Как гром среди ясного неба — картофельная нематода! Ею поражена орловская картошка сразу в нескольких хозяйствах и районах области. Недоумевают дачники, расставляют восклицательные и вопросительные знаки СМИ. Но что все это значит? Случаен ли всплеск заболевания или есть у этого факта глубинная подоплека?

Тянуть за нужную ниточку, чтобы начать разматывать клубок, умеют только специалисты. И такой есть в областной организации КПРФ. Виктор Иванович Макаров — не только секретарь областного и Советского районного комитетов партии, но еще и кандидат сельскохозяйственных наук, защитивший свою диссертацию в советское время в одном из ведущих научных центров союзного значения. С тех пор В. И. Макаров профессионально занимается агрозащитой, то есть средствами и технологиями защиты урожаев от различных вредителей. К нему мы и обратились за комментариями.

И получается интересная картина. Картофельная нематода — это поражение клубней микроскопическими червями. Внешними признаками заболевания является преждевременное усыхание ботвы, пожелтение и обмельчание листьев, наросты, трещины на клубнях. Самое страшное, подчеркивает Макаров, что циста — яйцекладка червей — легко сохраняется в почвах, переносится даже на обуви картофелеводов. И если не соблюдать правила севооборота, то через какое-то время (год-два) ваше картофельное поле или делянка скорее всего окажутся пораженными нематодой.

Про эту напасть картофелеводы знали и раньше, но в советское время в колхозах и совхозах севооборот соблюдали, клубни картофеля перед посадкой обрабатывали специальными препаратами. И болезнь не проявляла себя массово. Теперь картофель выращивает частник, как правило, на одном и том же участке, не слишком заботясь об агротехнике и агрокультуре. И вот результат. Кстати, на заметку огородникам — удобряя почву навозом, вы очень рискуете заразить свой участок нематодой.

В. И. Макаров подчеркивает, что уберечься от нематоды можно только двумя способами: или применяя нематодоустойчивые сорта картофеля (с плотной тканью клубней, которая червям «не по зубам»), или же химически обрабатывая клубни спецпрепаратами. Плюс севооборот. Никакие народные средства тут не помогут, утверждает В. И. Макаров. И тут же делает одну существенную оговорку: все химические препараты для растений — это то же самое, что лекарства для человека — их нужно применять строго дозировано, соблюдая инструкцию.

И вот тут-то и начинает раскручиваться клубок проблем, который сбился, спутался в хаосе последних лет нашего вдруг возникшего, как нематода, на бывших колхозных полях «свободного» рынка.

В. И. Макарову приходится много ездить. И он обратил внимание, что в полях, в гуще посевов культурных растений стали образовываться обширные колонии различных насекомых, которые просто стремительно проживают свои биологические циклы, уничтожая при этом посевы кругами, на большой площади. Например, бабочка репейница, которая раньше была опасна разве что для лопухов репейника. Виктор Иванович утверждает, что в орловских полях появились и доселе невиданные насекомые, которым не страшны все известные инсектициды — средства от вредителей. И теперь, чтобы справится с прожорливыми тварями, приходится применять смеси различных химических веществ.
Что происходит? Макаров уверен, одно из двух: либо насекомые выработали особый иммунитет на средства борьбы с ними, либо… мы видим первые результаты биологической войны, втихую развязанную против России.

Так или иначе, но является фактом, что российские садоводы, например, вынуждены уже по два десятка раз за сезон обрабатывать яблони, чтобы получить более-менее достойный урожай. Орловская плодово-ягодная станция (институт селекции) по словам Макарова «пока держится» — опрыскивает свои сады только 8 раз. Вспомните, сколько раз в год вы видели ваших дедушек с опрыскивателем в саду? Один, от силы — два раза. Как говорится, почувствуйте разницу.

Последствия? Пожалуйста. Макаров свидетельствует: некоторые химические вещества, которыми обрабатывают, например, тот же подсолнечник, сохраняются в почве больше двух лет, не разлагаясь и переходя в подсолнечное масло, которое мы употребляем в пищу. На одном из представительных совещаний, проходивших в Орле, Макаров задал вопрос приезжим академикам: что же это за вещества и откуда они взялись в России? Оказывается, из Германии через Китай. Причем немцы у себя эти средства не применяют. Академики ответили тогда: мол, соблюдайте регламенты применения. Так ведь все равно яды сохраняются в почве. А методик определения их содержания в масле, чтобы определить уровень опасности для потребителя, в России до сих пор нет. Вот так: яды из Германии есть, а технологий контроля — нет.

Альтернативой могли бы стать химикаты отечественного производства. Но химическая промышленность в России, сокрушается наш собеседник, полностью разрушена.

Появление устойчивых к средствам борьбы с ними насекомых-вредителей и как следствие — необходимость многократной химической обработки растений является причиной массовой гибели пчел. А ведь еще Эйнштейн, кажется, предупреждал, что сначала вымрут на земле пчелы, а потом — человек.

Так с чем мы все-таки столкнулись — с природной аномалией, возникшей в результате грубых нарушений культуры земледелия, или с сознательной диверсией наших заклятых друзей-партнеров? Однозначного ответа у В. И. Макарова нет. Но вот что он рассказывает, так сказать, между строк. В прошлом году ему довелось побывать на сельскохозяйственной выставке в Краснодаре. Встретил там Виктор Иванович своих хороших знакомых — ученых, и заядлых рыбаков. Так вот, они рассказали просто жуткую историю. Ездили, ученые-рыбаки на Северский Донец, на давно прикормленные рыбные места. И ничего не поймали. Что за оказия? А местные говорят: появился на реке комар, от которого гибнет рыба. Сглотнет она такого комара, и у нее разрывает рот. А если насекомое укусит человека, тот долго страдает от кровоточащих язв. «Уезжайте вы с реки поскорее», — посоветовали местные жители заезжим рыбакам.

От российских берегов Северского Донца до границ Украины рукой подать. Река эта течет в том числе и по территории Незалежной. А там во времена независимости появились некие американские закрытые химические базы-лаборатории. И какие компоты варят в их пробирках и колбах, приходится только догадываться. СМИ писали о присутствии таких же объектов и в независимой Грузии. Так что делайте выводы. А недавно в новостях телеканала «Россия 24» промелькнула бегущая строка с информацией, что в Амурской области появилась неизвестная болезнь, которая убивает рыбу. Промелькнула и больше не повторилась.

Возвращаясь к теме картофеля и непобедимых насекомых-вредителей, В. И. Макаров говорит, что спасением может стать биологизация земледелия, своего рода новая плесень, которая поражает вредителей, паразитируя на них. Быстродействие таких препаратов — 2—3 дня. Химия действует быстрее. Но зато биологические средства защиты не оставляют следов в продуктах питания, получаемых из растений.

Разработками таких биологизированных препаратов в России занимаются сохранившиеся с советских времен институты в Новосибирске и в Казани. Но государство не спешит их поддерживать рублем. Зато покупает средства биологизации земледелия в Мексике, куда те, в свою очередь, поставляются из США. Это ли не диверсия?

Андрей Грядунов.