12 февраля 2016 года в здании международного аэропорта Гаваны имени Хосе Марти состоялась встреча Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с папой Римским Франциском.

Это событие вызвало диаметрально противоположные оценки даже в среде православных публицистов. При этом все делают акцент на том, что с момента крещения Руси это первая встреча русского православного предстоятеля и главы Ватикана. И одни оценивают это как: «Наконец-то!» Другие: «Ну, вот, дожили!». Однако если на протяжении тысячи лет православие и католицизм предпочитали не общаться на столь высоком уровне, стало быть, разногласия были более чем серьезные.

Главный тезис сторонников произошедшего состоит в том, что встреча носила не религиозный характер: «Никаких общих молитв». Победой церковной дипломатии назвал состоявшийся раунд известный публицист Е. Холмогоров: «Совместная декларация Патриарха и Папы — это просто триумфальная победа дипломатии Русской Православной Церкви. Папа фактически поддержал российскую операцию в Сирии как борьбу с терроризмом, раскритиковал евроинтеграцию (и этим — евроинтеграцию Украины), отрекся от идеи унии и униатства, тем самым пообещав накинуть узду на греко-католиков. Полностью поддержал Москву против филаретовского раскола. Два предстоятеля заявили консервативный альянс по проблемам брака, семьи, «гей-браков», эвтаназии и противостояния воинствующему секуляризму. Всё это как-то настолько круто, что я не понимаю где тут засада …».

Митрополит Илларион, председатель отдела внешних церковных сношений Патриархии пошел еще дальше: «Не будем забывать о том, что конфликт 1054 года был конфликтом между папой Римским и Патриархом Константинопольским. Никаких анафем Патриарх Московский никогда на папу Римского не накладывал, как и папа Римский никаких анафем не провозглашал… Несмотря на существующие различия в области богословия, которые можно назвать тонкостями, все-таки в существе веры христианской мы едины. И об этом надо помнить».

Но это прозвучало настолько вызывающе, что, например на сайте «Завтра» дьякон Илья Маслов вынужден был заметить: «Русский Патриарх на Папу анафем не накладывал». Что ж — это правда. А как быть с Арием, например? Нас там тоже не стояло, так, может, и арианство для нас не ересь? При общем тумане, в котором весьма уверенно чувствуют себя синодальные функционеры, их официальный взгляд понятен без всяких конспирологий: максимум «любви», ноль догматики, минимум политики. Так нам объявляют. Мой ответ такой: ешьте это сами».

Нет, официальная Церковь еще не впала в окончательный экуменизм и признает устами того же митрополита Иллариона, что «мы до конца не преодолели те препятствия, которые нас разделяли». Но почему-то главным из них признается Брестская уния 1596, когда на поглощенных Польшей западных русских землях произошло подчинение православных приходов Ватикану. При этом о догматических противоречиях, то есть разногласиях в самой вере, митрополит Илларион почему-то говорит более обтекаемо. Он отметил, что многие из этих различий существовали тогда, когда христиане на Востоке и Западе были едины: «То есть эти различия не препятствовали христианам сознавать себя единой Церковью. Но вот когда конфликт произошел, то, во-первых, вспомнили обо всех этих различиях. Во-вторых, началась самостоятельная жизнь двух традиций, и эти различия стали увеличиваться, стали появляться и новые. И сейчас у нас их намного больше, чем было тысячу лет назад».

Между тем русские религиозные мыслители всегда придавали большое значение этим, по выражению митрополита Иллариона, «тонкостям». Например, католический догмат об исхождении Святого Духа и от Отца, и от Сына в противовес православному «только от Отца» привел к искаженному пониманию догмата о Святой Троице. От «един­ства различных» западный мир в результате пришел сначала к «христоцентричности», сконцентрировавшись исключительно на личности Бога-сына, а затем и к окончательному индивидуализму. Это в русском мировоззрении до недавних пор сохранялось стойкое убеждение, что личность может существовать только в органической связи с народом, что тем самым и определяется ее значимость и качество, что все мы — клеточки одного единого организма. А на Западе уже давно личность — это отдельный атом, а общество — лишь «броуновское движение», собрание индивидуумов, взаимодействие которых обусловлено лишь пересекающимися интересами.

Или, например, наше, православное, и католическое представления о последствиях греха Адама. Для католиков следствием грехопадения праотцов стала лишь потеря некой благодатной узды, которая удерживала человека от зла. Для православия же — это тяжкая наследственная болезнь, которая исказила саму природу человеческую, изначально иную, здоровую. Не отсюда ли наше извечное, отчаянное, отраженное в русской литературе и даже в социалистической идеологии стремление к нрав­ственному совершенству? И напротив — западное законничество, стремящееся лишь загнать человека со всеми его «естественными» похотями и правами в рамки формальных правил и внешних приличий без всякой заботы о его внутреннем содержании, тайных порывах ума и сердца?

Так что, если мы хотим сохраниться как народ и как самостоятельная цивилизация, вряд ли стоит нам пренебрегать таким «тонкостями», как догматы веры. И с Ватиканом нам не по пути. И так уже тошнит от «западничества» — дальше некуда.

