Накануне 140-летия со дня рождения Иосифа Виссарионовича Сталина хочется привести отрывки из воспоминаний людей «сталинской» эпохи. На мой взгляд, они достаточно ярко представляют нам образ легендарного руководителя советского государства.

Вот, например, эпизод, о котором вспоминал маршал авиации А. Е. Голованов. После того, как Сталин утвердил его предложение о создании специального авиаотряда и были согласованы основные организационные вопросы, речь зашла о будущей зарплате Голованова. И тут возникли некоторые сложности. Голованов так описывает этот разговор в своих мемуарах:

— А теперь у меня к вам вопрос, — подойдя к мне, сказал Сталин. — Какое жалование вы получаете?

— Постановлением Совнаркома мне, как шеф-пилоту «Аэрофлота», определено четыре тысячи рублей в месяц, — несколько озадаченно ответил я.

— А сколько получает командир авиационного отряда? — спросил Сталин, обращаясь к наркому обороны маршалу Советского Союза Тимошенко.

— У нас такого оклада и нарком не получает. Командир получает тысячу шестьсот рублей, — ответил маршал Тимошенко.

Стало тихо.

— А сколько же вы вообще зарабатываете? — спросил Сталин. Разговор принимал неприятный для меня оборот.

— Товарищ Сталин, я за деньгами не гонялся и не гонюсь. Положено тысячу шестьсот рублей — буду получать такой оклад.

Мне было неприятно и обидно, что столь хорошо начавшийся разговор об организации полка вдруг переключился на меркантильные, второстепенные, как я считал, вопросы. Сталин ходил молча, покуривая трубку. Поравнявшись со мной, он остановился и спокойно сказал:

— Ну, вот что. Вы будете находиться на казенных харчах, вас будут обувать и одевать, у вас будет казенная квартира. При всем этом, видимо, целесообразно оставить вам получаемое жалованье. Зачем обижать человека, если он идет на ответственную, серьезную работу? Как, товарищи? — обратился он к присутствующим.

Послышались голоса: «Правильно, правильно!»

— Вы удовлетворены? — спросил он, обращаясь ко мне.

— Конечно, вполне удовлетворен, товарищ Сталин.

— Ну, вот и хорошо…».

Описанный случай не был экстраординарным. Сталин всегда заботился о своих подчиненных. Тот же А. Голованов приводит еще один эпизод, когда Сталин в его присутствии решал вопрос о зарплате человека. Речь шла о замнаркоме, которого предлагалось экстренно послать директором на танковый завод — выправлять положение. «Сталин спросил: Сколько получает директор завода? Ему назвали сумму. — А замнаркома? — Оказалось, намного больше. — Семья у него есть? — Последовал утвердительный ответ. — Как же вы его будете посылать директором завода и снижать его зарплату, если он хороший работник? — Он коммунист и обязан выполнять решения,— последовал ответ его рекомендателя.

— Вот у нас есть некоторые партийцы, — заговорил Сталин, — которые решают вопросы так: раз ты коммунист, куда бы тебя ни посылали, что бы с тобой ни делали, кричи «ура» и голосуй за Советскую власть. Конечно, каждый коммунист выполнит любое решение партии и пойдет туда, куда его посылают. Но и партия должна поступать разумно. Вряд ли тот или иной коммунист будет кричать «ура», если вы бросите его на прорыв и за это сократите ему жалование в два раза, хотя вам он об этом, возможно, ничего и не скажет. Откуда вы взяли, что мы имеем право так поступать с людьми? Видимо, если мы действительно хотим поправить дело, целесообразно все блага, которые он получает здесь, оставить его семье, а его послать на завод, и пусть там работает за жалование директора завода. Поставит завод на ноги — вернется обратно. Думается, при таком решении и дело двинется, и энергии у человека будет больше».

Кстати, ежемесячная оплата у рабочих сталинской эпохи составляла 800—3000 рублей в зависимости от квалификации. У металлургов и шахтёров-стахановцев — до 8000 рублей, молодых инженеров — 900—1000, старших инженеров — 1200—1300, министров союзного значения — около 5000, у ученых — 10000 рублей и выше. Масштаб цен, разумеется, отличался от нынешнего.

