Зачем Золотов записал обращение к Навальному

Глава Росгвардии, один из самых влиятельных и непубличных российских силовиков, а также близкий соратник Владимира Путина Виктор Золотов выпустил видеообращение к Алексею Навальному, где вызвал его на дуэль за обвинения в коррупции. Само по себе обращение, его содержание, стилистика, выглядит противоестественной практикой в режиме, где конфликтные вопросы решаются совсем другими способами. Зачем Золотову понадобилось выступать с позиции заведомо слабого, будучи заведомо более сильным, — один из ключевых вопросов, ответ на который помогает понять скрытые процессы, идущие сейчас внутри российской власти.

Неестественность
и иррациональность

Как известно, Виктор Золотов был не первым, кто обратился к Алексею Навальному таким образом. В мае 2017 года свое обращение записал крупный бизнесмен, известный близостью к власти, Алишер Усманов. Видеозапись была опубликована в социальных сетях и содержала не столько прагматичный и выверенный ответ на обвинения Навального, сколько глубоко эмоциональную реакцию и даже обиду. Усманов тогда подал на Навального в суд и выиграл, но этого ему показалось недостаточно. Выведение конфликта в публичное поле имело самостоятельный политический смысл, близкий к тому, чем руководствуется сегодня Виктор Золотов.

В отличие от бизнесмена Усманова Золотов — влиятельный государственный деятель, часть силового механизма власти. И если видео первого можно было списать на эмоции или структурный сбой, то обращение Золотова заставляет говорить о неких неестественных процессах, затрагивающих систему.
Первое, что бросается в глаза, — избыточность и неуместность ролика, где один из самых влиятельных людей России в неуверенной, плохо отработанной и стилистически корявой манере обращается к оппозиционеру, которого власть последовательно не признает как политическое явление. Навальный имеет внутри режима неофициальный статус «криминала, который рвется во власть на деньги Госдепа». О нем не принято говорить, его не принято упоминать в выступлениях президента. Его как политика просто нет в легитимном политическом и информационном поле. А тут вдруг такая честь.

Золотова, как в свое время Усманова, сразу стали критиковать за политическую иррациональность: зачем легитимировать Навального, привлекать внимание к его расследованиям, поднимать его статус до своего уровня и вообще отклоняться от официальной линии в отношении оппозиционера?
Вторая особенность обращения — его формальная бессмысленность. Золотов не стал подавать в суд (как Усманов), не стал комментировать нападки или просто аргументировать свою позицию. Глава Росгвардии сделал всего две вещи: вызвал Навального на дуэль, понимая бесперспективность затеи, и пригрозил своему оппоненту расправой.

Наконец, видео получилось очень личным. Это не институциональная реакция одного из органов власти, где, несомненно, хватает ресурсов для подготовки достойного PR-ответа. Речь идет о глубоко личных эмоциях Золотова, продемонстрировавшего свою персональную уязвимость перед оппозиционером, легитимность которого власть не признает. Бывший глава Службы бе­зопасности президента, один из противовесов ФСБ, фигура, выстраивающая обновленную силовую структуру с выраженными политическими функциями и амбициями, — казалось бы, такие, как Золотов, не нуждаются в публичном выяснении отношений.

Скрытые мотивы
и страхи

Каким бы нелогичным и, вероятно, спонтанным ни было обращение Золотова, у него есть и рациональная составляющая, сообщающая немало интересного о текущем состоянии российской власти.
Во-первых, политика власти по отношению к Навальному и вообще внесистемной оппозиции становится все более раскоординированной. Допускать или не допускать Навального до выборов, сажать или не сажать, позволять проводить несанкционированные акции или нет, и если да, стоит ли их жестко подавлять. На все эти вопросы многие соратники президента могут ответить не только по-разному, но и взаимоисключающе.

Мало того, сам Навальный начинает играть роль инструмента внутриэлитных разборок и тем самым незаметно становится частью системы. А это, в свою очередь, ведет к еще большей поляризации подходов.

В таком контексте обращение Золотова — явный упрек в адрес самой системы, что она не может ограничить или даже пресечь деятельность Навального, в котором видится угроза дестабилизации режима.

