Как заявил премьер-министр РФ Д. А. Медведев, выступая на одной пленарной дискуссии Гайдаровского форума в Москве, «уже в ближайшее время Россию ожидает наступление эры роботизации». Но памятуя судьбу ранее им же провозглашенной пятилетки эффективного развития народного хозяйства на 2013–2018 гг. и учитывая, что добрые намерения не всегда приводят в рай, давайте подумаем, можно ли, а если можно, то как — вступить в эру роботизации, не порождая массовую безработицу.

Подумать над этим нужно хотя бы потому, что, например, президент «Сбербанка» Герман Греф уже рассказал, как в ближайшие 6 лет он готов только в Сбербанке сократить каждого второго служащего и освободиться от 160 тыс. рабочих мест — за счет развития системы дистанционного обслуживания клиентов и замены части сотрудников механическими роботами.

Насколько велик потенциал сокращения рабочих мест в России, если двигаться по намеченной Г. Грефом дороге роботизации, свидетельствуют следующие официальные данные. В финансовой сфере сегодня трудится 1620 тыс. работников, против 470 тысяч в советские годы. За последние 28 лет численность занятых в системе розничного и оптового оборота возросла в 2 раза, в сфере государственного управления и страхования — в 1,8 раза. И все они, казалось бы, заняты содействием в развитии реальной экономики, образования, здравоохранения, коммунального хозяйства, науки и культуры.

Но вот незадача — в результате постсоветских реформ рост сферы финансовых, коммерческих и государственных услуг не только не увеличил объём ВВП страны, но и примерно в полтора раза сократил объём производства в реальной экономике — в промышленности, сельском хозяйстве, в строительстве, на транспорте. Так, выпуск тракторов за последние 28 лет уменьшился в 14 раз, производство молока в 1,7 раза, объёмы обновления и прироста основных фондов сократились в 1,4 раза и т. д.

В целом народнохозяйственная производительность труда в сфере услуг упала примерно в 2 раза. Но вовсе не потому, что стали хуже работать финансисты и коммерсанты, чиновники, сторожа и полицейские. Наоборот, их труд стал более напряженным, а нередко и более тревожным — из-за опасений потерять работу под ударами рыночной конъюнктуры и прихотей руководства.
Значит, причину постсоветского падения общественной производительности труда в сфере финансовой, коммерческой деятельности и в государственном управлении нужно искать в тех трансформациях отношений собственности, организации производства, обмена, распределений и потребления, которые произошли в последние десятилетия.

Суть данных трансформаций видится в том, что общественные отношения оказались перепрограммированными с государственно ориентированного развития народного хозяйства — на регулирующую роль «невидимой руки рынка», которая упрямо работает не в интересах всего российского общества, а во благо конкурирующих между собой отечественных и зарубежных частных собственников.

Поэтому финансовой и коммерческой сферам ныне приходится принимать к исполнению многократно больше заявок. Соответственно, в масштабах народного хозяйства не ускорились, а усложнились и замедлились расчетные и кредитные операции, не сократились, а возросли масштабы хищений и нецелевого использования денежных средств.

Естественно, что в таких условиях потребовалось увеличить в несколько раз численность бухгалтеров и юристов, сторожей и продавцов, специалистов по охране коммерческих тайн, полицейских, управляющих имуществом рантье, консультантов при малограмотных частных собственниках, рекламных агентов и др. работников.

Без этого было бы невозможно существование такой специфической социально-экономической машины, какой является современная форма капитализма в России. Того самого капитализма, во имя сохранения которого страна уже заплатила не только существенным сокращением общественной производительности труда, но и потерей высокого места в мире по объёму ВВП, снижением показателей научно-технического прогресса, а главное — долговременным ростом смертности при одновременном падении рождаемости. (Только за январь–июль 2019 года умерло россиян на 219 тысяч больше, чем родилось).

Расчеты показывают, что если будет поставлена задача — использовать различные варианты роботизации для достижения хотя бы советского уровня производительности труда в сфере финансового, коммерческого и управленческого обеспечения нынешнего объёма производства ВВП, то из указанных отраслей высвободится примерно 14 млн. человек, в дополнение к тем 3,7 млн. человек, которые сегодня ищут работу.

