Доберитесь до Половца, далее — тропой до затона, дорогу к которому подскажут местные жители, договоритесь с охраной (редакционное удостоверение, если есть, покажите, согласуйте свой визит с руководством ТТП, найдите какие-то другие ходы), зайдите за символическое ограждение и станьте свидетелем редкого, уходящего и потому уникального для Орла явления. Посмотрите, как три солидных мужчины — капитаны и капитаны-механики, бороздившие морские просторы Камчатки, Сахалина, работавшие на Балтике и даже в африканских портах, — незаметно, тихо, как делают своё дело настоящие профессионалы, во­зятся с остатками орловского речного флота — знаменитыми орловскими пароходами, именуемыми ещё в народе по старинке трамвайчиками. Речными, разумеется.

Все капитаны и капитаны-механики: Юрий Иванович Черкашин, Геннадий Борисович Богданов и Валерий Петрович Черкесов — пенсионеры, конечно. Поэтому они могут позволить себе работать за гроши. Будем называть вещи своими именами.

Зачем им это надо? Сразу видно, что человек, задавший такой вопрос, не управлял рыболовецким траулером и не провел всю жизнь на море. Они привыкли поддерживать технику в рабочем состоянии. Это их жизнь.

Посмотришь так вокруг — не было бы таких фанатиков, не считающих свой фанатизм, свою влюбленность в работу чем-то из ряда вон выходящим, измерялось бы в нашем обществе все только деньгами, одной скучной выгодой — не было бы, думаю, уже нашей страны на свете. Убеждён в этом. Живём благодаря силе инерции, заложенной в незаметных профессионалах. Колупаются они в этих речных трамвайчиках, выгоды — ноль. Зато «флот» — на плаву. И так повсюду. Нет, пенки снимать — любителей много, но чтобы эти пенки появились, сначала нужно корову вырастить, накормить её, напоить, подоить.

Как-то сразу охота исчезает всеми этими глупостями заниматься, правда? Пенка должна быть — и всё! Значит — кто-то поит, кормит, поит и везёт нам расфасованное, полезное, пастеризованное молоко. Пенки ведь не исчезают.

Так и с трамвайчиками. Зачем этот ежегодный речной геморрой нужен ТТП, в чьем ведении (так исторически сложилось) находятся прогулочные теплоходы? Не нужен ТТП этот геморрой, от него одни неприятности и расходы, теплоходы, даже при самой активной эксплуатации — убыточны. А ведь упирается ТТП, бодается с чиновниками, убеждает, что речные трамваи нужны городу. Колупаются в древней технике настоящие капитаны с Сахалина, Камчатки, Балтики. Обеспечивают городу пенку.

Когда мне говорят про убыточность, я, честно говоря, злюсь. Жизнь вообще состоит из сплошных расходов. Что ни шаг, то, строго говоря, новые отчисления на амортизацию. Дешевле — сразу в гроб, но никто почему-то не спешит. И цветы в городе высаживают на клумбах. Хотя, спрашивается, зачем? Какая от них польза? А расходы очевидные. И всё равно сажают! Много!

Или топиарные фигуры возьмем. Когда, я вас спрашиваю, наконец, окупится композиция «Корабль, несущийся на всех парусах вслед за дельфинами», что регулярно устанавливается в районе Тургеневского моста? Уж сколько лет мчится этот парусник и прыгают дельфины. Доходы где? Нет их. А людям нравится. Маяк, опять-таки, тоже топиарный, в растениях на каркасе. Ни света от него, ни смотрителю — зарплаты. Ближайшее море — за тысячу километров! И ничего. А дети на качелях? Туда-сюда, туда-сюда. Идиотизм! Весь город в качелях.

Теплоходы, надо полагать, последняя капля. Их в Орле осталось четыре: три — проекта «Мос­квич» с поршневыми танковыми — без кавычек — двигателями и один — проекта «Заря» — с двигателем водометного действия. Когда-то вся эта армада рассекала спокойную Оку в границах города. Затем (опуская бюрократические подробности) в силу вступили новые требования Российского речного реестра (РРР, или просто — Речного реестра), после чего «Москвичи» встали на прикол, поскольку днища их не осматривали годами, а «Заря» ждет, когда на ней поставят новую систему пожаротушения машинного отделения — еще одно требование РРР.