А вот еще один эпизод из жизни И. В. Сталина, ярко его характеризующий. Маршал Голованов вспоминает, что по прибытии глав трех держав в Тегеран шах Ирана попросил аудиенцию у Черчилля и Рузвельта для приветствия гостей. Но когда иранские дипломаты попытались уточнить время приема в советской миссии, им ответили: «Глава советской делегации спрашивает, когда шах Ирана найдет время и сможет его принять?».

Это вызвало растерянность у представителей иранской стороны. Но через некоторое время из дворца шаха сообщили, что если Иосиф Виссарионович Сталин действительно хочет навестить правителя Ирана, то его будут ждать в такое-то время.

В точно назначенный час Сталин был у шаха, приветствовал его и имел с ним продолжительную беседу.
«Вопросы внимания вообще, а на Востоке в особенности, имеют определенный смысл и значение, — пишет Голованов. — Шах был тогда весьма молод, увлекался авиацией и получил в подарок от нас легкий самолет. Личное посещение его Сталиным еще больше укрепило те дружеские отношения, которые впоследствии многие годы существовали между нашими государствами. Поистине, казалось бы, незначительный случай, а по сути дела — политика, и немалая…».

Злые языки утверждают, будто Сталин не терпел критики. Так ли это? Свидетельствует Г. А. Борков. В 1941 году он был первым секретарём компартии Хабаровского края. Осенью 1941 года ему позвонил Сталин и сообщил о тяжелейшей обстановке под Москвой. Сталин сказал: «Убедительно прошу тебя, немедленно вылетай в Москву, возьми с собой Апанасенко, уговори его быть податливым, чтобы не артачился, я его упрямство знаю».

Г. А. Борков, командующий Дальневосточным фронтом генерал И. Р. Апанасенко и командующий Тихоокеанским флотом И. С. Юмашев прибыли в Москву в самых первых числах октября 1941 года. Тут же направились в Кремль. Сталин пояснил, что для спасения Москвы необходимо перебросить войска с Дальнего Востока. Апанасенко не возражал. Но Сталин поинтересовался, сколько в распоряжении Дальневосточного фронта имеется противотанковых пушек. Апанасенко ответил. Пушек было немного.

Сталин приказал перебросить эти пушки с Дальнего востока в Москву. Реакцию генерала Апанасенко Борков описывает так: «И тут вдруг стакан с чаем, стоящий напротив Апанасенко, полетел по длинному столу влево, стул под генералом как бы отпрыгнул назад. Апанасенко отскочил от стола и закричал: «Что? А если японец нападет, чем буду защищать Дальний Восток? Этими лампасами?! — и ударил себя руками по бокам. — Орудий не отдам!». «Я обомлел, — пишет Борков.— Пронзила мысль — это конец, сейчас позовет людей Берии, и погибнем оба». Но репрессий не последовало: «Успокойся, товарищ Апанасенко! Стоит ли так волноваться из-за этих пушек? Оставь их себе», — сказал Сталин.

И ещё. Н. С. Хрущев в период борьбы с «культом личности» потребовал от К. К. Рокоссовского написать отчет с подробным описанием предполагаемых «преступлений» Сталина. Однако, знаменитый военачальник отказался, хотя казалось бы, у него были основания держать «фигу в кармане». Ведь, как известно, знаменитый маршал в 1937 году тоже не избежал несправедливого ареста и заключения.
Александра Коллонтай, которая работала послом СССР в Швеции, однажды имела длительную беседу со Сталиным. И этот разговор произвел на неё огромное впечатление.

Коллонтай дословно законспектировала его. Сталин сказал тогда, что в будущем все свершенные дела коммунистической партии будут подвержены огульной критике. Мировой империализм постарается превратить Россию в сырьевой придаток. Борьба развернется за территорию. На какое-то время национализм будет преобладать над всем иным мировоззрением. Внутри каждой нации будут возникать конфликты на этой почве. Сталин особо отметил значение русского народа, на плечи которого мир взвалит множество проблем. Но у русских людей есть терпение и сила, чтобы помогать не только себе, но и другим нациям, отметил Сталин. Благодаря стойкости русских, им удастся пережить губительные времена. Придёт время, и к светлому будущему страна пойдёт, опираясь на героическое прошлое отцов. Русский народ, как и в былые времена, не перестанет удивлять мир, пророчествовал Иосиф Виссарионович.

Василий Молоканов,
к. э. н,
Заслуженный экономист РФ,
магистр госуправления.