Как после набега…

После летнего разгула природа как бы успокоилась: безветрие, на небе ни облачка, тепло, даже жарко — по-летнему, над чёрными огородами, которые почему-то поспешили выкопать ещё в августе, плывёт паутина; да и сама деревня как бы не подаёт голоса, словно приморилась в рабочую летнюю пору и теперь в довольстве отдыхает. В течение дня десятка два её жителей пройдут до магазина и обратно, а в основном деревенская улица пустая. Украшением её стали новые высокие заборы из профлиста, с такими же высокими воротами, словно захотели спрятать за ними от постороннего взгляда своё благополучие или нищету.

Особо не всколыхнули мою родную Васильевку и прошедшие дополнительные выборы депутатов Госдумы ФС РФ: в местный Дом культуры, где разместился 247-й избирательный участок, мои односельчане не спешили, очевидно, отдавали предпочтение каким-то другим домашним делам и, наверно, вспоминали, как жили здесь люди раньше. Понятие «раньше» во времени менялось: то под этим словом подразумевалось царское время, а революционные события 1917 года — как точка отсчёта новой жизни; потом «раньше» приблизилось — так стали говорить о времени довоенном; а сегодня уже говорят о советском периоде жизни, в целом, потому что практически не остаётся тех, кто видел войну своими глазами или восстанавливал разрушенное вой­ной. А советское — вот оно, перед глазами: в деревне 115 домов, и 99 из них построены Советской властью, и вселились в эти 99 люди, не уплатив ни рубля.

Всё верно. Война здесь стёрла с лица земли все постройки — в 1943 году здесь был северный фас Орловско-Курской дуги, полгода стояла передовая фашистов — окопы через всю деревню, с запада на восток. И только к 1955 году, через десять лет после окончания войны, люди вылезли из землянок, построив для своих многодетных семей более-менее сносное жильё, с земляными полами. Потом лет через пять в домах появилось электричество.

Деревня была набита людьми, и для них делалось всё: через каждые 25 лет строили новую школу, так сказать, расширялись; и тут же детский сад, рядом со школой. Строились животноводческие помещения — иди, человек, работай. Негде жить новой семье? Вот тебе дом, с огородом, в доме газ, телефон, вода. Не поскупились — жилой сектор с соцкультбытом вынесли на лучшие земли. За десять лет, а это были 70-е годы, у людей было практически всё, что надо человеку для жизни: жильё — с водопроводом, телефоном, газом, школа, детский сад, баня, магазин, Дом культуры, столовая, медпункт и даже гостиница, работали приёмный пункт от комбината бытового обслуживания населения, почтовое отделение и даже филиал сберкассы. Но самое главное: была работа — на фермах с тысячным поголовьем, на машинном дворе — с мастерскими и пунктом технического обслуживания техники. В райцентр ходили два автобуса — рейсовый, от автопредприятия, и колхозный, благо дорога была одета в асфальт.

Автора могут упрекнуть, мол, нечего плакать в жилетку, те времена ушли, пришли другие… А что делать автору, если моя ностальгия не по одной моей малой родине, а и по большой нашей? Дайте поплакать по хорошему прошлому, потому что за последние четверть века от всего этого в моей Васильевке практически ничего не осталось, кроме жилых домов. А однажды я взял в руки почтовый каталог и насчитал в нём по России более 50 деревень с таким названием, в которых значились почтовые отделения, и могу предположить, что их постигла такая же судьба, как мою родную. Моя Васильевка притихла, как бы ужалась в ожидании чего-то страшного, и людей на улицах не стало, и как бы не слышно весёлых голосов.

Вот она, родина,
самая-самая малая:
Домик над речкой
и чёрный — с весны — огород;
С поля туманного
воды торопятся талые,
Мимо деревни,
в которой никто не живёт.

Дальше всё так же,
пойди по родимому краю,
В грустном безлюдье
дрожит на ветру полынок.
Дикое поле!
А свадьбы давно не играют
В дальней Гнилуше,
где Галя живёт Голенок.

В шумной Оке
громоздятся тяжёлые льдины,
Здесь лозняки и бурьян
заслонили собой Тагино.
Смыло волнами Союз наш
большой и единый,
Как на поминках,
всё плачем и хлещем вино.
Рвётся наружу
пьянящее чувство свободы,
В воздухе плавают
запахи талой земли.
Строем и с песнями
вышли мы все из народа,
Долго ходили
и с матом обратно пришли.

Родина милая,
самая малая, росинка:
Речка да поле,
над полем колышется пар;
Редкие домики —
с бору не выйдет по сосенке;
Пусто и страшно,
как после набега татар.

Смело можно говорить, что это настоящий геноцид по отношению к народу, причём приняты такие законы, которые как бы работают на его самоуничтожение.

