Вертолет Ми-8, напичканный аппаратурой, приземлился в Мазари–Шарифе. Но у восьмерых офицеров радиоразведки во главе с подполковником В. П. Сафроновым не было времени, чтобы осмотреть главную достопримечательность этого афганского города — знаменитую Голубую мечеть. По оперативным данным в этом районе Афганистана, в провинции Балх появился Ахмад Шах Масуд — один из опаснейших полевых командиров моджахедов. Подполковник Сафронов получил приказ запеленговать его радиопереговоры, определить точное местоположение и уничтожить ракетным ударом с воздуха.

— Мы знали, что автомобиль Масуда оснащен современной радиостанцией космической связи «Мерод», — рассказывает Валерий Петрович Сафронов. — Более того, Ахмад Шах менял частоты, выходя в эфир, и поэтому засечь его было крайне сложно.

Но задача была поставлена, и вертолёт разведотдела среднеазиатского пограничного округа в сопровождении двух боевых винтокрылых машин вылетел на пеленг. Это был всего один из сотен других похожих полетов, в которых лично участвовал подполковник Сафронов. Этот особенно запомнился потому, что интуиция тогда не подвела его. Приказав в какой-то момент пилотам подняться повыше, командир таким образом смог избежать смертельного удара. С одного из вертолетов сопровождения сообщили, что ракета с земли прошла под МИ-8, не сумев достичь высоты его полета.
Позже, когда Валерий Петрович уже преподавал в Алма-Ате, ему рассказали, что вот такой же полет с целью запеленговать Масуда окончился трагически.

— Летели, надеясь спрятаться за низкой облачностью. — рассказывает Сафронов. — И вдруг — разрыв в облаках, а прямо под ними — боевая машина Ахмад Шаха. А они даже ракеты не привели в боевую готовность. С земли выстрелили первыми. «Стингер» — страшная штука для низколетящего вертолета… Все мои ребята тогда погибли.

Под его началом их было много — вертолетное звено с экипажами и больше десятка стационарных наземных точек радиопеленга в горах с небольшими гарнизонами. Они были разбросаны по территории Афганистана в стокилометровой зоне, вытянутой вдоль советско-афганской границы. Пограничники отвечали за эту территорию, называемую «зеленой зоной».

Масуд остался неуловим. Но это была самая сложная цель. А вот маршрут английского эмиссара, инспектирующего отряды моджахедов на афганском берегу реки Пяндж, радиоперехватчики Сафронова, в совершенстве знающие фарси, вычислили точно. Была поставлена задача — пленить «миссионера» и доставить в Кабул, где афганские власти организовали бы с его участием большую пресс-конференцию, обличающую участие Великобритании в этой войне.

— И надо же было такому случиться, — смеется Сафронов, что группа наших бомбардировщиков случайно засекла с воздуха этот отряд и раздолбала их всех в пух и прах.

Но когда его МИ-8 вынужден был приземлиться под обстрелом, чтобы эвакуировать блокированных в горах наших солдат, подполковнику было не до смеха. Не радиоаппаратуру, а пулемет держал тогда он в руках, прикрывая посадку бойцов в вертолет. Орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» и медаль «За боевые заслуги» — все это будет позже. А тогда…

— Посмотрел я на базе на наш МИ-8 и ужаснулся, — рассказывает Сафронов. — Весь был в дырах! А лопасть винта, пробитая из крупнокалиберного пулемета, как-то неестественно вывернулась и, казалось, держалась на честном слове. Говорю пилоту: а что, если бы оторвалась? А тот, не моргнув глазом, отвечает: «Ну, грохнулись бы…»

«Груз 200» подполковнику Сафронову тоже приходилось доставлять…

В октябре 1988 года его пятилетняя афганская «командировка» закончилась. Хотя в 1983-м в Москве на Лубянке 40-летнему майору радиоразведки, специально вызванному из Тбилиси, сказали: «Поедешь года на два». И отказаться от «предложения» командования возглавить, по существу, полк радиоразведки в Афганистане было нельзя. Правда, на официальном языке новая должность называлась весьма скромно и туманно — старший офицер разведотдела Среднеазиатского пограничного округа.

После Афганистана В. П. Сафронов — на преподавательской работе. В Алма-Атинском высшем пограничном училище КГБ СССР он читал лекции по информатике и вычислительной техники. Не удивляйтесь — эту премудрость, столь значимую сегодня, Сафронов постиг еще в 60-х, будучи студентом вечернего отделения Новосибирского института связи, который имел свой филиал в Благовещенске. В. П. Сафронов там служил, будучи старшиной-сверхсрочником погранвойск. Да, да, служил и учился в институте! До этого в его биографии уже был Уссурийск и специальная «учебка» радиоперехвата 16-го Управления КГБ СССР. После Благовещенска с 1969 по 1975 год В. П. Сафронов служил в Ашхабаде, потом в Тбилиси…

Он сам попросился в погранвойска.

— Я мечтал. Помните такого писателя — Карацупу и его повесть «Застава в горах»? В юности она произвела на меня сильное впечатление. Но военком сказал: вот доучишься в вечерней школе, тогда рассмотрим… И рассмотрели: «Ты же хотел? Вот за тобой и «покупатель» из благовещенского погранотряда приехал». В радиоразведку он тогда попал практически сразу.

— Построили нас, новобранцев, и спросили: радиолюбители есть? Из десятерых назвавшихся позже отобрали семерых — и в Уссурийск на учебу.

