9 июня Вячеслав Володин сообщил, что Госдума подготовила законопроект, предусматривающий ужесточение норм, позволяющих использовать иностранные слова и латиницу в рекламе.
Поддерживая руководителя, депутат Ямпольская отметила, что на центральных улицах Москвы вывесок на английском языке или набранных латиницей, на 30–50% больше, чем на русском. «В чрезмерном использовании англицизмов есть плебейски неуважительное отношение к своей стране и к своему родному языку», — добавила мудрая женщина.

Что ж, радостно, когда власть или хотя бы отдельные ее представители прозревают. Вопрос, почему «плебейски неуважительное отношение к своей стране и к своему родному языку» оказалось вообще возможным, в том числе и на центральных улицах Москвы.

Что мешает не быть плебеями? Распоряжения не поступало?

В этом смысле Орел и его «центральные вывески» ничем не лучше московских.

Шесть лет назад, когда столь неожиданно и радостно начавшуюся Русскую весну на Донбассе начали неприкрыто консервировать, я написал в тогдашней «Красной строке» материал о том самом — о вывесках, о языке. О том, как выглядит и на что похож центр русского города, освященного творчеством целой плеяды литературных классиков. Написал, потому что понятно было уже тогда, впрочем, понятно тем, кто хочет что-то понимать, это было всегда — отложенные в будущее поражения или, как минимум, очень большие проблемы, начинаются с атаки на язык. Язык — это культура. Нет культуры — нет страны. Или она становится какой-то другой. Можно посмотреть, какой — на примере того, что происходит сегодня на «братской» Украине, где все русское убивают. И только ли на Украине?

Словом, прошелся я по улице Ленина (древней Болховской) и почитал вывески — рекламу.
Удивился. Плебейство лезло изо всех щелей, чуть ли не из каждой второй торговой точки — в названии, оформлении, в выборе языка.

Что изменилось за шесть лет? Практически ничего. Одни названия исчезли, но на их месте появились другие — такие же по крови, родству. По плебейству. Этот материал, в сокращенном виде, без некоторых деталей, которые остались в прошлом, уместно повторить. Давайте сами, без распоряжения Госдумы или кого-то еще, попытаемся понять, что городу — «литературной столице» России мешает избавиться от плебейского духа хотя бы на уровне торговых вывесок, коль скоро от них не избавиться совсем.

Прогуляемся еще раз по Ленинской в рубрике «Возвращаясь к напечатанному».

… Давайте пройдемся по нашей древней Болховской, чтобы оценить непередаваемый аромат русского города. Как это Проханов, привезя в Орел осколки Изборского клуба, говорил… Полностью цитату приводить не стану, поскольку она не бесспорна, длинна и слишком изыскана. Но смысл ее в том, что здесь (в Орле) русский дух и здесь (в Орле) Русью пахнет.

Давайте вдохнем полной грудью этот чудный аромат.

«Запахи» начинают стелиться сразу от гостиницы «Салют», увенчанной по всему периметру рекламой «Coca-cola» и вывесками предприятия общепита, которые так и сообщают: «Saluto», радуя глаз цветами итальянского флага. Здесь кормят pizza… Bon appetit, горожане! Ничего не имею против pizza, но почему вывески в русском городе на латинице? Мы что, оккупированы?

Если вы идете по противоположной стороне, то обязательно обратите внимание на мемориальную доску, рассказывающую о первом параде партизан, прошедшем в Орле, в честь какового события на площади им. Ленина, примыкающей к Болховской (ул. Ленина), состоялся митинг с участием жителей города. Партизанская тема еще будет звучать в нашей короткой экскурсии, посвященной 450-летию Орла и наслаждению русской идентичностью.

Отведав pizza, вы упираетесь прямиком в «Lucky CHILL» Relax Hооkah Bar, что в том же салютовском здании, но ниже. «Lucky CHILL» — это название, которое всем понятно, а Relax Hооkah Bar — пояснение для ватников, которые не дотумкали до того, что и так ясно.

Вы, конечно, можете перебежать на «партизанскую» сторону, но имейте в виду, что сразу за мемориальной табличкой, пройдя несколько шагов, вы вновь окунетесь в «Coca-cola» и нагромождение более загадочных вывесок, погружающих вас в мир «Чайного домика», «Hооkan lounge Art bar» и суши-бара, над которым для самых тупых так и написано: «Япония».

На помощь партизанам и себе вы призовете дух стоящего на отшибе Бунина, который не ретроград и не колорад. Вы призовете его для того, чтобы вместе с этим русским европейцем, приходившим в ярость от любого проявления безвкусицы, столь возмущавшей его аристократическую натуру, полно воплотившуюся в безупречном бунинском стиле, проскользнуть по Болховской с минимальными потерями для русского самосознания.

Но Иван Алексеевич, дойдя в колонне партизан до магазина с названием «MARочKI» (SALE, vance converce — в качестве пояснения, видимо), не сдержался и плюнул, после чего незаметно вернулся на постамент, где и замер в гордом одиночестве вдали от потомков-орловцев, по слухам, сильно чтущих русскую культуру и классические традиции.

Партизан попроще попытался было Бунина успокоить, чтобы человек, хоть и эмигрант, сильно не расстраивался, и указал ему на здоровенную, как бы это сказать современным языком, инсталляцию между зданиями, посвященную великому писателю. Но поскольку Бунин шел прочь как раз по той стороне, где «инсталляция» висела, ему требовалось так высоко задирать голову, что классик ровным счетом ничего не разглядел и обиделся еще больше.

Кстати, не всякий орловец, гуляющий, если так вышло, только по четной стороне ул. Ленина, знает, что «панно», посвященное Бунину, на Ленинской есть. Проведите эксперимент, если будете гулять по чётной. Задерите голову как можно выше.