Понятно, что некоторых уволенных можно будет переподготовить для использования в других сферах деятельности. Но где искать рабочие места для тех операторов, бухгалтеров, полицейских, продавцов и других работников, ныне занятых в финансовой, коммерческой сфере и в системе государственного управления, когда они станут жертвами по-грефовски массовой роботизации народного хозяйства?
В СССР подобной проблемы практически не было, поскольку в отраслях промышленности, сельского хозяйства, строительства, транспорта и связи рабочих мест было на 19 млн. больше, чем в настоящее время. Кроме того, в науке и научном обслуживании было занято в 3 раза больше специалистов, чем сегодня.

Теперь именно в этих, наиболее пострадавших от либеральных реформ отраслях предстоит создавать новые рабочие места для тех, кого начнёт вытеснять научно-технический прогресс. Естественно, акцентируя внимание, прежде всего, на восстановлении машиностроения, приборостроения, инструментального производства, электроники и особенно на производстве физических роботов, которые будут обслуживать ускорение и облегчение труда в отраслях реальной экономики, в образовании и здравоохранении. Спору нет, развитие роботизации в РФ насущно необходимо. Больше того, в принципе, для этого немало возможностей, учитывая, наша страна всего 30 лет тому назад, вместе с США и Японией, была в лидерах производителей машин и оборудования, включая промышленные роботы.

Вот почему сегодня, когда молодёжь, как свежую новость, узнаёт, что «уже в ближайшее время Россию ожидает наступление эры роботизации», полезно знать, кто не только в прошлом надолго отодвинул развитие этой эры, но и ныне активно тормозит её пришествие. Тормозит поощрением свободного вывоза капитала, необходимого для восстановления отечественного машиностроения, в том числе робототехники. Тормозит — поощрением такой системы распределения доходов, которая, увеличивает паразитическое потребление олигархата, одновременно сужая платёжеспособный спрос основной массы населения, а значит и реальный объём заказов на рост производства и увеличение рабочих мест.

В дополнение к этому — видимо, не последние, но довольно серьёзные «ежи» мешают приближению эры роботизации. Один из таких «ежей» в форме повышения НДС будет сдерживать рост производства, прежде всего, высокотехнологичной продукции, в том числе робототехники. Плюсом — реформа, лишающая пенсионных доходов последнюю группу россиян, которые по возрасту сохраняют способность реально использовать свой прошлый опыт участия в советской роботизации.

Поэтому, если к роботизации экономики готовиться не декларативно, а всерьёз, то следует понимать, что этот процесс должен начинаться с перепрограммирования сложившейся системы социальных отношений — на решение задачи не роста прибыли вообще, а получения прибыли с очевидным человеческим лицом. То есть прибыли, мобилизуемой на увеличение рабочих мест в реальной экономике и социальной сфере, сопутствующей облегчению и повышению безопасности труда, увеличению свободного времени (например, в форме сокращения продолжительности рабочего дня, увеличения отпусков — без сокращения зарплаты и др.).

А ещё это должна быть прибыль, пропорциональная улучшению качества производимых товаров и услуг, в целом адекватная прогрессивному развитию системы отношений организации производства, обмена, распределения и потребления в направлении, содействующем росту общественного богатства — материального, интеллектуального, демографического и экологического.

В таком случае в программное обеспечение работы нынешней социальной машины придётся заложить «табу» на привилегии бюрократической и экономической элиты. Предусмотреть «зелёный свет» индикативному государственному регулированию развития народного хозяйства, в сочетании со стимулированием общественного контроля управленческой деятельности в центре и на местах.
Придётся включить в программное обеспечение социального развития народного хозяйства страны — требование соизмерения меры труда и потребления, общих затрат с полезным эффектом и ряд других ограничений, призванных минимизировать те глубокие социально-экономические противоречия, которые примерно на 40 лет отбросили в прошлое технически передовые отрасли народного хозяйства России.