«Вы, господин Навальный, никогда не получали ответку» — одна из ключевых фраз обращения, содержащая скрытую критику тех, кто во власти отвечает за внесистемную оппозицию — будь то ФСБ, с которой Росгвардия конкурирует, или кураторы внутренней политики в Кремле.

Но недовольства тем, что власти позволяют Навальному слишком многое, вряд ли было бы достаточно, чтобы Золотов стал записывать обращение. Гораздо важнее тут вопрос персональной ответственности перед Путиным. В обращении читается не только своеобразное политическое одиночество Виктора Золотова, но и ограниченность его доступа к Владимиру Путину.

Это не означает, что президент охладел к своему соратнику или имеет к нему претензии. Но какими бы тесными ни были рабочие и дружеские отношения между ними, у президента, увлеченного международной повесткой, остается не так много времени для внутренней проблематики. А то, что остается, занято пенсионной реформой. Привилегированность положения Золотова не ставится под сомнение (это было видно по заявлению Дмитрия Пескова, поддержавшего главу Росгвардии), но то, каким вышло это обращение, практически не оставляет сомнений — это было частной инициативой Золотова, не санкционированной Путиным.

Особенно чувствительным для Золотова в материалах Навального могла стать прямая апелляция к рядовым бойцам Росгвардии. Иными словами, игра на страхах влиятельного генерала не удержать ситуацию в критический момент и подвести Путина. Не это ли оказалось триггером для выпуска эмоции, попыткой девальвировать игру Навального на подрыв доверия бойцов своему руководству?

Наконец, третий вывод вытекает из явного несоответствия между положением Золотова в системе власти и обращением, сделанным как бы с позиции слабого. Росгвардия — это не только институт, защищающий режим от цветных революций. Это репрессивный механизм, способный на самые изощренные формы давления. Обращение Золотова как будто перечеркивает все это, демонстрирует беспомощность главы одной из самых влиятельных силовых структур, причем перед человеком, которого сам же Золотов причисляет к политической «трухе». Эта нестыковка говорит о многом: Росгвардия, которая так старалась превратиться в политическую спецслужбу, по сути, довольствуется лишь инструментальной ролью.

Когда Росгвардия появилась в 2016 году, руководство новой структуры активно боролось не только за роль главной антиреволюционной силы. Золотов лоббировал получение оперативно-розыскных функций, претендовал на создание на базе Росгвардии одного из ключевых центров, занимающихся политическим прогнозированием, пытался предлагать власти услуги по недопущению «общественно-политической дестабилизации», что трактовалось в максимально широком смысле, включая надзор за недружественными СМИ или НКО.

В 2016 году СМИ обсуждали версию, что именно Золотов принимал непосредственное участие в давлении на РБК и курировал смену руководства редакции. Сообщалось, что Золотов лоббировал передачу ему Главного управления по противодействию экстремизму и Управления по государственной защите, которые входят в структуру МВД РФ, и даже поглощение МЧС. Многое из того, на что рассчитывал Золотов, так и не было реализовано. А в придачу ко всему этому гражданские стали перехватывать инициативу у силовиков: куратор внутренней политики Сергей Кириенко старательно отодвигает силовые структуры от борьбы с внутренними угрозами там, где речь идет о политической сфере.

Обращение Золотова показывает, как фрагментируется путинское окружение, как там теряется единое понимание приоритетов и угроз. Президенту все сложнее выполнять арбитражные и покровительские функции: он ограничивает себя лишь стратегическими вопросами, пустив оперативную рутину на самотек. Обращение Золотова появилось всего через день после того, как результаты региональных выборов показали, что начался постепенный демонтаж доминирования «Единой России». Все это создает впечатление хаотизации, которую Кремль пытается представить как управляемую адаптацию к более суровой реальности. В таком случае каждому игроку внутри системы придется выбирать собственную тактику спасения, не особенно задумываясь о коллективной безопасности.

Татьяна Становая.
Информационное
агентство «Аврора».
12 сентября 2018 г.