Антисоветизм до сих пор используется властью для оправдания своего существования и всего, что мы видим вокруг: дескать, при коммунистах было гораздо хуже, Ленин все разрушал, а Сталин — и вовсе палач. Ну, и Ленин, конечно, тоже.

Теперь, когда те же, с позволения сказать, аргументы, используют силы, которые стремятся нас уничтожить, а Россию — упразднить, говорить в унисон с врагами стало неприлично. Поэтому градус антисоветчины в последнее время снизился, но с радаров не исчез.

Почему? Исторические аналогии условны, однако те, кто утверждают, что мы живем в условиях победившей Февральской революции, не так уж далеки от истины.

Любопытно: даже «первые демократические российские деньги» начала 90-х выглядели, если говорить о символике, точно так же, как после февраля 1917-го — с имперского двуглавого орла сбили корону, лишили его державы, скипетра и всей геральдики. В результате получилось очень странное создание, напоминающее курицу.

В наше время имперские регалии государственному орлу вернули — разрушение страны остановили хотя бы на уровне символов, но с «большевиками» бороться не перестали. Нынешние «февралисты» знают, чего могут лишиться в случае новой победы «Октября».

В 2001 году вышла книга, которую, после того, как из школьной программы уберут «Архипелаг Гулаг», следует рекомендовать учащимся.

«Советская цивилизация» С. Г. Кара-Мурзы, в отличие от поделки Солженицына, — это серьезный труд, который за глубину и основательность называют энциклопедией, только читается не в пример интереснее.

Кара-Мурза писал ее в 90-е, когда надо всем советским безостановочно глумились.
А С. Г. Кара-Мурза свидетельствовал правду, будто зная, что ее время придет. Любое талантливое произведение таково, прежде всего, потому, что оно честно. Книга многогранна, но в дни, когда особо чтится память Ленина, уместно взять текст, посвященный этому человеку.

Главу «Проект Ленина — путь к обрыву или к спасению. Комментарий из 2000 года» пришлось ужать, чтобы уложиться в газетный формат, иногда — почти до тезисов. Тем не менее, приведенный ниже отрывок дает представление о том, кем был на самом деле Ленин — палачом или спасителем страны, разрушителем или тем, кто заложил фундамент созидания на несколько десятилетий вперед.

Сергей Заруднев.

«В ходе революции (и особенно гражданской войны) в России погибло очень много людей. Говорят о 12 миллионах человек. За 1918—1922 гг. погибло 939 755 красноармейцев и командиров. Значительная, если не большая часть их — от тифа. Точных данных о потерях белых нет, но они намного меньше. Значит, подавляющее большинство граждан, ставших жертвами революции (более 9/10), погибло не от «красной» или «белой» пули, а от слома жизнеустройства.

В 1920 г. на 1 тыс. человек умирало 45,2 и рождалось 36,7. В 1923 г. умирало 29,1 и рождалось 49,7. То есть, в последние годы гражданской войны Россия (даже без катастрофы неурожая 1921 г.) теряла 1,2 млн. жизней в год. А уже в 1923 г. население приросло почти на 3 млн. человек.

Какую жатву собирает смерть на поле хозяйственного хаоса, мы видим сегодня: государство и хозяйство всего лишь полуразвалены, но Россия (т.е. половина империи) за год несет чистые потери в 1 миллион жизней, а с учетом неродившихся теряет 2 миллиона. И ведь войны и репрессий нет. За годы реформы «по неестественным причинам» отлетело уже не меньше душ, чем в гражданскую. Значит, есть «невидимый палач»…

Что такое «революция 1917 года»?

Нужно вспомнить важную вещь: слом жизнеустройства России и ее государственности произошел в феврале 1917 г. Царя свергали генералы и стоящие за ними масоны-западники, а не большевики.
Февральская революция — революция западников, и главный ее смысл был в расчистке поля для финансово-торгового капитала. Это была первая «революция чубайсов и гайдаров», хотя социалистические лозунги выкрикивались обильно.

Большевики в Февральской революции не принимали никакого участия. О Ленине и говорить нечего, он в феврале был в Швейцарии.

Демократы Керенского развалили армию, разогнали полицию, парализовали хозяйство и транспорт и стравили крестьян. Вопреки официальной советской мифологии, летом 1917 г. крестьяне громили уже в основном не помещичьи усадьбы, а «середняков» — арендаторов. К осени 1917 г. крестьянскими беспорядками было охвачено 91% уездов России. Тотальная гражданская война началась в России именно летом 1917 г. — из-за нежелания Временного правительства решить земельную проблему.

