Медицинские парадоксы Моховского сельского поселения

В редакцию пришло письмо: «Обращаются к вам жители Моховского сельского поселения Залегощенского района… Здание нашей участковой больницы было построено в 50-х годах прошлого века. За время его существования ни разу не было капитального ремонта. В больнице имеется круглосуточный пункт «скорой помощи», который обслуживает население не только нашего сельского поселения, но и жителей еще пяти ближайших поселений, а также школы и детские сады. До медицинских учреждений района и области — более 40 километров… Здание больницы в жутком состоянии. Протекает крыша. С потолка сыплется штукатурка. Зимой в палатах холодно, так как стены промерзают. А в Залегощенской центральной районной больнице получить медицинскую помощь, например, в дневном стационаре затруднительно в связи с ограниченным транспортным сообщением. Мы и так на селе, как в резервации: плохие дороги, нет работы, нет ФАПов. Во многих деревнях нет воды и газа. Выживаем, как можем. Что ж нам теперь, может, сразу умереть? Тогда и лечить никого не надо будет!»

Как рассказали нам в Моховом, история местной больницы начиналась тогда, когда на карте Орловской области существовал еще Моховской район. Больница строилась именно как районная, и поэтому в советское время, даже после объединения Моховского и Залегощенского районов, здесь были и хирургическое, и родильное, и гинекологическое отделения, и стоматологический кабинет, не говоря уже о терапевтах. И содержание больницы было оправдано: вокруг Мохового находились самые населенные территории теперь уже единого Залегощенского района. Кстати, и до сих пор при общем сокращении сельского населения Моховское, Ломовское, Золотаревское, Прилепское, Бортновское сельские поселения остаются сравнительно людными.

Как говорит глава Моховского с/п А. А. Пиняев, надежды на второе рождение были очень сильны в конце 80-х городов. Тогда речь шла чуть ли не о восстановлении самостоятельного Моховского района. Но случился 1991 год, и началась другая жизнь и другая история, которую новая власть опять решила писать с чистого листа. В Моховом теперь так и говорят: «Местная больница начала приходить в упадок именно тогда, в лихие девяностые».

Хотя запаса прочности хватило надолго. Только в прошлом году больница в Моховом перестала быть таковой, то есть официально была лишена права принимать больных в стационар. Да и как их принимать, если кормить нечем: здание кухни с провалившейся кровлей давно уже мозолит глаза и местным жителям, и тем, кто принимает ответственные решения «наверху». Иными словами, Моховская больница теперь уже и не больница в традиционном понимании, а амбулатория — что-то вроде сельской поликлиники с дневным стационаром.

Мне показали и его: небольшая комната с шестью кроватями. Значит — шесть «койкомест», из которых, как пояснили мои гиды, финансируются только четыре. Под капельницами лежат (в одном помещении!) мужчина и женщина. Причем койка с мужчиной как-то неестественно сдвинута от окна ближе к середине комнаты. Мне объяснили — это мера предосторожности. Есть опасения, что старая штукатурка над окном вот-вот обрушится. В одной из бывших палат такое уже случилось. Обвалился практически весь потолок. Куски толстой штукатурки до сих пор покрывают там пол и мебель, как своего рода вещественное и наглядное доказательство гибели цивилизации в отдельно взятом населенном пункте русской глубинки. Хорошо, что водитель «скорой помощи», который отдыхал в этой комнате, вышел перед самым обрушением.

А меня ведут дальше, из помещения в помещение, где что-то сыплется или насквозь прогнило. Вот, например, прачечная, где обеспечивается медицинская стерильность: старая пожелтевшая ванна, какие-то допотопные ширмы и топчан у стены. Зачем в прачечной топчан? А это, оказывается, тоже мера безопасности: топчан заполняет пространство, потенциально опасное для работающих здесь людей. И я снова вижу провисшую штукатурку на потолке. Она еще не обвалилась, но явно держится на «честном слове».