Пока на Пролетарской горе принималось решение — выделять на систему аэрозольного объемного тушения (АОТ) деньги или не выделять, наступила навигация. Начало мая выдалось особенно жарким. Люди бродили по недостроенным набережным и мечтали о речной прогулке. Это к вопросу о выгоде. В мае она была упущена. Упущена она будет и в июне, поскольку фирма, выигравшая тендер на поставку и монтаж оборудования, в лучшем случае завершит работу в июле. Почему раньше не почесалась, власть? И деньги требовались небольшие. Нужно было всего-навсего вовремя их выделить.

Видимо, много сил отняла подготовка к выстраиванию в цифру «450» рекордным количеством голов. Выстроились. Город стал заметно краше, правда?

«Заря» ещё будет возить пассажиров. Она не такая представительная и осанистая, как «Москвич», на котором речной ветерок вдыхал, наверное, каждый взрослый орловец и даже многие дети, зато новее и благодаря своему почти плоскому дюралевому дну гораздо проще в эксплуатации. Вытащить ее на берег, поднять на нужную высоту и осмотреть — не большая проблема.

Совсем другое дело — «Москвичи». И загвоздка не в гигантской стоимости подъемного механизма (СЛИПа) — 17 млн. рублей, что дороже нового теплохода для речных прогулок. Проблему составляет возраст речных трамвайчиков этого типа.

Идя в затон к капитанам, я, честно говоря, надеялся услышать что-то обнадеживающее. Дескать, сделать надо то-то и то-то, и «Москвичи» поплывут, покупайте билеты. Однако капитаны и капитаны-механики, обслуживающие эти символы речного Орла и вдыхающие в старую технику жизнь, в один голос говорят, что ремонтировать «Москвичи» бессмысленно. Металл полностью «сгнил». Речь не только о днищах, которые не осматривали десятилетиями, при том, что по требованиям Реестра это нужно делать каждые пять лет. Проржавели даже палубы. После каждого дождя, рассказывает Ю. И. Черкашин — камчадал, на его М-267, одном из орловских «Москвичей», нужно включать насосы, чтобы откачать воду из трюма. Если не заниматься этими спасательными работами, «пароход» просто утонет. Флотский мир — это «особая республика», рассказывает Юрий Иванович. В этом особом мире каждое действие регламентировано, что в современных условиях означает дополнительные обязательные расходы.

— Я даже не имею права эту железку без разрешения Речного реестра срезать, — шлепнул ладонью капитан по какой-то крашеной детали корпуса — детали столь второстепенного и вспомогательного значения, что доведись мне ее увидеть где-нибудь на даче, я бы даже не задумывался, доставая ножовку. Здесь такой номер не пройдет. Всякое изменение на теплоходе должно быть согласовано. Согласование требует времени и денег. Бесплатно Реестр не работает.

Капитан, поработавший на Камчатке и душой болеющий за орловский «флот», делится рассуждениями:
— От теплоходов требуют прибыли, не понимая, что даже новейшие сейнеры окупаются в течение трех-пяти лет. Трамвайчикам нужны гигантские вложения. Только какой-нибудь богатый человек может спасти «Москвич». Это будет очень дорого стоить. Но тогда из теплохода получится сказка.

Что имел в виду Юрий Иванович? Орловский речной флот уникален. Ничего похожего… Нет, правильнее будет сказать, вообще ничего нет в соседних Курске, Брянске, Туле, Липецке. ТТП заваливают заявками желающие покататься на наших речных трамваях жители соседних регионов. В Москве — далеко и дорого. Ближайший вариант — Калуга. Там другая Ока и для кого-то тоже далековато.