И ещё один бесспорный факт: на всех выборах — президентских, госдумовских или в областной Совет — официально побеждали кандидаты от «Единой России» как от правящей партии, и по прошествии какого-то времени после них деревня моя чего-то лишалась. Так, после прошлых президентских выборов громыхнуло в деревенской тиши, как в далёком 1943-м здесь же, на северном фасе Орловско-Курской дуги, и на месте общеобразовательной школы ничего не осталось — как разбомбили.
По роковому стечению обстоятельств через два года, как раз 22 июня, не стало в деревне детского сада, и, очевидно, на их месте скоро будет пустырь, заросший полынью, как было это после войны.

В таком незавидном положении на благодатных землях верховий Неручи и Оки оказалась не одна моя Васильевка, По статистике из недалёкого прошлого, в Орловской области около 400 деревень, в которых никто не живёт, и столько же, в которых живут от одного до десяти человек.

А и по всей стране, от Москвы до самых до окраин вырубалось под корень всё самое лучшее, что дала людям Советская власть. Мне рассказали такой факт из окаянных 90-х, и насколько он правдив — не мне судить, но в Глазуновском районе такого не было. Приехал вечером в Залегощенский район чиновник областной администрации, озабоченный низкими показателями в реформировании сельского хозяйства, и как приказал: чтобы к утру колхозов не было! Господа буржуи, коллективное хозяйствование на земле выдумала не Советская власть, а пензенский помещик после отмены крепостного права. Помещик-первопроходец на свой страх попробовал организовать общественную запашку, потом это внедрили на других работах, причём велись они посменно. И самое главное: общественный хлеб на них зарабатывал любой нищий и даже калека, для которого находили дело. Например, человек с одной рукой водил лошадь, одноногий считал в риге привезённые снопы, так что в тот же год двести деревень применили у себя эту форму организации труда.

Патрушев делает вывод

В нескольких километрах от истока Неручи берёт начало Ока. И на её берегах когда-то большие сёла тоже практически стёрты с лица земли. Вот деревня Степная. Как не стало местного колхоза «Заря», деревня по прошествии лет также чего-то лишалась, намного опережая в этом Васильевку. Недалеко от бывшей школы, рядом с домиком учительницы-пенсионерки, её зять, московский житель Владимир Иванович Патрушев, — доктор социологических наук, профессор, академик РАЕН, построил для себя домишко — небольшой, света никому не застит.

Сразу от его порога — дикая природа, с какой-то загадочной, как сказочной, тишиной, нарушаемой то ли призывом одинокой кукушки среди лета, то ли криком гусей, пролетающих к югу или обратно. Владимир Иванович здесь наездами, а так — всё по большим городам и столицам со своими коллегами. Мировое сообщество забеспокоилось в авральном режиме по поводу глобальных изменений климата на планете, а идеи ноосферного развития человека, сформированные почти сто лет назад академиком В. И. Вернадским, становятся всё более актуальными: да, необходимо бережное отношение к природе; да, нельзя быть варваром в сельском хозяйстве и промышленности; да, внимание семье, детству, экологической безопасности; и чтобы доступное жильё, — словом, должна быть гармония в системе: человек — природа — общество. Такова стратегия ноосферного развития на перспективу, — будем говорить, на все времена; и учёные предложили механизмы внедрения идей ноосферного развития в практику деятельности. Во главе угла — человек, семья, благополучие.

Ноосферу учёные обнародовали с трибуны Организации Объединённых Наций в Нью-Йорке 26 июня 1996 года. Учёные утверждают: после появления в эволюционном процессе антропосферы, биосферы, гидросферы, атмосферы, литосферы должна появиться ноосфера, — это когда люди и народы найдут точки соприкосновения и примут друг друга за братьев и сестёр, как семья и единственный человеческий род, который может любить, проявлять солидарность, проявлять сочувствие, отказываться от применения насильственных методов, справедливо, по-братски относиться друг к другу.

Разговор здесь идёт о людях, которые способны жить в мире душа в душу. А есть ещё несогласные, действия которых фактически превращают утверждения учёных ноосферного крыла в утопию. Да, признают ноосферисты, это утопия, но утопия нужная, дающая направление к смыслу жизни. И было обращение учёных ноосферного крыла России, Белоруссии, Казахстана и Украины к мировому сообществу, в котором говорилось, что современная цивилизация является паразитической, а следовательно, преступной и бандитской; что в новом 21 веке «не будет места паразитариям всех уровней и мастей, не будет места эксплуатации человека человеком, не будет места алчности, жестокости, аморальности, пороку ради наживы, лжи ради порока и наживы, наживы ради наживы». Но сегодня в реальной жизни мы видим совсем другое; как отмечает профессор-аналитик, в нашем обществе происходит нарастание бездуховности, социальных болезней — таких, как алкоголизм, наркомания, разрушение человеческой личности, социального здоровья общества в целом; в обществе утверждается низкий уровень культуры, а климат природный, экономический, социальный далеко не тот, что был в 20 веке, — он не благоприятный.

