Непринужденный разговор с секретарем Орловского горкома КПРФ Алексеем Сергачевым о политике и тайском боксе

— Секретарь Орловского горкома — звучит как-то скучно, не находите, Алексей Александрович?

— Каждый может обидеть боксера, но не каждый успеет извиниться.

— Понятно. Вы боксер?

— Тайский боксер.

— В Орле есть тайский бокс?

— Целая федерация и клубов шесть штук, два из них — в районах.

— Как вы попали в такую экзотику?

— В тайский бокс?.. Мама — учительница, отец с нами не жил. Били в школе. Пошел в бокс. В боксе не понравилось, потому что ногами драться нельзя, а во дворе почему-то можно. Пошел в карате.

— За что били?

— За то, что «училкин сын», за то, что смуглый, за то, что учился хорошо.

— Что преподавала мама?

— Биохимию.

— За это надо, конечно, бить. В какой школе учились?

— В 15-й.

— Курс молодого бойца, понятно.

— В карате не прижился — руками бить нельзя — бесконтактное. Дальше кикбоксинг, долго там прозанимался. К девятому классу я решил свои подростковые проблемы и к спорту стал относиться серьезно. Но тренеры-кикбоксеры почему-то думали, что они бандиты, ходили в малиновых пиджаках, это не мое. Оказалось, что не все тренеры так думали, но к ним я не попал. Не попал в «Атлант» к Колеушко и в 40-ю школу к Арсентьеву — к светилам нашего кикбоксинга, жил и тренировался на Веселой. В 18 лет занялся тайским боксом, с тех пор его не бросаю…

Не хочу никого обидеть, но Алексей Александрович выглядит слишком интеллигентно для боксера, даже тайского. Ларчик открывается просто: образование — высшее, в 2002-м он окончил Аграрный университет по специальности инженер-строитель, в 2006-м защитил кандидатскую диссертацию, сейчас занимает в университете должность доцента. С сентября по май, когда нет летних каникул, обучает ребят тайскому боксу. Летом строит дома — от фундамента до крыши. Секретарь Орловского горкома…
Выбор жизненного пути часто определяют обстоятельства или сильная личность. Таковой для Алексея стал его дед — Иван Иванович Сергачев.

Он научил, что добро должно быть с кулаками. Но если к спорту мастер спорта по тайскому боксу относится спокойно: «Спорт — это поддержка и стержень, но он не у всех и не для всех», — то сделанный идеологический выбор стал для него безусловным. Именно дед привил нашему герою убеждение, что будущее за коммунистической идеологией и социализмом. Живя в России, к сорока годам можно было и усомниться. Но А. Сергачев, напротив, в этой мысли укрепился.

— Дед видел через поколение. Он знал, как жить правильно, и что выходит, когда этому правилу изменяешь.

Убежденность не равнозначна ограниченности. Правоту своего идеологического выбора юный Алексей нашел в точном соответствии с напутствием Маяковского: «Смотрите на жизнь без очков и шор, глазами жадными цапайте все то, что у вашей земли хорошо и что хорошо на Западе».

— Я был студентом, существовала программа, позволявшая поехать на практику в Швецию. Сдал экзамены за третий курс и поехал — как я думал и мне говорили, строить ферму. Приезжаю, а ферма уже построена. Денег на обратную дорогу нет, да и хотелось новых впечатлений, полгода работал «дояркой».

— В Швецию ехали за социализмом?

— За деньгами, — честно ответил А. Сергачев.

— Чем шведская доярка отличается от орловской?

— Отличается сама структура сельского хозяйства. Ферма полностью компьютеризирована, у каждой коровки номер, фермер может посмотреть, что она сегодня получила, каков рацион, нужны ли дополнительные витамины или лекарства. Если что-то не так, он примерно представляет, почему, и может исправить. Это цифровое общество, как сегодня любят говорить. В Швеции оно было уже в 2001 году.

