Недавно в Оренбурге открыли памятник Александру Прохоренко — старшему лейтенанту, погибшему в Сирии в 2016 году. Подвиг офицера известен — корректировщик, окруженный боевиками, вызвал огонь на себя, предпочтя плену смерть.

17 лет назад, в 2000-м году при сходных обстоятельствах, во время жестокого боя на высоте 776 в Чечне вместе с героической 6-й ротой псковских десантников погиб наш земляк, гвардии лейтенант Александр Рязанцев.

Обоим воинам было присвоено звание Героя России посмерт­но. А наш Александр и родился в селе Войново Корсаковского района, в самой-самой глубинке. И Саша Прохоренко деревенский — сын уборщицы и тракториста. Но ему в Оренбурге уже стоит памятник, а в честь орловского героя, как ни бьются региональная организация членов семей погибших защитников Отечества (матери погибших, в основном, если говорить просто) вместе с областной организацией ветеранов боевых действий, орловские власти не могут назвать даже улицу в областном центре, хотя каких только улиц ни появилось в Орле с 2000 года. Целые микрорайоны…

Это к тому, что, несмотря на довольно циничное время, к вопросам долга, чести и памяти в разных регионах относятся, к счастью, не совсем одинаково.

Об этом, в том числе, говорили на встрече с врио губернатора А. Клычковым матери орловских ребят, погибших в так называемых локальных войнах, которые вела и продолжает вести Россия.

Кто-то — с нормальным, ничем не выдающимся уровнем нравственного развития — благодарен за добровольно или вынужденно принесенные жертвы (если никто не умрет за тебя, умирать придется многим, в том числе и тебе) и чтит память воинов; а кто-то вообще не понимает, о чем идет речь.

Как рассказали матери — участницы встречи с врио губернатора, состоявшейся 23 ноября в здании областной администрации, для отдельных чиновников (А. Клычков пришел не один) явилось откровением, что вместе с Евгением Родионовым, которого некоторые благочестивые соотечественники неканонично почитают святым, на Чеченской войне погиб и орловец Андрей Трусов. И доставали их из одной братской могилы, в которой, кстати, лежало еще двое ребят. Но про Евгения много рассказывали по федеральным каналам, а про Андрея — нет. Нужно было интересоваться самостоятельно. Или просто знать. Мать Андрея — Нина Николаевна — была тут же, в зале…

Поэтому нечего удивляться, что, мурыжа — другого слова не подобрать — региональные общественные организации с утверждением мемориальных досок, посвященных орловцам, павшим на Афганской и Чеченской войнах, городская чиновница, фамилию которой матери на встрече с врио назвали, однажды позволила себе раздраженно спросить у женщины, потерявшей на первой Чеченской сына: «А зачем эти доски вообще нужны?».

Поэтому орловские матери, воспитавшие мальчишек, которые не «косили» от армии и погибли, выполняя свой долг, благодарны А. Клычкову уже за то, что тот с ними встретился. С экс-губернатором Козловым, если помните такого «трудоголика», разговора не получилось. Орденоносец Потомский тоже от матерей отбился — сам не вышел из бастиона «Серого дома» и женщин туда не пустил, избежал не интересных ему разговоров.

Пережившим своих сыновей матерям вручили, по их рассказам, такие красивые букеты цветов, каких они еще не получали. Это тронуло. Еще более важным женщинам показалось то, что их — в присутствии многочисленных чиновников — слушали внимательно. Создалось ощущение, что встреча проводится не для галочки.

Проблем много, и они разного характера.

Дело не только и не столько в том, что, например, в Брянской области членам семей погибших платят из регионального бюджета 6 тысяч рублей в месяц, а в Орловской не платят ничего. Деньги важны для небогатых людей, но главное не это.

Дико, что просьбу навести порядок на воинских захоронениях (Троицком и Крестительском) высказывают матери, чьих детей посылало на войну государство, которое чиновники представляют и олицетворяют. На воинских захоронениях — свалка, если называть вещи своими именами. Ничего особенного, ничего запредельного, просто штрих к нравственному портрету общества, с орловской, разумеется, спецификой.

Матери погибших будто продолжают воевать за своих сыновей. Те уже ничем не могут помочь своей стране. Но войны, памятью о которых не дорожат, можно считать проигранными. Так можно проиграть всё.

Что касается орловского чиновничьего мира, А. Клычков, по рассказам участниц встречи, в очередной раз удивился. Например, тому, что многие из проблем не требуют для своего решения дополнительных сил и средств, вполне достаточно уже имеющихся возможностей и полномочий того или иного ведомства. Так, чтобы социальные работники заботились о членах семей погибших, не надо выдумывать сложные схемы, нужно просто работать. Но не от случая к случаю, когда в «Серый дом» попадает не привечаемая властью общественная организация, и не только когда получивший новую информацию врио напрягает подчиненных, раздавая им указания, хотя и это полезно.

Проблема в том, что фраза (обобщенно) «Кому все это нужно?!» — гораздо шире отдельно взятого «мемориального» контекста. Это целая чиновничья философия. Изменить ее — интерес­ная задача. Но не матери погибших должны этим заниматься.

Сергей Заруднев.