И другой известный публицист — питерский дьякон Владимир Василик, комментируя встречу Патриарха и Папы Римского, обращает внимание именно на это: «Следует, конечно, отдать долж­ное трезвости создателей декларации, которые не стали маскировать реальные различия и не стали выдавать желаемое за действительное, а честно сказали о различии и разделении… Здесь речь идет о самом главном — о Троическом догмате. «Мы разделены ранами, нанесенными в конфликтах далекого и недавнего прошлого, разделены и унаследованными от наших предшественников различиями в понимании и изъяснении нашей веры в Бога, единого в Трех Лицах». Тогда, извините, о каком общем предании можно говорить? Тем более, наше разделение с католиками далеко не сводится только к filioque (догмат об исхождении Святого Духа. — «КС»). Это и вопрос о чистилище, о непорочном зачатии, и телесном вознесении Девы Марии, и вопросы мистики, аскетики. Но во втором тысячелетии по Р. Хр. на Западе сложилось такое предание, которое в корне исказило следы первого тысячелетия латинской традиции. Уверен, что если бы встретились святой Иоанн Кассиан Римлянин и Франциск Ассизский, то Иоанн Кассиан Римлянин не узнал бы во Франциске или в Терезе Авильской христиан. Налицо тенденция минимизировать проблему…». И дальше: «В высшей степени двусмысленным является и пункт 20. «Мы сожалеем, что иные формы сожитель­ства ныне уравниваются с этим союзом, а освященные библейской традицией представления об отцовстве и материнстве как особом призвании мужчины и женщины в браке вытесняются из общественного сознания». В этом пункте не содержится осуждения мерзостных сексуальных извращений — гомосексуализма, лесбиянства, однополых «браков» и т. д. Лукаво говорится об иных формах сожительства, как будто бы речь идет о невенчанном браке, о простом сожительстве мужчины и женщины без регистрации, а не о тех извращениях, из-за которых Господь низринул огонь на Содом и Гоморру. С точки зрения предания первого тысячелетия, подобное высказывание является нонсенсом и ересью, потому что все отцы первого тысячелетия свидетельствовали, что гомосексуализм и лесбиянство являются мерзостью пред Богом и заслуживают самых тягчайших церковных и государ­ственных наказаний. И тогда возникает вопрос, о каком общем свидетельстве в рамках преданий первого тысячелетия может идти речь?».

Известный общественный деятель и патриот К. Душенов, напротив, демонстрирует оптимизм: «Совместная Декларация, подписанная в Гаване, это смерт­ный приговор либеральной демократии. В ней сказано: «Человеческая цивилизация вступила в период эпохальных перемен». Каких же? Думаю, очевидно: перемены эти неминуемо разрушат вавилонскую башню Евросодома, основанную на худшем изводе либерального сатанизма».

Однако в выводах дьякона Ильи Маслова чувствуется больше нравственной правды: «Спасать Европу от нее самой уже как-то поздновато… Отдельные, нормальные католики, наверное, сохранятся каким-то образом (скорее, вопреки Ватикану), но в целом Европу как цивилизацию уже не спасти. Это медицинский факт. Диагноз поставили квалифицированные специалисты: Данилевский, Леонтьев, Ницше, Шпенглер, Шубарт, Генон, Эвола и многие другие. Декларация скорбит, что евроинтеграция не с христианским лицом, христиане в Старом свете дискриминируются. А где осуждение той идеологии, которая это все породила? Философия либерализма, идеология «прав человека», постмодернизм — это дыхание ада. Атеистические режимы прошлого здесь отдыхают…».

А вот и об униатстве: «Очень тревожит 25-й пункт, — пишет Владимир Василик. И дальше цитирует принятую декларацию: «Надеемся, что наша встреча внесет вклад в примирение там, где существуют трения между греко-католиками и православными. Сегодня очевидно, что метод «униатизма» прежних веков, предполагающий приведение одной общины в един­ство с другой путем ее отрыва от своей Церкви, не является путем к восстановлению единства. В то же время, церковные общины, которые появились в результате исторических обстоятельств, имеют право существовать и предпринимать все необходимое для удовлетворения духовных нужд своих верных, стремясь к миру с соседями. Православные и греко-католики нуждаются в примирении и нахождении взаимоприемлемых форм сосуществования». Иными словами, украинское униатство, явившееся результатом брестского разбоя, объявляется законом и имеет право на полное восстановление сферы влияния. Все более чем законно».

«Призываем наши Церкви на Украине трудиться для достижения общественного согласия, воздерживаться от участия в противоборстве и не поддерживать дальнейшее развитие конфликта», — декларировали наш Патриарх и Папа. «Но возникает вопрос, — продолжает дьякон Василик, — что считать «участием в противоборстве»? Если, допустим, православный батюшка окормляет донецкое ополчение и поддерживает людей, защищающих свои дома и семьи от убийц «Правого Сектора», можно ли это считать поддержкой противоборства и конфликта? К сожалению, здесь не указаны виновные противостояния на Украине. А Западная Украина и униатские структуры внесли свой существенный вклад».

Но, пожалуй, самым кричащим стало обращение афонских старцев в связи с событиями в гаванском аэропорту. «Русская народная линия» со ссылкой на портал Афонской горы сообщает: «В наше время план темной силы по разрушению Христовой Церкви не в том, чтобы соединить ее с католичеством и сделать безблагодатной. И даже не в том, чтобы создать множество ересей и соблазнить верных… Единственная возможность низложить Православную Церковь — это разрушение ее изнутри. А разрушается она главной силой нечисти, кровью демонического мира — деньгами… Теперь община — это уже не духовная семья, а бизнес-проект во главе с менеджером-епископом. Ценность проекта определяется его эффективностью, бизнес-успешностью, а качество самого пастыря — объемом финансовых отчислений в епархию.

А в братствах деятельные, знающие цену деньгам (напишем так, чтобы никого не обидеть), подменяют старых традиционалистов, смиренных и нестяжательных. Механизм замены тот же, что был во все времена: зависть, клевета, доносительство и т. д. В этом и состоит главный удар темной силы.
Так что пускай успешные и состоятельные христиане кому-нибудь другому рассказывают сказки про то, что они не привязаны к богатству, а бедность — это вообще порок. Просто почитайте Евангелие! Друзья, никого кроме себя вы не обманете. Читайте Евангелие, там все понятно написано…».

Подготовил А. Грядунов.