Орел отметил 450-летие со дня основания и, похоже, навсегда оставил в прошлом свою архитектурную самобытность. Карандаш гениального областного архитектора В. Вермишяна вот-вот изменит знакомые с детства городские силуэты, и вместо Орла исторического возникнет город, скроенный по «мировым стандартам». Кажется, что Орел уже обречен. Постепенное ветшание его исторических зданий, сопровождаемое вторжением алчных застройщиков, теперь, похоже, достигло той критической черты, когда Вермишян просто должен был явиться. Потому что там, где «мерзость национального запустения», обязательно появляется тот, кто начинает на опустевшем месте лепить нечто «общечеловеческое».

Вот в Суздале Вермишян вряд ли мог появиться. Нет там почвы для Вермишяна. Пишу о Суздале, потому что нынешним летом побывал там с семьей. И в этой колыбели Московского царства, городе–музее под открытым небом с особой остротой ощутил, что мы потеряли в родном Орле.

Как ни странно, но за тем же самым ездят сюда и зимой, и летом москвичи, не говоря уже о китайцах, итальянцах, немцах и даже израильтянах. Не буду повторяться про русский дух, про то что «Русью пахнет». Скажу проще — сюда все едут за непохожестью, за своеобразием русской провинции. Той самой, какой еще относительно недавно мог удивить и наш Орел. Той, которая еще отчасти сохранилась в Болхове. Только у нас это все принято считать отмирающими явлениями, а в Суздале провинциальность поддерживается и пестуется властями. Ведь Суздаль — это не только церкви и монастыри. Это еще и улицы, состоящие из домов, которые выглядят так, как они выглядели минимум 100-150 лет назад.

Эти дома по действующим в городе правилам нельзя обшить сайдингом, например, как это произошло в нашем Болхове за последние двадцать лет. Нельзя среди этих домов «втюхать» многоэтажную свечку. И даже если конек вашего коттеджа вознесется над городом более чем на семь метров, у вас как у домовладельца будут проблемы с властями.

Нет, суздальские дома не законсервированы в своей столетней ветхости. И на улицах города-музея можно увидеть строительство. Но, как правило, застройщики просто складывают новые срубы на старом каменном цокольном или первом этаже и украшают наличники окон либо старой отреставрированной, либо новой резьбой, выполненной по старым рисункам. У нас такие вот купеческие особняки просто разрушаются. А то и горят, как недавно на ул. Карачевской, 36.
Важно подчеркнуть, что и суздальские дома далеко не все являются шедеврами архитектуры. Более того — большинство из них смело можно отнести к эклектике. Но и ею здесь дорожат, потому что такой городской застройки и такой архитектуры уже нет нигде больше.

Не об этом ли говорили и писали защитники орловской старины еще совсем недавно: и в связи с посягательством орловских властей на «Депо готового платья» — старинный дом, от которого теперь осталось пустое место у Александровского моста; и в связи с разрушением Дома учителя на Ленинской, и в связи с ансамблем зданий на Гостиной, 1. Им возражали: мол, обычная эклектика, никакой архитектурной значимости! Поезжайте в Суздаль, и вы увидите, как смотрится эта старинная эклектика в едином ансамбле городских улиц.

И совсем не к лицу русскому провинциальному городу немецкая причесанность. В Суздале ее и нет. Бурьян на задворках местами по грудь стоит нескошенный. Но нет в том бурьяне пластиковых бутылок и прочих отбросов цивилизации. И это, на мой взгляд, куда важнее самого наличия бурьяна. Есть в Суздале и развалившиеся осиротевшие срубы. Но перед соседними обжитыми домами трава аккуратно выкошена, а штакетник тщательно выкрашен. По берегу извилистой Каменки часто попадаются крепкие добротные мостки для купания с удобными ступенями, уходящими в темную воду. Там, где нет асфальта или плитки — дороги вымощены булыжником. Заново, но как в старину, по старой традиции.

Суздаль — это, конечно же, город церквей. Здесь их около тридцати, включая монастырские. Но в Суздале вы не проснетесь от звона колоколов и не увидите толпы верующих, спешащих на литургию. Что поделаешь: до конца 60-х годов прошлого века Суздаль был городом-тюрьмой — сначала для взрослых, а потом — для малолетних преступников. Возрождение религиозной жизни в городке началось и того позже — лишь в 90-е годы. Некоторые церкви перестали быть складами всего несколько лет назад, а иные до сих пор стоят в запустении, разве что все с крестами.