Под гнётом этих противоречий расцвёл букет непроизводительных издержек в сфере государственного управления и социального обеспечения, в финансовой и коммерческой деятельности, что и породило в РФ значительное снижение общественной производительности труда и конкурентоспособности экономики.
Спору нет, совершенно правы те, кто сегодня ратует за необходимость поставить на службу скорейшему преодолению нынешней беды — созидательный потенциал роботизации хозяйственной деятельности. Но при этом важно иметь в виду, что определяющая роль в этом отношении объективно должна принадлежать опережающему совершенствованию системы социальных отношений, их переориентации на более эффективные, народнохозяйственно значимые целевые установки. В том числе такие, которые будут стимулировать рост инвестиций в основной капитал, увеличение рабочих мест, улучшение условий труда и быта, сокращение дифференциации доходов населения. И главное — повышение темпов развития реальной экономики, как минимум, до 5–7% в год, приближение к советским показателям роста численности населения.

После этого станет понятней, какой должна быть концепция производства физических (механических и биологических) роботов. В том числе — сколько потребуется производить роботов-полицейских, роботов-операторов и бухгалтеров, сторожей, телохранителей, дворецких и садовников, роботов для защиты коммерческих тайн, роботов-адвокатов и т. д.

Естественно, всё это с учётом того, что перестройка социальных отношений должна снизить накал эгоистических противодействий нормальному движению товаров и денег. Обеспечить контроль перевода их в зарубежные инвестиции, в паразитическое потребление, в обслуживание конкурентной борьбы и др. Осознавая, что без повышения роли государства во всех сферах жизнедеятельности общества это решить невозможно.

Тем не менее, даже в современных условиях неэффективного функционирования системы социально-экономических отношений было бы неверно недооценивать общественной значимости развития робототехники для её использования в сфере реальной экономики, в образовании и в здравоохранении, в отраслевой и особенно в фундаментальной науке. Правда, не забывая и о размерах необходимых для этого инвестиций.

А еще важно учитывать, насколько более действенным может стать социальный механизм ускорения роботизации, в случае усиления властных полномочий общественно озабоченного и научно продвинутого управленческого интеллекта, при одновременной мобилизации доброй воли народа, который совсем недавно был самым читающим в мире и способным к действию под призыв — «Вставай, страна огромная!..».

Для Орловщины это по существу один из последних шансов вписаться в общероссийскую программу социально ориентированных экономических преобразований, включающих в том числе всеобщее право на труд, с оплатой постепенно приближающейся до советского уровня.
Давайте признаемся честно и открыто: первый этап, связанный с отречением от социализма (не будем сейчас углубляться в тему, хорошо это или плохо), мы не просто проиграли, а катастрофически запороли.

В пылу жажды наживы и личного самоутверждения радикально разрушена материально-техническая база производства. Попытки создать перестроечный механизм перехода к цивилизованному рынку натолкнулись на непонимание и отвержение ради одной цели — вершить судьбу по лекалам личной выгоды.

И никакие последующие «припудривания» ситуации якобы с заботой об общем благе не меняют сути дела. Идёт процесс обогащения олигархов за счет интересов рабочего люда, малого и среднего бизнеса. Можно ли и как остановить этот губительный процесс? Об этом писалось много и обстоятельно. Применительно к поднятой теме считаем необходимым сказать следующее. Роботизация — это путь к созданию нового технологического уклада, который закономерно может привести к переходу на более высокий уровень общественных отношений, основанному на планомерном, управляемом развитии. К этому надо готовиться и, прежде всего, развитием материально-технической базы и подготовкой кадров.

Не будем забывать, что Орловщина — это совсем недавний центр приборостроения и электроники. Здесь неплохой научно-образовательный потенциал в лице опорного университета и др. Пора заявить о себе во весь голос: возродить традиции, стать в авангарде роботизации не только на местном, но и общероссийском уровне. Нужна чёткая и детальная, как принято сейчас говорить, дорожная карта этих грандиозных преобразований в рамках национальных проектов. Пожелаем нашему опорному университету, вместе с обладминистрацией, успешно возглавить эту работу и внести существенный вклад в развитие России и Орловщины.

И. Загайтов,
д. э. н., профессор.
Н. Турищев,
к. э. н.