Чтобы решиться на такое, надо знать о жизни что-то, что, возможно, большинству до конца дней их бренных не откроется.

Перекличка начинается.

Сергей — 17 лет, Ярославна — 16, Артем — 13, Матвей — 12, Тимофей — 9, Кирилл — 13, Егор — 8, Лера — 11, Варвара — 13. Итого — 9 детей. Если где-то ошибся, извините, народу много. Десятая, Екатерина, вышла замуж и формально из списка выбывает. Когда, соскучившись, она прибегает в отчий дом, весь «гарнизон» бросается ее обнимать и целовать.

В такой атмосфере растут братья и сестры Фроловы из Болхова. Одни дети — родные Александру Владимировичу и Марине Александровне, другие (большинство) — из детского дома, но различие между первыми и вторыми не делается, все одинаково любимы.

А если возьмешь и не полюбишь? С Фроловыми такого не случалось.

Дом они построили из девяти комнат. Четыре пустуют, малышня живет по два-три человека, так веселее. У 17-летнего Сергея не комната, кабинет — все очень серьезно. Кирилл и Матвей, «как цыгане», покочевали по всем свободным помещениям и выбрали одно на первом этаже. Я так думаю — потому что дверь на улицу и в огород близко. Эти двое характеризуются как непоседы.

Комнаты в двухэтажном доме — и большие, и маленькие, но все очень уютные. Природу уюта объяснить не могу: лишнего нет ничего, ремонт косметического характера кое-где напрашивается, но и так хорошо. Очень опрятно. Секрет, видимо, в жилом духе. Девять детей…

Как их прокормить? Десяток поросят, штук сорок кур, четыре гуся. Александр и Марина встают в четыре-пять утра, а ложатся за полночь. Оба работают на местном сырзаводе. Он — грузчиком, хозяйка дома — рабочей в цеху. График — два через два. Удобно — можно подработать. Смены у мужа и жены разные — чтобы дети были под присмотром. Хотя такая сплоченная команда сама способна за всем присмотреть.

Дом Александр Владимирович отделывал своими руками — уже экономия. Есть полгектара картошки. «Излишки» супруги дарят Болховской православной гимназии, где учатся их дети.

Парник с помидорами. Последние обирают в ноябре. Яблони, кусты малины, усыпанные, что меня поразило, спелой ягодой. При таком-то количестве детей! Грядки клубники. Междурядье на всем огороде как заасфальтировано — ни одного сорняка, ни травиночки. За огород отвечает хозяйка. При этом она улыбается, будто это не работа, а именины сердца.

Три собаки, кошка и три котенка: Компот, Коржик и Карамелька. Был еще попугай, но дети, воспитанные в атмосфере свободы, выпустили его на волю, решив, что птица не должна жить в клетке. Попугай — дурной, улетел. А дорогу назад, по всей видимости, не нашел…

Есть трактор. По оценке хозяина — «ровесник кобылы Буденного», то есть заслуженный механизм. Перебирается тут же, своими руками.

Культиватор, картофеле­сбор­щик… Нет, одним этим не проживешь. Даже с подработкой…

На содержание одного опекаемого ребенка Фроловы получают от государства 6,5 тыс. рублей ежемесячно — почти карманные деньги для городского подростка. На эту сумму маленького человека нужно одеть, обуть, накормить. Чем-то побаловать — дети же.

Есть проблемы иного свойства. Недавно в Москве умер биологический родитель одного из многочисленных детей Фроловых, без преувеличения — их настоящих детей. Теперь Марине Александровне как опекунше за свой счет нужно ехать в столицу, чтобы ей передали свидетельство о смерти для дальнейшего решения бюрократических проблем. Само доставить бумажку из Москвы в Болхов государство почему-то не может.

Еще нужно регулярно отчитаться, что опекунские 6,5 тысяч потрачены на детей, а не, допустим, на себя. Надо — так надо. Пока муж задает корм свиньям, чинит трактор, ремонтирует дом или просто работает — на работе, жена садится за бухгалтерию. Затем идет «отдыхать» на огород, окунается в круговерть нескончаемых проблем.

Тогда почему они производят впечатление абсолютно счастливых людей? Я не знаю. Но можно попытаться разобраться.

…Июль, жарень. Шестеро из Фроловых в лагере, отдыхают. Хотя что там делать, когда вокруг и без того — простор и красота. Детвора тоже так считает и уже просится домой. Сейчас в нем тихо.

