История СССР знает много славных имен. Одно из них — Сергей Георгиевич Горшков (1910—1988). Знаете, кто это и чем знаменит?

Сказать просто — адмирал флота Советского Союза, возглавлявший Военно-морские силы страны около 30 лет — значит, ничего не сказать. Если интересно, давайте вместе заглянем в книгу современного историка и публициста Е. Холмогорова «Добрые русские люди. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры», изданную в этом году.

Итак, адмирал С. Г. Горшков возглавил советский флот в 1956 году. Но свой путь в историю он начал позже, после карибского кризиса, когда даже Хрущёву стало ясно, что «реформированные» Военно-морские силы надо восстанавливать и развивать. Партия в очередной раз сказала: «Надо!» И опять в стране нашлись люди, способные воплотить в жизнь «руководящую и направляющую» волю.

С 1965 по 1976 год программа Горшкова, как пишет Холмогоров, «воплощалась в полном объеме и без препон». И вот результат: во второй половине 70-х годов американский журнал «Тайм» называл Горшкова не иначе как «главкомом устрашающей эффективности». А все дело в том, что советский адмирал был не просто флотоводцем, но и мыслителем — стратегом.

Для успеха в любом деле надо, прежде всего, правильно и точно сформулировать задачу. Нужна идея! И Горшков выдвинул ее. «Гений адмирала Горшкова, — читаем в книге Холмогорова, — состоял в том, что он раньше многих осознал природу военных конфликтов атомного века и, в частности, политическую природу «холодной вой­ны» как большой стратегической игры без решающего боевого столкновения».

А вот что писал сам Сергей Георгиевич в своей книге «Морская мощь государства», изданной в 1976 году: «Военно-морскому флоту присуща способность наглядно демонстрировать реальную боевую мощь своего государства на международной арене. Этому соответствует сама природа военно-морского флота и присущие ему свойства: постоянная высокая боевая готовность, мобильность и способность в короткие сроки концентрировать свои силы в различных районах океана…

Нейтральность вод мирового океана позволяет совершать передвижения и сосредоточение сил флота без нарушения положений международного права… Единственный вид вооруженных сил, который способен активно поддерживать нашу политику в «холодной войне» мирного времени — это флот. И для этого нужно иметь корабли».
Индустрия Советского Союза эти корабли Горшкову дала.
И то, о чем советские школьники читали в рассказах и повестях классиков русской дореволюционной литературы Станюковича и Гончарова — о заграничных походах русских военных кораблей в Мировом океане — при Горшкове стало новой реальностью на более высоком витке исторической спирали.

Если у Станюковича в конце 19 века русские фрегаты перехватывали в Атлантическом океане американские корабли с грузом чернокожих рабов, выполняя международные договоренности против работорговли, то в 1967 году советская средиземноморская эскадра «вязала руки» американцам, держа буквально на прицеле штатовские авианосцы.

В 1970-м состоялись масштабные маневры советского флота в акватории Атлантического, Тихого океанов и семи морей. Советский Союз основал военно-морские базы на Кубе, в Польше, в ГДР, Сомали, Вьетнаме, Сирии, Йемене, Эфиопии. «Все четыре океана оказались покрыты опорными точками нашего флота», — пишет Е. Холмогров. В середине 70-х советский флот «начал обживаться в Анголе и Мозамбике». Это был еще один геополитический успех СССР, сумевшего, как пишет Холмогоров, «отыграть в свою пользу» распад португальской империи.

Можно сказать, что горбачевская перестройка спасла США, потому что в 80-х советский флот под командованием Горшкова противостоял своему главному геополитическому «оппоненту» на всех океанских направлениях. Если бы еще удалась построить свои авианосцы, то, как считает автор книги, американцы оказались бы в весьма сложном положении, поскольку экономика США во многом зависит от морских коммуникаций.

Горшков «бил врага» его же оружием», хорошо изучив океанскую стратегию англосаксов, построенную как раз на том, что мировой океан — это зона «свободных коммуникационных путей», не защищенных никакими суверенными правами и государственным границами. Кто контролирует эти пути, тот и хозяин положения. Но адмирал Горшков смотрел дальше, рассматривая масштабный выход России, Советского Союза в Мировой океан как продолжение геополитического и экономичного развития страны.

В этом проявилась, если хотите, преемственность русской психологии, образа мысли и русской устремленности, или, как сказали бы сегодня — русского геополитического мышления. Ведь с древних времен и на протяжении веков «русский мир» существовал как расширяющаяся вселенная. Русский человек осваивал пространства, не теряя связь с историческим центром, передвигаясь по воде, по рекам, вырабатывая при этом свою неповторимую стратегию освоения территорий, на что обращает внимание в своей книге Е. Холмогоров.

Так ватаги Ермака Тимофеевича именно речными путями перевалили через «Уральский Камень» и растеклись по Западной Сибири, а их последователи пошли на веслах еще дальше — в Дауры и на берега Тихого океана. Тотемские купцы из-под Вологды через Сибирь и Охотск добрались аж до Алеутских островов у берегов Аляски, пока, наконец, не высадились и там — на западном побережье Северной Америки.

«Коллективный Запад» сегодня не случайно боится русских. Это тоже генетическая память и генетический страх. Европа и США подсознательно, на генном уровне помнят, как в свое время стремительно и мощно расширялся в пространстве «русский мир», как умел он осваивать пространства. И если Россия, наконец, когда-нибудь «вернется к себе», если она получит настоящую свободу, и в ней сложатся благоприятные условия для новых Ермаков и тотемских промышленников, Европе и Америке придется потесниться. Не потому ли Запад так старается, чтобы это время никогда не наступило?

«Сущность морской мощи государства, как нам представляется, составляет степень возможности наиболее эффективно использовать Мировой океан, или, как иногда говорят, гидросферу земли, в интересах государства в целом, — писал С. Г. Горшков. — В понятие морской мощи государства в качестве основных компонентов мы включаем возможности государства в изучении (исследовании) океана и освоение его богатств, состояние транспортного и промыслового флотов и способность их обеспечить потребности государства, а также наличие соответствующего интересам этого государства военно-морского флота… ».

Флот — как военный, так и гражданский, активно работающий в мировом океане, — основа могущества нашей державы. Таков основной вывод геополитической и океанологической концепции адмирала С. Г. Горшкова.

Кстати, еще в 70-е годы он решительно спорил с тем, уже и тогда существовавшим в верхах «мнением», что России, Советскому Союзу «океанские амбиции» не по карману, «да и не очень-то нужны…». Горшков приводит исторические факты: «Флот не участвовал только в двух из 33 войн, которые вела Россия за 200 лет, предшествовавшие Первой мировой».

По мысли Горшкова, России не хватило силы своего океанского флота в судьбоносном 1878 году, когда она, освобождая Болгарию, почти разгромила Османскую империю, но Константинополь и стратегические проливы взять под свой контроль не смога — именно потому, что нечего было противопоставить пришедшей туда океанской эскадре Великобритании.

Не хватает России мощного океанского флота и сегодня. Еще одной «утраченной возможностью» представляется ныне перспектива советского господства в мировом океане, которого СССР почти добился к концу 80-х годов прошлого века.

Политики в очередной раз свели на нет усилия русских патриотов-интеллектуалов, к числу которых в полной мере относился и адмирал флота СССР Сергей Георгиевич Горшков.

Андрей Грядунов.