Но вернемся к теме, продолжим полной грудью вдыхать русский дух. Перебежками — от «Сударыни» до «Орловского каравая», «Красавицы», «Митры» и старой доброй «Ягодки». Почему перебежками? Да потому что вокруг — «Dialan», «Incanto», «Traveler`s coffe», «Hard shop», «Blasercafe», «Podium», «Cafe Classic», «MilaVitca», «Kitchen», «Broadway». Даже «Modern» и «Парадиз» кажутся в этой россыпи нерусского островками идентичности.

Подмывает, конечно, добежать до библиотеки им. Крылова, на дверях которой недозревших читателей зазывают объявлением, что внутри — бесплатный wi-fi, и укрыться там. Но для этого нужно миновать черное пятно «New-York coffee», оформленного в строгом стиле погребального салона, и аляповатую вывеску на торце того же дома, гласящую, что здесь Street food cafe bar. Мимо этой вывески нельзя пробежать, она подкупает своей безыскусной, видимо, чисто нью-йоркской простотой.

Ну если еда у вас — уличная (street food), то почему так и не написать об этом на языке коренных жителей России? Или дело не в простоте, а в глубинах помраченного, искаженного, причем не слегка, сознания? Помните, как в анекдоте: «Произнесите «похмелье» с ударением на последний слог. Почувствуйте тень виноградника, вкус молодого божоле, уют винного погреба…». А если не только произнести, но и написать? Да не по-русски, а на благородном, французском, например, наречии? Народ, пожалуй, п-о-о-й-дет!

И ведь идет! Вот суши-бар «Якудза» на той же Ленинской. Ладно, тут легкий эпатаж для рекламы. Хотя, по той же логике, почему не открыть пельменную «Тамбовская группировка» или еще проще и короче — чебуречную «ОПГ»? В чем принципиальная разница? Её нет. Хорошо, тут «суши», как бы Япония. Но вот почему «Valentинa»? С какого бодуна на Ленинской (Болховской) объявился «Vladimir»? Такие красивые, что в русском алфавите букв не хватит, чтобы передать их великолепие?

Вряд ли. Скорее, это то же «похмелье» с ударением на последнем слоге, компенсация чувства национальной неполноценности с помощью как бы статусной мишуры и запросов уровня нью-йоркских подворотен. Не ватниками же, в самом деле, быть, не партизанами же!

Ну, ладно. Но почему тогда, например, не Буниными, Лесковыми или кем-нибудь еще, кого у нас, «гордясь», скороговоркой принято называть через запятую? Нет, так тоже не получается. Почему?
Потому что одно дело — говорить о культуре и патриотизме, и совсем другое — хотя бы пытаться этим понятиям соответствовать. Далеко ходить не будем. Та же улица, дом напротив «Якудзы». Обшарпанный такой домишко, почти на высоте второго этажа, чтобы вандалы не достали, видимо, — массивная дос­ка темных тонов. Подойдем, почитаем, что там выбили на века.

«Памятник архитектуры и градостроительства. Объект культурного наследия регионального значения. Дом жилой XIX век… Подлежит государственной охране. Лица, причинившие вред объекту культурного наследия, несут в соответствии с законодательством Российской Федерации уголовную, административную и иную ответственность».

Особенно меня тронуло слово «иную». Нет такой кары, которую бы не обрушили орловские власти, понимающие толк в культуре и умеющие заботиться о ней, на головы иванов, родства не помнящих. Где б вандалы-хулиганы ни нагадили, возмездия им не избежать!

А они, судя по внешнему виду «объекта культурного» наследия, и не прячутся вовсе. Более того — оставляют на «объекте» свои неряшливые автографы. Каких тут только нет. Есть даже один со смыслом, своеобразное послание-размышление. Неизвестной рукой начертано прямо на охраняемом культурном наследии: «Мечты…». Зелено-голубенькая, трудно смываемая красочка. Да и без этого творчества непризнанных гениев граффити у дома такой видок, что диву даешься. Кто этот памятник охранял? Когда? Особенно впечатляет массивная металлическая дверь с подтеками засохшей строительной пены.

Но мы отвлеклись. Быстренько поищем «Vladimira». Это не он, мужественный и красивый, выглядывает на рекламном плакате из подвала? Не знаю, не знаю, на этой улице трудно разобраться в именах и фамилиях русскому человеку, особенно если он ватник и партизан.

Вот, например, скамья. Я бы присел, давно хожу. Но над скамьей — огромный кусок дерева, а на нем вырезано слово «TESORO». Прилично ли садиться на эту скамью? Может, владелец «Тesoro» застолбил свое право здесь сидеть, и я не имею права на эту скамью покушаться? Или, может, это ругательное слово? Может, это не «Тesoro», а, скорее, «Tresoro»? Может, это какая-то собачья лавка?

Поймите меня, я никого не хочу обижать, я просто не знаю. И я не пойму, почему я должен знать, что такое Tesoro, гуляя по центру Орла. Плевать мне на него, этого Tresoro. С другой стороны, вдруг этот Тresoro хороший человек, а я без разрешения на его лавку сел?

Пойду к русским. Есть на ул. Ленина и такое место. На здании с вывеской «Modern» висит мемориальная доска, оформленная, к счастью, совсем не модерново. Белый мрамор, виньетки, надпись: «В этом доме в разные годы бывали И. С. Тургенев, И. А. Бунин, В. С. Калинников, П. И. Якушкин». Под доской — изящная скульптурная деталь, выполненная едва ли не в академическом стиле. На нее удобно класть цветы.

Я еще вернусь сюда с венком.

Сергей Заруднев.

В качестве послесловия.
Вот через 6 лет и вернулся. Венок будем считать виртуальным. Что мешает не быть плебеями? Ау!