А ведь Валерий Петрович мог бы стать классным столяром — краснодеревщиком. Был в его биографии и такой удивительный по нашим временам, но в общем вполне советский факт: училище краснодеревщиков в Риге. Валерий Сафронов был направлен туда в составе группы школьников, окончивших восьмилетку в поселке с красивым названием Гусиное озеро. Это в Забайкалье, недалеко от местечка с не менее интересным названием — Городок, где Валерий родился и где работал его отец — рабочий одного из закрытых горнодобывающих предприятий стратегического значения.

Но чтобы закончить восемь классов, нужно было ехать в Гусиное озеро. А там была мебельная фабрика. В министерствах и ведомствах СССР заботились о преемственности кадров. По одной из министерских программ и попал забайкальский школьник Валерий Сафронов в Ригу, а потом, уже будучи специалистом-краснодеревщиком, в Улан-Удэ, на мебельный комбинат, где специальная комиссия оценила его конкурсный гарнитур — круглый стол и несколько стульев из карельской березы — и присвоила молодому специалисту Сафронову квалификацию «мастер высокого класса».

— И сейчас можете мебель «с нуля» сделать?

— Могу.

Признаюсь, мне очень хочется увидеть портрет дочери В. П. Сафронова, который он когда-то сделал из шпона. Повзрослевшая дочь увезла его с собой в Москву. Такая досада…

Но дом, который 12 лет строил Валерий Петрович, я видел. И не столько архитектурой интересен он, сколько судьбой — и самого дома и его обитателей. Ветеран афганской войны, высококвалифицированный офицер радиоразведки, мастер-краснодеревщик, талантливый русский человек, в 90-е вынужден был бежать из Киргизии, где он преподавал в пограничном училище. Семья за бесценок продала четырехкомнатную квартиру в г. Фрунзе и переехала в Орел — на малую родину тещи нашего героя. Но у нее, пожилой женщины, в Орле к тому времени не было ничего, где можно было хотя бы временно перекантоваться семье.

Купили дачный домик с мансардой в Лужках, поставили в нем печь. И двенадцать лет поэтапно перестраивали это летнее пристанище орловских садоводов — огородников в полноценное жилье. Ютились в тесном помещении в семером: Валерий Петрович с женой, ее сестра, мать и трое детей Сафроновых. Теперь даже трудно представить в их уютном просторном и теплом доме, как тогда, в лихие 90-е, они жили в дачном домике. Вот эта прихожая и вот эта передняя комнаты и были тем самым их первым жилищем? Ах, еще мансарда! Но как же там поддерживалось тепло зимой?

Но Сафроновы в те годы не только обустраивались сами, но и активно помогали другим переселенцам с окраин бывшего Союза. Это была не формальная, поощряемая властью «общественная деятельность», а самоорганизация попавших в беду соотечественников, на которую власти предержащие у нас всегда смотрят косо. Но это отдельная тема, достойная целого газетного очерка.

— Россия могла шагнуть далеко вперед в своем развитии после того, как столько грамотных высококвалифицированных людей вернулось с национальных окраин, — с нескрываемой горечью восклицает Валентина Васильевна — супруга Валерия Петровича.

Но ржавая арочная конструкция с напоминанием о бывшем садоводческом товариществе одного из уже несуществующих орловских заводов, неопрятные контейнерные площадки по дороге к дому Сафроновых, какая-то общая необжитость, необустроенность засыпанной обильным снегом этой городской окраины наводят тоску: нет, не смогла новая Россия сполна использовать потенциал своих вернувшихся сынов и дочерей. Русским людям она предпочитает нерусских мигрантов, которые забыли, кто принес свет цивилизации в их города и аулы, и предпочитающих сегодня европейское, турецкое и даже афганское влияние — русскому.

«Огромная страна, на самом деле Россия, с древней историей и огромным накопленным культурным и экономическим потенциалом, реализовывала масштабные индустриальные, инфраструктурные проекты, главными реализаторами которых были русские и русифицированные кадры, — пишет известный современный публицист и историк Е. Холмогоров. — Но при этом по условиям игры, презентовалось это все через многоуровневую систему квазинациональных государств с титульными этносами, так что могло создаться полное впечатление, что у Узбекистана (читай — узбеков) есть хлопок, что у Азербайджана (читай — азербайджанцев) есть нефть, что это само по себе как-то производится, продается, дает доход. А русский центр тут как бы паразитирующий посредник. На самом деле было вот как — чудовищное перераспределение средств в пользу советских окраин, при вымаривании русского центра. Соответственно постсоветские народы верили, что можно забрать «казахскую» жесть, «узбекский» хлопок, «украинское» ракетостроение — и зажить для себя, выгнав «оккупантов»… И все наступили на одни и те же грабли: суперструктуры человеческой жизни никогда и нигде не естественны, они противоестественны даже в самых высокоразвитых и ультрацивилизованных культурах. Всегда надо тратить энергию на их поддержание. В культурах сравнительно отсталых они и вовсе привнесены извне и органической жизнью не поддерживаются».

Валерий Петрович Сафронов и был частицей такой суперструктуры. В Афганистане, где он когда-то воевал, она тоже в конце концов была разрушена без поддержки, и будущее этой страны теперь под вопросом. Собственно, служба В. П. Сафронова там — это тоже была «часть энергии на поддержание «суперструктуры человеческой жизни». Сам же В. П. Сафронов говорит об этом так:

— Я часто себе задаю вопрос: для чего мы пошли в Афганистан? И сам даю ответ: русские офицеры всегда выполняли приказ своего правительства, выполняли поставленную задачу в интересах своего Отечества и мира на земле.

На мой взгляд — та же мысль, только, другими словами.

Андрей Грядунов.

15 февраля 1989 года завершился вывод советских войск из Афганистана. Совет ветеранов Управления ФСБ по Орловской области желает бывшим воинам-интернационалистам крепкого здоровья, семейного благополучия и долгих лет жизни.