Действующих приходских храмов мы насчитали только три, да и те работают по особому графику: при 12 тысячах населения не хватает Суздалю православных прихожан. Но реставраторы не зря трудились здесь с 1967 года — посмотреть есть что. А в некоторых открытых, но пустующих церквушках, где еще недавно был какой-нибудь склад, а теперь сидит одинокая служительница за свечным ящиком, можно спеть любимую молитву, насладившись чудесной акустикой. В суздальских храмах 16-17 веков сохранилась неповторимая атмосфера, так что даже отсутствие росписей, иконостаса и золоченых паникадил не мешает молитвенному настроению.

Суздальский музей деревянного зодчества, расположенный на месте стертого с лица земли древнего монастыря — еще одно воплощенное напоминание о здоровой русской провинциальности. Музей есть музей. Но побывав, например, в избе крестьянина-середняка Владимирской губернии, трудно избавиться от ощущения благодатной простоты и продуманности русского быта, царившего когда-то в этих бревенчатых стенах за этими печками и в этих клетях и сенях, на этих лавках и полатях. Все просто и ладно. И с фантазией. Не только функционально, но и эстетично. В наш высокотехнологичный, но утилитарный век именно эстетика русской провинции и поражает воображение прежде всего: если скамья, так с резьбой, если перильце, так с балясинкой. И на всем след искусного топора или стамески.

В Суздале, в этом центре международного туризма, нет ночной жизни. Вот просто нет и все. Кафе и рестораны (кстати, весьма недешевые) есть. Но все они закрываются в 23, 22, а то и в 19 часов. Гостиничные рестораны позволяют себе поработать подольше только вечером в пятницу и в субботу. Поэтому в Суздале непривычно тихо по вечерам. Молодежь сидит на лавочках на высоком берегу Каменки. И только что не поет на голоса русские народные песни. Может, со временем и запоет? Суздальские вечерние виды располагают к созерцательности. И, кажется, на всех, даже на китайских туристов эта благодатная тишина заповедной русской провинциальности действует одинаково: окружающий мир в ней выходит на первый план, а сам ты вопреки обыкновению остаешься на втором.

Известный публицист Егор Холмогоров в одной из своих статей развил интересную идею о скрепляющем значении малых русских городов для обширного русского пространства. Именно сеть провинциальных городков и поселков сделает обезлюдевшую Россию освоенной территорией, избавив ее от урбанистических проблем перенаселенных мегаполисов, и благотворно повлияет на мировоззрение соотечественников. Малыми городами да селами и держалась Россия веками. В этом суть идеи Холмогорова. Суздаль вполне может служить живым примером того, какими могут быть узелки этой обширной сети. Кстати, есть у Суздаля и своя производственная изюминка. Здесь работает уникальный медоваренный завод, который варит знаменитые русские сбитни и медовухи разных сортов. Кстати, молодежь, отдыхающая в Суздале, отказывается от пива именно ради сладковатой пятиградусной медовухи. По крайней мере, по городу молодые люди ходят именно с ней, а не с немецко-чешским напитком. Это к слову о предпочтениях: своего — чужому и наоборот.

Побывав в Суздале, конечно, нельзя не заехать во Владимир. Всего-то каких-то 30 километров! Областной центр, разумеется, многолюднее и шумнее. Но и здесь «голос истории слышишь невольно». И речь идет не только о Золотых воротах, знаменитых Успенском и Дмитриевском соборах 13 века, фресках Андрея Рублева и Даниила Черного. Исторический центр Владимира — это еще и удивительный рельеф, сохранивший очертания средневековых крепостных валов и рвов, не срытых, не застроенных современными многоэтажками, не загаженных свалками. Центр Владимира — это целая улица зданий 19 века, сохранившихся в едином ансамбле. Если присмотреться к этим домам, то легко заметить, что во многом они проигрывают по сравнению с орловской застройкой на Ленинской. И Торговые ряды Владимира менее выразительны, чем наши. Но у Владимира есть одно несомненное преимущество — здесь все сохранилось в нетронутом виде, в комплексе, в ансамбле. У нас же исторические объекты — это уже «точечная» застройка со многими внешними утратами. Даже ул. Ленина, и та существенно «разбавлена» современной безликой архитектурой вроде «Малиновой воды», гостиницы «Салют», управления «Межрегионгаза».