Вестибюль еще сохранил признаки своеобразного величия архитектуры 50-х. Наверное, когда-то Моховская больница удивляла своих пациентов не по-деревенски светлыми палатами с высокими потолками, балюстрадой и массивными рослыми дверями, густо выбеленными белой масляной краской. Теперь кажется, что и краска всё та же, изрядно пожелтевшая и облупившаяся от времени. И если бы не эти следы разрушения, могло бы показаться, что Моховская больница существует вне времени.
О том, что оно безвозвратно упущено, свидетельствуют не только признаки внешнего разрушения здания, но и то факт, что из всего некогда самодостаточного штата врачей здесь остался только стоматолог — она же заведующая, да врач общей практики — женщина, чей возраст давно превысил даже вновь утвержденные пенсионные пределы. Говорят, что осенью она собирается оставить практику, и тогда в бывшей Моховской больнице останется только стоматолог, она же — заведующая. И что тогда? Моховое лишится и амбулатории?

Но, оказывается, не всё так просто. Моховские руины — это ведь еще и станция «скорой помощи», обслуживающая целый куст сельских поселений — около 60 населенных пунктов с радиусом выездов до сорока с лишним километров. В Моховое «скорая» больных уже не во­зит. Их доставляют либо в Залегощенскую ЦРБ, либо в Орел. Но базируются машины «скорой» именно в Моховом, чтобы успеть оказать нуждающимся хотя бы первую помощь.

Но что это за машины! Их передают Моховской амбулатории из Залегощи, после долгих лет эксплуатации. И моховские водители, не скрывая эмоций, демонстрируют мне, как прогибается под рукой до предела проржавевшая рама боковой двери, и какой самодельный штырь, вроде тех, которым прикалывают к земле створки гаражных ворот, держит на запоре заднюю дверцу. А ещё мне наперебой пересказывают дорожные истории: как во время ночного выезда где-то на проселке у машины вдруг гаснут фары, «потому что электрика вся изношена, а денег на ремонт не дают»; или как на ходу от езды по ухабам вдруг распахиваются задние дверцы и чуть не вываливается из салона больной на носилках. Или, наоборот, как заклинивают старые замки, и человека с сердечным приступом никак не удается выгрузить, чтобы передать на руки врачам, и приходится буквально ломом вскрывать двери автомобиля. Жена этого больного даже вроде бы грозилась жаловаться самому губернатору. «Жаль, что не пожаловалась!» — невесело шутят в Моховом.

Правда, зарплату и водителям, и медперсоналу платят исправно. Какую именно зарплату, честно говоря, я постеснялся спросить.

Подчиняется Моховская амбулатория районной ЦРБ. А через нее — областному департаменту здравоохранения. Но что там думают о перспективах бывшей больницы, в Моховом не знают. Никого из областного начальства за последние годы в стенах разрушающегося медучреждения местные жители не видели. А вот «поезд Жириновского» через станцию Моховое как-то проследовал. И что же?

Есть документ, датированный июнем 2017 года, с логотипом департамента здравоохранения Орловской области, который с небольшими сокращениями стоит процитировать: «Рассмотрев Ваше обращение в адрес депутата Государственной думы В. В. Жириновского, сообщаем следующее. В настоящее время… разработана проектно-сметная документация на капитальный ремонт входной группы Моховской участковой больницы. В данной проектно-сметной документации предусмотрено: устройство козырька, ремонт порожек, частичная замена окон, а также ремонт фасада. Средства на капитальный ремонт вышеперечисленных мероприятий преду­смотрены в рамках межведомственной инвестиционной программы «Развитие и укрепление социальной и инженерной инфраструктуры Орловской области на 2017 год. В настоящее время… готовится конкурсная документация для проведения электронного аукциона по выбору подрядной организации на выполнение ремонтных работ. Член правительства Орловской области, руководитель департамента А. А. Лялюхин».

Надо полагать, результатом этого аукциона и стала та керамическая плитка, которая теперь начала отслаиваться от ступенек под козырьком на главном входе в здание Моховской больницы. Очевидцы рассказывают, как зимой один из пациентов «постучал ножками», обивая с них снег, и две плитки сразу отскочили, как будто клеили их не победители электронного аукциона, а случайные халтурщики, работающие «за бутылку». Пластиковые панели, прибитые к потолку гвоздями, и окно, затянутое целлофаном по всей площади рамы — это, видимо, тоже результаты электронных торгов.
«Зачем ждать трагедий, как например, в Красноярске, где в декабре 2018 года в одной из больниц на головы пациентов рухнула стена, в результате чего скончалась пенсионерка?» — говорится в письме, под которым поставили свои подписи три десятка жителей Мохового.

Вопрос, конечно, риторический, но поставлен ребром. Хорошо бы дождаться нужной реакции со стороны властей. А то ведь и впрямь — дождемся!

Андрей Грядунов.