Орел, постоянно находясь в поиске каких-то отличительных и привлекательных особенностей, теряет то, что имеет. Почему Путин гордится восстановленной «Волгой» первой модели и катает на ней во время затишья высоких иностранных гостей? Почему коллекционеры всего мира гоняются за старыми образцами техники? В орловском затоне стоит «Москвич» 1949 года выпуска. Это первый год массового производства теплоходов этого типа. У нас есть раритет. Ау, олигархи! Выползайте из-за заборов, выкапывайте кубышки. Будете помирать, какими делами похвастаетесь, чем оправдаетесь? А тут — будет ходить по Оке отреставрированный «Москвич» 1949 года. Счастливые мальчишки будут колотить с разрешения элегантного капитана в медную, отдраенную и сияющую, как зеркало, рынду; нарядные дамы присядут под зонтиками на удобных креслах, публика попроще соберется в буфете, лучшие из краеведов очаруют ваш слух рассказами о прошлом, настоящем и будущем Орла. Это всё достижимо. И люди, поверьте, будут рваться в Орел из разных регионов, чтобы покататься на таком теплоходе. Но для этого нужно работать, нужно вкладывать деньги в настоящее, будущее и прошлое. Нужно, попросту говоря, любить свой город. Да, это сложней, чем собираться в гигантские стада на стадионе ради попадания в книгу глупых рекордов. Но цивилизационный выбор никогда не был простым. Давайте его делать.

Все «Москвичи» не спасти, не реанимировать. Это, убеждены капитаны, знающие толк в эксплуатации судов и умеющие считать затраты, и не нужно делать. Достаточно двух–трех хороших теплоходов, чтобы удовлетворить запросы гостей и жителей города.

А в затоне вообще можно создать образцово-показательную базу теплоходов и зону отдыха. Как минимум — место стоянки маломерных частных судов. Это направление отдыха почему в Орле не развивается? Не нравится прокатиться с ветерком по вечерней, утренней, дневной Оке, покатать себя, семью, друзей? За свои деньги базу обустроят, не очень много для этого нужно. И без дорогостоящего СЛИПа вполне реально обойтись. ТТП, оказывается, само разработало проект простейшей подъемной установки для теплоходов.

Нужно всего-навсего прочное бетонное основание на пологом берегу и два мощных домкрата. Это работает, используется, только не у нас… Всё можно сделать, было бы желание. И деньги нужны не такие уж большие. Требуется, как принято говорить в подобных случаях, политическая воля. Воля — у власти, а власть в Орле какая-то кислая. Та, что в городе, вообще никакая, лишившись полномочий. А та, что в области, с полномочиями, больше озабочена пиар-проектами космических масштабов, большинство из которых забывается на следующий день после «реализации». Грустно это.

И на орловский речной флот смотреть было грустно. Поддерживают его на плаву пенсионеры, на смену которым попросту некому прийти, нет молодежи с нужным опытом и образованием.
Сидят мужики, повидавшие серьезные виды, знающие, что такое настоящий флот, смотрят с любовью на свои трамвайчики и объясняют, почему здесь работают:

— Возраст доживания…

Есть, оказывается, в российском чиновничьем языке такой бюрократический, вполне себе легальный термин. Не слыхал. А это, оказывается, будущее.

Этой программе уничтожения можно противодействовать. Придётся, конечно, поработать. Вы видели, как орловские дети лазят в хорошую и не очень хорошую, но приемлемую погоду у ж/д вокзала по старому паровозу, превратившемуся помимо чьей-то воли в аттракцион?

Сделайте что-нибудь подобное с корабликами, которые уже не будут ходить по Оке, но которые еще можно спасти. Даже чтобы порезать их на металлолом, нужны деньги. Но после уничтожения не остается ничего. А представьте подновленный «Москвич», превращенный где-нибудь в районе Детского парка в семейное кафе. Представьте установленный на берегу теплоход-аттракцион. Да родители полдня смогут рядом спокойно читать газету. Молодежный парламент можно будет отправить туда на практику, если дети, конечно, не взбунтуются и не потребуют живых аниматоров.

Вы хотите изюминку? Хотите сделать Орел особым, не таким, как все, красивым, запоминающимся или, по крайней мере, не хуже, чем другие города, чтобы орловцам в своем родном Орле хотя бы не скучно было жить? Для этого не нужно слишком много изобретать, поскольку многое уже есть.

Для начала власти нужно научиться не срывать навигацию и бережно относиться к тому, чем город уже богат. Остальное приложится.

Сергей Заруднев.