Для крестьян (и даже для помещиков) национализация земли стала единственным средством прекратить войны на меже.

Другая важная вещь состоит в том, что революция в России в феврале победила полностью. Как сказал В. В. Розанов, царская Россия «слиняла в два дня».

Ленину не пришлось бороться с монархистами, их как реальной силы просто не было. Борьба при Ленине шла не между большевиками и «старой Россией», а между разными отрядами революционеров. Гражданская война была «войной Февраля с Октябрем», должны же мы наконец усвоить эту важнейшую мысль!

Против большевиков стояли березовские и собчаки начала века вместе с кровавым мясником Б.Савинковым. Тут, надо признать, сильно подгадила и официальная советская пропаганда, которая для простоты сделала из слова «революция» священный символ и представляла всех противников Ленина «контрреволюционерами». А братья Покрасс нам даже песню написали, как «Белая армия, черный барон снова готовят нам царский трон».

Большевики, как вскоре показала сама жизнь, выступили как реставраторы, возродители убитой Февралем Российской империи — хотя и под другой оболочкой. Это в разные сроки было признано противниками большевиков, включая В. Шульгина и даже Деникина.

Наша задача — сравнить соперничавшие в России революционные проекты и представить себе, какой из них наносил России более тяжелые травмы, измеряемые числом потерянных жизней. Лидера такого проекта и можно считать «палачом».

Политическая философия Ленина совершенно не содержит компонентов «мышления палача» (которые можно найти, например, у Робеспьера, Марата или Троцкого). Ленин не был сентиментален, но он был гуманист и не верил, что можно «толкать историю» усилием политической воли, через насилие. Поэтому, в частности, ему были так чужды и народовольцы, и анархисты, и эсеры с их верой в силу террора.

Ленин требовал решительных действий с тем, чтобы в момент неустойчивого равновесия толкнуть процесс к созданию нового жизнеустройства. Поэтому Октябрьская революция была абсолютно бескровной.

Главный критерий оценки — «болезненность» проекта

Два главных проекта задавали России разные (и расходящиеся!) цивилизационные пути. Один проект — партии кадетов и либеральных партий, предполагающий построение в России государства западного типа с рыночной экономикой. Этот проект воплощал сначала Керенский, а потом Деникин и Колчак. Были в нем и радикалы (Корнилов), так что однажды большевикам пришлось защищать умеренного Керенского — такое бывает в политике. К этому проекту присоединилась часть эсеров (Чернов, Савинков). Это — Февраль, «белые».

Другой проект — советский, его воплощал Ленин. Это — Октябрь, «красные». Советский проект также был неоднороден: вначале его поддерживали левые эсеры, временами анархисты (Махно), внутри большевизма было несколько течений.

И белый, и красный проект Россия сравнила не в теории. Сначала, с февраля по октябрь 1917 г., сравнение проходило в мирных условиях сосуществования Временного правительства и Советов. Это соревнование проект Керенского проиграл вчистую. Новая государственность по типу либерального Запада не сложилась, а ее зачатки 25 октября без боя сдали власть Советам.

Однако под давлением и при активном участии Запада блок кадетов и эсеров попытался военным путем вернуть власть и продолжить свой проект. С середины 1918 г. сравнение обоих проектов происходило в форме гражданской войны. Военное соревнование, как известно, белые также проиграли вчистую.

Антисоветский историк М. В. Назаров говорит определенно: «При всем уважении к героизму белых воинов следует признать, что политика их правительств была в основном лишь реакцией Февраля на Октябрь — что и привело их к поражению так же, как незадолго до того уже потерпел поражение сам Февраль».

Этот факт мы должны себе затвердить. Белые унаследовали остатки государственного аппарата, имели полную поддержку имущих классов России и большую поддержку (включая военную интервенцию) Запада. Поначалу у них был такой огромный перевес над красными, что они овладели практически всей территорией России за исключением маленького пятачка в центре. Почему же они начали утрачивать эти территории и отступать перед Красной армией?

Ответ известен, но его у нас из головы вытеснили при промывании мозгов. Белая армия действовала в России как завоеватели, и ее продвижение сопровождалось восстаниями. По выражению западных историков, в России тогда возникло «межклассовое единство низов», которые отвергли проект белых.

Проект белых был отвергнут крестьянами — сословием, которое составляло 85% населения России. А крестьяне в то время и умели, и обладали возможностями для сопротивления длительного и упорного. Рано или поздно, но они «сожрали» бы белых, как за два месяца сожрали Колчака в Сибири без всякой Красной армии.