Конечно, Владимиру повезло. Здесь не было войны, бомбежек, и город давно включен в охранный список городов Золотого кольца. Но ведь и в Орле в свое время был принят пакет местных законов, охраняющих исторические зоны города. Однако власти с маниакальным упорством во что бы то ни стало стараются обойти их, чтобы, как они выражаются, осовременить город. И то, что в течение многих лет делалось, как говорится, «тихой сапой» под невнятное бурчание членов местного отделения ВООПИиК, теперь форсируется с «цивилизационным» задором. Что ж! Каждый город достоин своего главного архитектора. Был когда-то в Орле Антипов, теперь — Вермишян. Хотелось когда-то орловчанам сохранить свою историю в архитектурных формах — появилась у нас красивая ул. Московская и своя ул. Архитектора Росси (Гостиная). Теперь орловцам хочется «Макдоналдсов» на каждом углу и транспортных развязок. Спрос рождает предложение. Вермишян и предлагает. Ягодки впереди.

Подобный обновленческий зуд не раз донимал нас на протяжении нашей истории. В грубом попрании прошлого принято в первую очередь упрекать большевиков-ленинцев. И действительно, на владимиро-суздальской земле они оставили о себе недобрую память. В Суздале, например, в 20-х годах прошлого века на территории Спасо-Евфимьевского монастыря был уничтожен уникальный белокаменный резной мавзолей над могилой князя Пожарского и его предков. А во Владимире в 1918 г. срыли до основания церковь Рождества Богородицы, где четыре столетия покоились мощи другого защитника Отечества — Александра Невского.

Но удивительнее всего то, что не только богоборцы, но и деятели Русской православной церкви, и просвещенные монархи ломали памятники истории и культуры. В конце 19 века по распоряжению игумена боголюбовского монастыря были разобраны белокаменные галереи Покровской церкви 13 века, известной сегодня во всем мире как храм Покрова-на-Нерли. Видите ли, материала не хватало для строительства собора на территории монастыря! Хотели и саму церковь разобрать, да рабочая артель запросила слишком много денег за работу, и сделка не состоялась. Только благодаря этому обстоятельству уникальный памятник древнего русского зодчества, построенный по приказу князя Андрея Боголюбского, теперь красуется и в Боголюбово, и в списках ЮНЕСКО.

А Екатерина II, побывав во владимирском Успенском соборе, повелела обновить его. Потемневший от времени иконостас Андрея Рублева сослали в дальнюю деревню, заменив его новым, выполненным в модном тогда стиле барокко. А рублевские фрески замазали более «живописными» росписями в европейском стиле.

Есть и свежие примеры. В одном из владимирских монастырей недавно чуть не погубили уникальную подлинную икону Богородицы Боголюбской. Той самой, которая, по преданию, явилась князю Андрею на берегу Клязьмы при возвращении из Киева в Суздаль. Какой запомнилась князю Дева Мария, такой ее и запечатлели древние иконописцы. В 21 веке специалисты подарили иконе вторую жизнь. Но в монастыре отключили прибор, поддерживающий особый климатический режим в специальном киоте: то ли электричество экономили, то ли просто по невежеству. Теперь икону опять спасают реставраторы.

Жить одним днем и строить планы на будущее — это так свойственно людям. Зачем помнить о прошлом, блюсти какие-то традиции, хранить ветхие реликвии? А между тем было бы нелишне помнить, что в 13 веке город Владимир по своим размерам превосходил не только столицу Руси Киев, но и все города Европы, уступая только Риму. А по численности населения превосходил и его. И только в Боголюбово и во Владимире были белокаменные площади, тогда как европейские города в ту эпоху утопали в грязи и нечистотах. А еще утверждают историки, что по развитию национального самосознания, восприятию своей религиозной и культурной идентичности домонгольская Русь значительно опережала Европу. Уже посланники князя Владимира Крестителя (10 век) представлялись в Константинополе: «Мы от рода русского». Ни немцы, ни французы себя еще не осознавали в те времена.

Но мы обо всем забыли. Не потому ли в 21 веке наши дети мечтают о «Макдоналдсе», а новые «гениальные архитекторы» дерзают перестраивать наши города?

Андрей Грядунов.