У них не социализм и не капитализм, у них свой уклад жизни. Огромное количество шведов живет в поселках городского типа. Большой двухэтажный дом разделен на три квартиры, за каждой закреплено определенное место, где жильцы убирают снег — снега там много; или лавочки протирают, если лето. Никто, на первый взгляд, за этим не следит. Но если ты «свой» снег не убрал, приедет муниципальный работник и уберет, а тебе выставят счет… Хочешь — сам убирай, хочешь — счет оплачивай. Вдали от крупных городов у них сохранилось то, что недавно было в наших деревнях — там не запирают домов, нет воровства. Сейчас, наверное, иначе из-за иммигрантов, но тогда было так. Там, да, частная собственность, но жизнь во многом общинная — помогают друг другу и не унижают людей маленькой зарплатой.

Сидя на шведской завалинке, студент думал, что мешает и нам жить так. Ничего запредельного он в Швеции не увидел — правильные законы, здравый смысл и уважительное отношение друг к другу — только и всего. Но…

— В рамках одной нации у них никогда не было рабовладельческого строя, рабы всегда были людьми других национальностей, чужаками. А у нас барин — русский и рабы — русские. Нонсенс, но это было. Можно называть крепостничеством, но это рабовладение.

Советский строй вернул людям самоуважение, подчистив генетическую память, но просуществовал недолго.

— Вы пришли к выводу, что крепостничество, видоизменившись, в современной России никуда не делось?

— Стало хуже. К экономической, а, значит, и политической власти в нашей стране приходят так называемые инвесторы. Им в принципе не нужен народ, если он не приносит выгоды. Нам мешает разобщенность и отсутствие идеи успеха для всех. Нам рассказывают об успехе армии или какого-то человека, но мы не слышим, чего мы достигли как единая страна. Слово «все» отсутствует. Сегодня в России нет ощущения, что мы будем жить счастливо, и так же будут жить наши дети. Ощущение — как в последний день Помпеи. Капитализм — это не наш путь. Возвращение на правильную дорогу будет, но хотелось бы, чтобы это произошло без потрясений, эволюционно.

— Вы встречались с богатыми людьми?

— Мне регулярно приходится с ними встречаться.

— Вы верите, что они созрели для эволюции?

— Уже зреют, и чем старше становятся, тем лучше это осознают.

— Иначе будет как в Швеции — или убираешь «свой» снег, или за тобой приедут.

— Или убираешь «свой снег», или к тебе приедут и выставят счет.

— Перемены — стезя молодых. Что скажете о тех, кому преподаете, кого тренируете?

— Молодежь от поколения к поколению не меняется, она хорошая — как мы для своих родителей. Все хотят интересно жить, иметь семью и нормальную работу. Для КПРФ в этом смысле благодатная почва. Мне не нужно объяснять, кто такой Ленин или Сталин, рассказывать, как мы жили раньше. Они это знают. Это значит, что с ними беседуют дома. И хотя открыто с политическими протестами молодежь выступает редко, и у нее есть дурное правило не ходить на выборы, она все равно не принимает то, с чем сталкивается сегодня. Никто не рассматривает коммунистическую идеологию как оппозиционную. Просто это идеология, которая временно проиграла. Именно проиграла, если мы не управляем своей страной. Но это не значит, что наши идеи не живут.

— Вы импонируете многим своей активностью и открытостью. Инженер-строитель, кандидат экономических наук, доцент, тренер, многократный чемпион Орла и области по кикбоксингу, мастер спорта по тайскому боксу, секретарь Орловского горкома КПРФ наконец. Не собираетесь в депутаты?

— Я собираюсь участвовать в сентябрьских выборах в Орловский горсовет. Мы можем и должны менять структуру политической власти, что повлечет за собой изменения в экономике и всех сферах жизни.

— Живете по-прежнему на Веселой?

— Да.

— Обращение к землякам?..

— Нужно любить свой район и делать его лучше. Мы все должны жить лучше. Работающий человек не должен быть бедным.

Беседовал Сергей Заруднев.