Учёные бьют тревогу: всё человечество накрыл девятый вал экономического и финансового кризиса как первой фазы глобальной экологической катастрофы, и необходимо принимать срочные меры по преодолению неустойчивости мира. Но сильные мира сего не собираются отказываться от удовлетворения своих потребностей любыми средствами и методами. И профессор Патрушев приоткрывает занавесь: «Несмотря на мировой финансовый кризис, — пишет он в монографии «Человек и общество: ноосферное развитие» под редакцией академиков В. Н. Василенко, С. И. Григорьева, В. И. Патрушева, А. И. Субето (Москва-Белгород, 2011 г.), — разрушающая социальная технология представляет гигантскую по замыслу, полвека готовившуюся программу развала СССР, подготовленную первым директором ЦРУ Алленом Даллесом.

Даллес ещё в 1945 г. планировал, как эпизод за эпизодом будет развиваться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания русского самосознания. «Посеяв в России хаос, — рассчитывал Аллен Даллес, — мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдём своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России… Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность. Отучим художников, отобьём у них охоту заниматься изображением, исследованиями тех процессов, которые происходят в глубине народных масс. Литература, театры, кино — всё будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, предательства, — словом, всякой безнравственности… Честность и преданность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу, — всё это мы будем ловко и незаметно культивировать. И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище. Найдём способ их оболгать и объявить отбросами общества».

И Патрушев делает вывод: «К сожалению, эту технологию удалось, в основном, реализовать».

Приговор малой родине

Наиболее наглядное подтверждение сказанному выше можно всегда видеть в дни голосования, наблюдая за работой избирательных комиссий. Не исключением стали и дополнительные выборы депутатов Госдумы ФС РФ 8 сентября, на которых в день голосования автор этих строк присутствовал на избирательном участке № 247 в Васильевке как наблюдатель от КПРФ. И моё присутствие на них, кстати, как и на других предыдущих, напоминало игру в кошки-мышки, когда избирательная комиссия во главе с её председателем, конечно, делала всё возможное, чтобы как-то прибросить в урну для голосования определённое количество бюллетеней за нужного кандидата. Для этого у комиссии всё всегда имеется: паспортные данные всех избирателей — в компьютере, желание поставить подпись вместо избирателя — у всех членов избирательной комиссии. У меня как у наблюдателя, естественно, задача противоположная, и помогала мне в этом Контрольная карточка за ходом голосования, бланк которой мне вручили перед этим.

На выборах прошлых лет я наблюдал за голосованием на дому и на избирательном участке; а 8 сентября мне сразу предложили проехать с выездной бригадой, но я предпочёл наблюдать за голосованием на избирательном участке, причём отказался пойти попить чайку. Урна для голосования передо мной, пришёл человек — у меня в карточке отметка, так что к 16 часам, по моим подсчётам, на избирательном участке побывало 80 человек — из 359, занесённых в списки избирателей, что составило чуть больше 22 процентов. Такого результата никто не ожидал. По каналам связи протрубили тревогу, и вскоре на избирательном участке появилась озабоченная местная власть, затем из райцентра…

Винюсь перед однопартийцами: меня всё-таки сумели увести от урны для голосования; а ещё на близлежащих улицах напомнили людям о дне голосования, и могу предположить, что на этот призыв кто-то откликнулся и проголосовал в моё отсутствие. Допускаю, что с 16 часов до окончания голосования на избирательном участке побывало не более двух десятков избирателей, и плюсом к 80, пришедшим ранее, они давали цифру «100». Но после подсчёта голосов я был шокирован: пренебрегая всеми нормами морали, члены комиссии не постеснялись друг друга и сделали результат, который был нужен «Единой России», — в протоколе № 1 участковой избирательной комиссии, в графе «Число избирательных бюллетеней, содержащихся в стационарных ящиках для голосования» была поставлена цифра «206», и 115 голосов получила О. В. Пилипенко.

В избирательной комиссии сидели учителя, культработники, то есть люди, которые воспитывают подрастающее поколение и строят для него будущее. Чему они научат наших детей и каким будет их будущее? В очередной раз, сделав для «Единой России» результат, комиссия обманула власть — исказила показатель, характеризующий уровень её поддержки народом; а ещё нехорошо пошутила с народом — пренебрегла его мнением. Да не могли мои земляки проголосовать за «Единую Россию»! Вы спросите: почему? Ещё до утверждения пенсионной реформы я проводил в Васильевке по этой самой реформе опрос, и только два человека одобрили её, очевидно, считая, что обещанная председателем правительства Медведевым прибавка в 1 тысячу рублей к пенсии будет ежемесячной. Теперь и они думают по-другому.

А ещё мне с грустью думалось, что, сделав для «Единой России» нужный результат, члены избирательной комиссии тем самым подписали приговор, согласно которому уже завтра моя малая родина лишится ещё чего-то. Чего? Ещё не зная, чего именно лишится деревня, задал этот вопрос им; а когда увидел перед собой указательный палец одного из членов комиссии, поднятый вверх, как бы указывающий на потолок, понял: не станет Дома культуры и библиотеки — это по сути последнее из багажа Советской власти на этом полевом просторе, обустроенном 40 лет назад для работы и отдыха людей.

Валентин Васичкин,
член Союза писателей России.
Глазуновский район.