровне нравственного падения находится сама, нуждающаяся в доброжелательных надзирателях, власть?

Рассуждать на эту тему можно долго. Могут разниться и суждения, но как быть теперь с уверенностью в чистоте и прозрачности государственных заказов и закупок?

Конечно, главный в общественном совете — председатель Совета директоров строительной компании «Зенит» Ю. Волков, что оставляет надежду на чистоту и прозрачность власти. Однако семена сомнений уже брошены, и с этим трудно что-то поделать.

А некоторые видят в описанном событии — рядовом собрании, состоявшемся 28 марта в областном Сером доме, собрании, не приведшем к каким-то эпохальным событиям и даже почти не замеченном вообще, — проявление редкого демократизма власти и ее полной уверенности в себе.

В самом деле, ну, осужденный… И что? Вы посмотрите на людей, которые работали с В. Потомским и — обобщенно — с администрацией области (и в администрации области) не в качестве общественной нагрузки, а за зарплату, на высоких и очень ответственных и крайне доходных должностях. На некоторых клейма ставить негде.

Пусть и в общественном совете будет хоть один осужденный. Уравняем, так сказать, шансы. Сблизим статусы, чтобы не возникало надменности с одной стороны и нездоровой подозрительности — с другой.
Какая власть — такое общество. Обратная зависимость тоже верна. Так что ничего страшного 28 марта в Сером доме, видимо, и в самом деле не произошло.

Будем привыкать.

Сергей Заруднев.