А вот ценное свидетельство человека правых взглядов (близкого к октябристам) Алексея Васильевича Бабина (1866—1930) — «Дневник русской гражданской войны». Рецензенты этой книги отмечают: «Разумеется, автор не смог скрыть своих политических симпатий. Они не на стороне большевиков… Но, странное дело, Бабин отмечает и оказываемую им поддержку со стороны «добропорядочных» граждан, и неожиданные симпатии к новым правителям со стороны «ультраконсервативной» университетской профессуры».

На самом деле ничего странного в этом нет, об этом же говорил и Пришвин: большевики сразу проявили себя как сила, занятая строительством государства, и в этом была надежда на возрождение жизни.

Проект Ленина был спасительным, а в проекте белых, доведись ему на время победить, Россия обрела бы палача.

Мы сегодня можем повторить за Есениным слова, что он написал в 1924 г.: «Мы многое еще не сознаем, / Питомцы ленинской победы».

Кто это «мы»? Все, кто вернулся к мирной жизни и воссоединился в народ — включая бывших белых.

Тридцать лет до Ленина в России гремели взрывы и выстрелы (по подсчетам некоторых историков, от рук террористов до 1917 г. погибло 17 тыс. человек). Короткий исторический период — когда воплотился «проект Ленина» — мы жили спокойно и безопасно. И не сознавали этого, думали, что это — естественное состояние. Сегодня, когда этот проект мы позволили пресечь, взрывы загремели снова.

Что понял Ленин такого, чего не могли понять современные ему другие ведущие политики? Ленин понял, что крестьяне поднялись как огромная и сплоченная антибуржуазная сила. И что революция в России в главном своем потоке не буржуазная и не может привести к либеральной западной демократии. Демократия крестьян — Советы.

Обыденные признаки «спасительности» проекта Ленина

Проект Ленина по своему типу был вытекающим не из доктрины, а из жизненных потребностей.
В последние дни февраля, свергнув царя, либералы одновременно упразднили полицию и выпустили всех уголовников. Всеобщая амнистия! Страх перед преступным насилием был паническим (как говорили, главной мыслью обывателя было:«Уехать, пока трамваи ходят»).

Пытаясь как-то спасти положение, Временное правительство учредило милицию из числа студентов-добровольцев. На центральных улицах появились восторженные юноши и девушки с красными бантами на груди. Они не совали свой нос в темные переулки и грязные кварталы, где и свирепствовала преступность.

А как ответили на эту жизненную проблему большевики? Они дали на заводы разнарядку — мобилизовать в Красную гвардию каждого десятого рабочего. Именно эта рабочая милиция, знающая изнанку жизни, и навела в городах минимальный порядок. Вот первое важное дело, понятное и барыне, и кухарке, в котором Временное правительство проиграло соревнование с Советами.

Мы все наслышаны о том, что большевики ввели военный коммунизм, продразверстку, пайки и прочие ужасные вещи. Так говорят те, кто никогда не голодал и плюет на голод ближнего. Я бы сказал, что в этой демократической критике как раз просвечивает мышление палача.

В те времена все в России, включая Николая II, считали необходимым предотвратить голод в городах. Когда в 1915 г. был нарушен нормальный товарооборот и, несмотря на высокий урожай, «хлеб не пошел на рынок», начались реквизиции.

23 сентября 1916 г. царское правительство объявило продразверстку. Как видим, не имеющие никакого отношения к коммунистам министры царского правительства идут на меру, присущую военному коммунизму.

Объявленная на 1917 г. продразверстка провалилась из-за саботажа и коррупции чиновников.
Временное правительство, будучи по своей философии буржуазным (сегодня бы сказали «рыночным»), тем не менее также вводит хлебную монополию — и также не может провести ее в жизнь из-за беспомощности государственного аппарата. Ленин написал о надвигающемся голоде статью «Грозящая катастрофа и как с ней бороться».

Придя к власти именно в катастрофических условиях, большевики повели дело исходя из здравого смысла, как в случае с милицией. Обеспечить минимальное снабжение города через рынок при быстрой инфляции, разрухе в промышленности и отсутствии товарных запасов было невозможно. Реально покупать хлеб на свободном рынке рабочие не могли. Были приняты чрезвычайные меры.

Эти меры устранили угрозу голодной смерти (но не голода) в городах и в армии. Тот факт, что большевики без всякого доктринерства и болтовни, не имея еще государственного аппарата, обеспечили скудными, но надежными пайками все городское население России, имело огромное значение для того, чтобы «проект Ленина» был принят в целом.

Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК)

О ней созданы «симметричные» мифы — официальный героический, а сегодня официальный черный. Если вдуматься, оба они предельно неправдоподобны. Для нас сейчас важнее черный миф.

Достаточно задать себе простой вопрос: могло ли реально советское правительство, сидящее в Петрограде и Москве — без аппарата, без денег (банки отказывались оплачивать счета правительства), без кадров и без связи создать в одночасье мощную всеохватывающую спецслужбу, способную провести по всей стране массовые репрессии?

Число сотрудников ВЧК в конце февраля 1918 г. не превышало 120 человек, а в 1920 г. 4500 — по всей стране. Провести широкие репрессии, которые приписывают ВЧК, она не могла просто в силу своей величины. В ноябре 1920 г. на ВЧК была возложена охрана границ. Тогда численность персонала ВЧК к 1921 г. достигла максимума — 31 тыс. человек.

Объявление террора в 1918 г. было актом чрезвычайным, как встречный пожар, как попытка остановить гражданскую войну. Но даже «красный террор» никак не был действием палача. Красный террор был отражением белого террора. И красных погибло от террора больше. Многое определялось обстановкой, многое кадрами.

К советской власти примазалось огромное число людей, этой власти органически враждебных. Партия большевиков, которая после Февраля 1917 г. имела около 20 тыс. членов, не могла заполнить проверенными кадрами даже самые важные посты. Надо лишь удивляться, как ее не сожрал враждебный ей бюрократический аппарат, в том числе и в карательных органах. Здесь видна именно сила «проекта» — той матрицы, которую дали большевики.

Но наивно думать, что местные ЧК следовали какой-то переданной из Москвы инструкции и находились под контролем центра и тем более лично Ленина. Даже среди сотрудников ВЧК высшего уровня были фракции, которые не подчинялись Дзержинскому и Ленину (они пошли с удостоверениями ВЧК и убили посла Германии Мирбаха).

И еще одно замечание. Для оценки исторических явлений надо учитывать, как оно отложилось в коллективной памяти. Несмотря на все черные мифы последних лет, до сих пор сотрудники спецслужб желали бы, чтобы их называли уважительно «чекист». Это значит, что в глазах современников ЧК своими жестокостями спасала несравненно больше невинных людей, чем губила.

Большевики были единственной партией, которая боролась за скорейшее восстановление правового, государственного характера репрессий — вместо политического, партийного. Это вызывало острую критику эсеров и меньшевиков.

Эсеры и меньшевики не возражали против внесудебных расстрелов в ВЧК, но подняли шумную кампанию протеста, когда в июне 1918 г. состоялся суд над адмиралом А. Щасным, который обвинялся в попытке передачи судов Балтфлота немцам, и он был приговорен к расстрелу.
На чем же был основан протест? Им было жалко адмирала? Ничуть. Они протестовали против вынесения смертных приговоров путем судопроизводства.

Из всех политических течений, которые в то время имели шанс прийти к власти в России, большевики в вопросах репрессий были наиболее умеренными и наиболее государственниками.
Сколько всего было политзаключенных при Ленине? Можно не верить официальным советским данным.

Но тут нам повезло — антисоветская эмиграция, которая грызлась, как пауки в банке, в этом вопросе образовала бюро, которое скрупулезно вело учет политических репрессий в СССР.
По опубликованным за рубежом данным, предоставленным этим бюро, в 1924 г. в СССР было около 1500 политических правонарушителей, из которых 500 находились в заключении, а остальные были лишены права проживать в Москве и Ленинграде. Эти данные зарубежные историки считают самыми полными и надежными.

500 политических заключенных после тяжелейшей гражданской войны, при наличии оппозиционного подполья и терроризма. И это репрессивное государство? Вернитесь, господа и товарищи, к здравому смыслу.

Не палач, а спаситель: главный довод

Есенин написал после смерти Ленина: «Того, кто спас нас, больше нет». Что же главное сделал Ленин, чтобы его так назвал человек, переживавший то время сердцем крестьянина и поэта?

Когда читаешь документы того времени, дневники и наблюдения (в основном со стороны противников Ленина — его соратники дневников не вели), то возникает картина, в которую поначалу отказываешься верить. Главная заслуга советского государства, а в нем — именно Ленина, состоит в том, что оно сумело обуздать революцию и реставрировать Российское государство.

Большевики овладели русским бунтом, возглавили его и утихомирили. Русская революция, как революция не буржуазная, а крестьянская, была с бунтом неразрывно связана. Буржуазная революция, которая смела царизм и Империю, взорвала плотину. Но сама она была лишь рябью на океанской волне.