Ярославна и Варвара, любезно позволив себя сфотографировать, — вновь за телефоны, а Тимофей, далекий от подобных глупостей, с удовольствием становится моим гидом. В его девять лет мир представляется увлекательной сказкой, в которую нужно погрузить непосвященных. Таких, как, например, я, внимательно, вроде бы, слушающий, а потому, не исключено, еще не окончательно потерянный для просвещения дядька.

— А еще я очень быстро бегаю, у меня пять по физкультуре, — сообщает Тимоха, ведя к «шалашу», сооруженному фроловской детворой собственными руками. Кто в детстве не строил дома, тот не знает, что такое настоящая гордость.

Свою высокую, оцененную школой, скорость экскурсовод после небольшой паузы определяет в 100 км в час. На мое вежливое сомнение реагирует по-взрослому — сомневайся, дескать, имеешь право, — совершенно не теряя прежнего веселого расположения духа.

Подходим… Окно, дверь с настоящей щеколдой, крыша, внутри стол, лавки и даже топчан!.. И, что меня совершенно сразило, — крючок для одежды, прибитый к березовому столбу гвоздем такого диаметра, что опора моста, наверное, вздрогнула бы.

Видимо, мои сдержанные эмоции все равно были красноречивы, потому что довольный Тимоха милостиво указал на самодельный шалашный диван и произнес:

— Можете прилечь.

Я не дерзнул. Тимоха это тоже оценил. Как говорится, чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях. Злоупотреблять даже детским гостеприимством не следует.

— Это было, когда Серега, Кирюха, Матвейка, я, — начал одну из своих очень интересных историй хозяин шалаша, но тут же остановился. — Нет, Сереги с нами тогда не было.

Тимофей придерживается только фактов, это совершенно очевидно. Ему врать незачем. Идеальный гид!

Потом он рассказал, как кормит кур, залез в кабину трактора, но быстро вылез («нет, я еще маленький»), похвастался велосипедом. Согласен, классный велик. Было видно, что этому живому парню не хватает общества, к которому он так привык — множеству таких же живых и веселых лиц. Братья и сестры, возвращайтесь из лагеря домой скорей!

Потом мы пили чай, я спрашивал у Тимохи, какие его любимые конфеты, чтоб ненароком их не съесть. Он показал, какие, добавив искренне:

— Берите, мне не жалко.

Не сомневаюсь, Тимоха, не сомневаюсь…

И тем не менее… Как эти замечательные Фроловы, простите за прямому, выживают?
Спрашиваю: «Зачем вам столько детей?» Отвечают: «А что, в детском доме им лучше?» У этих людей своя, совершенно непонятная многим, особая мотивация, свое представление о счастье.

Мое глубокое убеждение, что оценка положения дел в любом городе или районе, в Болховском районе в том числе, должна делаться, прежде всего, исходя из того, как живут такие семьи, как эта; каков уровень их материального достатка, поскольку с духовным богатством у Фроловых все в порядке.

В нашей вымирающей стране традиционные ценности уже вписали в Конституцию — в надежде, видимо, что народ вдохновится и начнет движение в указанном направлении. Но традиционно большая русская семья Фроловых при этом борется, по сути, за существование. Если доход многодетной семьи окажется, по мнению, государства, недостаточным, какого-то ребенка, а то и не одного, из такой семьи могут забрать…

А Александр Владимирович и Марина Александровна хотели бы взять к себе из детдома еще девчонок и мальчишек — комнаты же пустые стоят! Дом с таким прицелом и строили — для детей. А им не дают. Доходы у Фроловых маловаты…

Наше государство больно. Хочется верить, что не безнадежно. Такие семьи — спасение для брошенных детей, они обретают здесь свою малую Родину. А их этой Родины лишают. Не будет же кто-то всерьез рассуждать о том, что в детском доме лучше.

Марина Александровна разрешила опубликовать ее телефон. На тот случай, если кто-то захочет связаться и помочь чем-то, помимо денег, если последних мало.

А если тот, у кого их много, захочет помочь — милости просим. Случится, что Фроловы пригласят в гости, поезжайте, не раздумывая. Может, поймете что-то, чего раньше не понимали.

А если не поймете, Тимоха все объяснит.

Сергей Заруднев.