«Творцы нам тут на …не нужны. Криэйтором, Вава, криэйтором».
Виктор Пелевин.
«Поколение П».

Случилось страшное, ибо ТАСС равнодушно констатировал, что «…большинство россиян (80%) готовы бросить работу, чтобы начать работать блогерами».

Мало того, что «работа» и «блогеры» — это самые лютые антонимы, так ещё и 80 процентов. Это не удручающее фифти-фифти; здесь ад покруче. Далее — снова цифры: среди россиян, которые никогда не вели блоги профессионально — 80% высказали желание бросить основную работу, чтобы стать блогером. Больше половины из них — россияне от 16 до 24 лет, две трети из которых — женщины (73%). Интересно, что среди опрошенных россиян положительно высказались в пользу профессии блогера — респонденты старше 45 лет — перспективу перед другими профессиями в этом увидели более 30%. Мужчин из них — больше половины (55%)».

В исследовании указаны суммы, которые хотели бы иметь потенциальные светочи блогосферы или, как назвала себя одна дама из этих: «лидеры общественного мнения». От 100 тысяч, дорогие мои. А лучше от 200. Неплохо так. Губа не дура. Перефразируя Маяковского, скандируем: «Я бы в блогеры пошёл — пусть меня научат!» И — учат. Разные Остапы и Корейки открывают школы, курсы, онлайн-уроки блоггинга. Молодцы. «На дурака не нужен нож», — как пели герои нашего детства — Алиса и Базилио.

И тут я призадумалась. Надо ли бранить вон тех молодых, что грезят о ничегонеделании, приносящем солидный куш? Есть ли смысл возмущаться, когда сильный мужчина готов кривляться на Тик-Токе или трындеть в ЮТубе? Те вопросы были риторическими, а теперь — практические. Мы живём в так называемом постиндустриальном, информационном обществе, где с голоду помереть довольно сложно, а цена инфо-повода и медиа-вброса пока не меняется. Она высока. Отсюда фейки, истерики, дутые рейтинги да грязное бельё убогих «звёздочек»заказывающих блогерам хейт-спичи о себе-любимых — чёрный пиар интенсивнее белого.

Кроме того, с какой работы хотят уйти вон те мужчины? Они что, инженеры или адвокаты? Нет. Инженеры, адвокаты, учителя и участковые терапевты, если и ведут странички, то «для себя» и не зарабатывают на хайпе. Тоже постят котиков или семью на фоне пляжа. А вот если тебе 45, а ты всю жизнь — менеджер по фьючерсному дедлайну или специалист в области инновационных чек-апов и мейк-апов (я злобно выдумала эти профессии, не ищите, но реальные наименования всех этих «поприщ» не менее кудрявы).

Сидит этакое «тело» в оупен-спейсе, мух ноздрями ловит, в комментариях какой-нибудь бьюти-блогерши развлекается. И первая-то мысль: «А чем я хуже? Ну, не очень бьюти, а так, кувшинное рыло, но говорю-то я красивше, всё-таки сопромат когда-то сдал на удовлетворительную оценку. Со второго раза. Дай-ка стану тоже блогером. Например, фуд-блогером — тут можно рассказывать о жратве и её количестве…» По факту — всё лучше, нежели тотальное «ничто & никак» на пятнадцатом этаже бизнес-центра. Имея не созидательные обязанности и бесполезный результат («Мы увеличили продажи просроченных йогуртов на 4%!») действительно хочется уйти с работы и заняться «развитием своего канала». Хотя бы потому, что он — свой.

Модная профессия — это всегда экономически, социально востребованная тема. Романтика той или иной проф-среды — завуалированная выгода социума. Если девушки любят полярника, стало быть, он важен стране. Так, в 1920-х многие рвались в учителя, инженеры и журналисты. Почему? Усиливался всеобуч, и преподаватель был чем-то, вроде гуру, особенно в деревне; росли предприятия, выходили газеты и журналы — поэтому все хотели учить тётку Маланью букварю, изобретать новые станки, писать фельетоны. В 1930-х возникла мода на врачей и биологов — это связывалось с массовым строительством больниц, поликлиник и санаториев в самых отдалённых уголках необъятной страны. Популярны также геологи и оно объяснимо — стремительно растущей индустрии нужны полезные ископаемые.

В 1950-х актуальны инженеры-строители и химики — держава реставрировалась, отстраивалась и наращивала темпы, а заодно искала способы удешевления продукции за счёт химических технологий. Неоновые 1960‑е — царство физиков и математиков — технократы вот-вот захватят мир, ибо уже запустили человека в космос. В 1970-х, напротив, мода на лириков-гуманитариев — успокоенный человек мечтал о филологии, философии и глобальной филантропии. И, конечно, он — библиофил. В следующем десятилетии — снобская тема лидерства и управления, а потом и предпринимательства. В лихие-девяностые и златые-нулевые — вал юристов и тех самых менеджеров. Фирмы и фирмочки открывались-закрывались-банкротились.

А потом грянула очередная техно-революция и у расплодившихся блогеров стало гораздо больше подписчиков, нежели у «нормальных» СМИ. Блогеры живее реагировали на события и выдавали тексты на языке улиц — с жаргоном, англицизмами, прибаутками. Для всех. Академиев не кончали, так сие и не надо — в инфо-среде важно не «как», а «что». Опять же, топовые блогеры заимели возможность размещать у себя рекламу и, как говорится, пинать балду. Хомо-сапиенс так устроен, что стремится к максимальному комфорту и даже в страсти к «романтическим неудобствам», вроде геологических изысканий, есть красивый финал — геологи 1930—1950-х зарабатывали куда как больше, нежели «оседлые» граждане.

Мода на ту или иную деятельность диктуется экономикой, а если ты с 1998 года занят информационным обеспечением лизинговых стартапов в LTD «Monkey’s job», то лучше — блогером.

Галина Иванкина,
«Завтра»