Овладеть этой волной, главным потоком революции, оказалось для Ленина самой важной и самой трудной задачей — хотя острая и прямая опасность исходила, начиная с середины 1918 г., от белых.

Ленин требовал от советского государства налаживать производство и нормальные условия жизни. А значит, налаживать контроль, дисциплину, требовать от рабочих технологического подчинения «буржуазным специалистам».

В апреле 1918 г. меньшевики в газете «Вперед» заявили о солидарности с левыми коммунистами: «Чуждая с самого начала истинно пролетарского характера политика Советской власти в последнее время все более открыто вступает на путь соглашения с буржуазией…».

Меньшевики обвиняют Ленина в соглашении с буржуазией! Это надо запомнить.

До сих пор ставится советскому строю в вину: при нем надо было честно и ответственно трудиться. М. М. Пришвин вспоминает, как 22 января 1919 г. беседовал с одним большевиком о коммунизме в присутствии постороннего мужика: «Долго слушал нас человек мрачного вида, занимающийся воровством дров в казенном лесу, и сказал:

— Я против коммуны, я хочу жить на свободе, а не то что: я сплю, а он мне: «Товарищ, вставай на работу!»

М. М. Пришвин в дневнике 12 декабря 1918 г. «Самое тяжкое в деревне для интеллигентного человека, что каким бы ни был он врагом большевиков — все-таки они ему в деревне самые близкие люди… В четверг задумал устроить беседу и пустил всех: ничего не вышло, мальчишки-хулиганы разворовали литературу, украли заметки из книжек школы, а когда я выгнал их, то обломками шкафа забаррикадировали снаружи дверь. Вся беда произошла, потому что товарищи коммунисты не пришли, при них бы мальчишки не пикнули».

Сегодня много чернил истратили, чтобы обвинить Ленина в лозунге «грабь награбленное». На деле это был лозунг «бунта», которым овладели большевики. Но тогда уже Ленин сказал: «После слов «грабь награбленное» начинается расхождение между пролетарской революцией, которая говорит: награбленное сосчитай и врозь его тянуть не давай, а если будут тянуть к себе прямо или косвенно, то таких нарушителей дисциплины расстреливай…».

Невежество до Февраля было сковано государством. Его раскрепостило и сделало активным и даже агрессивным именно кадетское и эсеровское Временное правительство. Сразу после Октября его начало загонять в подчиненное положение Советское государство. Во времена Сталина изгонять «гунна» пришлось действительно жестокими методами. Но война показала, что эта жестокость была спасительной. Неожиданно для себя немцы в 1941 г. встретили многомиллионную армию деревенских парней, которые воспринимали время в секундах и владели сложной техникой.

Ленин много сделал, чтобы гражданская война была закончена как можно быстрее и без «хвостов». На это была направлена и военная стратегия мощных операций, и политика компромиссов и амнистий.

В целом, гражданская война ленинского периода имела «два завершения» — решительную и резкую победу красных над белыми в Крыму и прекращение стихийного крестьянского сопротивления через переход к НЭПу.

В Испании преследования республиканцев после войны стоили народу почти стольких же жертв, как и боевые действия. До сих пор в деревнях жители делятся на «красных» и «франкистов», и браки между детьми их семей — редкость. У нас же все стали советскими людьми, и миллионы людей, служивших в Белой армии.

Февральская революция «рассыпала» империю, так что гражданская война имела не только социальное, но и национальное «измерение». В разных частях бывшей Империи возникли национальные армии или банды разных окрасок. Все они выступали против восстановления единого централизованного государства. Белые пытались бороться против них и, как выразился эстонский историк, «напоролись на национализм и истекли кровью».

Ленин предложил совершенно новый тип объединения — через «республику Советов», образуя промежуточные национальные республики. Эти республики очень мягко, почти невидимо накладывались на единый скелет из Советов — и страна была именно единой. При этом учреждение национальных республик, входящих в Союз, а не Империю, нейтрализовало возникший при «обретении независимости» национализм.

Армии националистов потеряли поддержку, и Красная армия ни в какой части России не воспринималась как чужеземная армия. Она была общей армией трудящихся («республики Советов»). Таким образом, со стороны советского государства гражданская война в ее национальном измерении была пресечена на самой ранней стадии.

В. В. Кожинов приводит слова из «Книги воспоминаний» великого князя Александра Михайловича: «На страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи».

Посмотрите на тот тлен и распад, который мы наблюдаем сегодня, и станет понятно, почему Есенин сказал о Ленине: «тот, кто спас нас».