«История революционного движения на Орловщине в лицах» — так называется новая книга известного орловского краеведа А. Полынкина. Как сказано в аннотации, она «посвящена теме, к которой последнее время почти не обращались ученые, публицисты и краеведы Орловщины, — революционерам— землякам, их судьбам. Кто они были — борцы за народное счастье? Как можно оценить их роль в истории страны и региона?» Автор в свойственной ему почти беспристрастной манере излагает собранный фактический материала, предлагая читателям самим сделать выводы и ответить на поставленные в начале книги вопросы.

А фактический материал автор предлагает действительно обильный. Вот, например: вы что-нибудь слышали о концлагере на острове Мудьюг? Сам остров находится в Двинской губе на Белом море в 60 километрах от Архангельска. Когда-то в советские времена сюда возили экскурсии. Туристы осматривали экспозицию местного музея, рассказывающую о трагических событиях 1918—1919 годов, когда интервенты организовали здесь лагерь для 134 советских работников, плененных в Архангельске. В их числе был и наш земляк, председатель архангельского губисполкома Андрей Гуляев. Почти все заключенные погибли от холода, голода и чудовищной антисанитарии. А. Полынкин называет эту островную тюрьму первым концентрационным лагерем на территории России, созданным «цивилизованными европейцами» задолго до возникновения нацизма как такового.

Но вот на что еще обращает внимание автор книги. Когда на Мудьюг возили туристов, в полном забвении и запустении был Соловецкий монастырь, ставший, как известно, вскоре после революции тюрьмой для врагов уже новой, большевистской власти. Сегодня в стране снова поменялся общественный строй. И ситуация вновь диаметрально изменилась: Соловки теперь — место паломничества, и не только для православных верующих, а Мудьюг — в полном запустении. История смеется над нами. Или мстит?

Таких метаморфоз и парадоксов немало и в судьбах революционеров, о которых рассказывает книга. Большинство из них — выходцы из бедных крестьянских семей. Но беспристрастный автор скрупулезно пересказывает этапы жизненного пути этих людей, и читатель невольно подмечает, что почти все герои книги смогли получить начальное и даже более высокое образование — при том режиме, с которым потом так отчаянно боролись.

Вот, например, Василий Панюшкин. «…Переехав в Санкт-Петербург и устроившись на работу слесарем-инструментальщиком, поступил на вечерние курсы при Народном доме (так назвалось культурно-просветительское учреждение во времена Николая Второго), — пишет А. Полынкин. — Крестьянский парень сумел сначала сдать экзамены за 6 классов при гимназии Юргенсона, а весной 1909 года — и на аттестат зрелости. Путь в Морское инженерное училище для Василия Панюшкина был открыт (в это время в него принимали уже представителей всех сословий)».

Приводит автор и немало примеров «хождения в революцию» образованных людей, детей состоятельных родителей. Например, орловские социал-демократы Иосиф, Семен и Яков Дубровинские, имена которых давно увековечены на здании бывшего реального училища, ныне — Дома творчества Заводского района. Они были детьми еврея из Могилевской губернии Файбеля Баруховича. Тот обладал весьма своеобразной профессией — дистиллятор. То есть Файебль занимался перегонкой вина. И преуспел на этом поприще, переселившись в Орловскую губернию.

Файбель Барухович стал купцом первой гильдии и звался уже до самой смерти Федором Борисовичем. А вот судьба его старшего сына — Иосифа сложилась трагично. Он утонул в Енисее, будучи уже тяжело больным чахоткой. Это случилось за четыре года до революции. Младший сын Яков Дубровинский в числе других членов Красноярского Совета был расстрелян белочехами. О среднем — Семене автор книги упоминает лишь вскользь: «Вклад Семена в дело борьбы с самодержавием оказался (в силу его здоровья) менее значительным».

А вот еще одно имя — Елизавета Оловенникова, дочь орловского помещика средней руки, как пишет А. Полынкин. Она стала членом террористической «Народной воли» и участвовала в покушении на Александра II — выслеживала царя вместе с товарищами. Была арестована и… Психика девушки не выдержала. Будучи арестованной в марте 1881 года, через полгода, находясь в Петропавловской крепости, девушка стала страдать головными болями, а в марте следующего 1882 года врачи констатировали, что арестованная страдает «не подлежащей сомнению формой сумасшествия».
Елизавете Оловенниковой было разрешено вернуться в имение отца. И там со временем здоровье ее поправилось. При Советской власти Елизавета с сестрой жила на отдельном хуторе и числилась в собесе как «инвалид особых заслуг». Полынкин поясняет: такой статус был у многих доживших до революции бывших народовольцев.

А вот еще одна интересная судьба — Алексей Бадаев. Он был членом фракции большевиков в Четвертой Государственной Думе. Возглавлял президиум Верховного Совета РСФСР. А закончил карьеру на должнос­ти руководителя треста «Главпиво», увековечив свое имя в названии одного из советских сортов этого напитка — «Бадаевское». «Посмотри, читатель, на одно из дореволюционных фото франтоватого щеголя с роскошными усами, — пишет А. Полынкин. — Трудно поверить, что перед тобой депутат Государственной Думы от фракции большевиков. Алексей Егорович Бадаев и внешностью, и манерами более походил на барина, нежели на члена одной из радикальных революционных партий России».

А вот еще одна метаморфоза, но уже из другой биографии: «Сын беднейших крестьян села Богородицкое Малоархангельского уезда, он сумел не только получить начальное образование в местной церковно-приходской школе, но и поступил в Курскую учительскую семинарию, после окончания которой преподавал в одном из сел Курской губернии». Это строки из главы, посвященной Ивану Вольнову — организатору боевых дружин, которые в 1905 году громили помещичьи усадьбы и убивали полицейских чиновников. Сначала он сидел в царских тюрьмах, а потом и в советских. «Они меня арестуют, а мужики тихим манером — телеграмму Ильичу: «Выручай!» Ильич выручит. А начальство еще злее сердится на меня», — приводит Полынкин строки из воспоминаний своего героя.

А дальше еще интереснее: «Начальство по всему уезду — знакомое… Вообще все там, кто похитрее, перекрасились, а мужик остался при своих тараканах. В Малоархангельске среди чекистов оказался ученик мой, солдат, сын мельника. Так он мне прямо заявил: Иван Егоров, не шуми. Враг разбит. Революция кончена. Теперь надобно порядок восстанавливать!» — «Как же, говорю, враг разбит, если ты командуешь! Как же революция кончена, если везде торчит ваша черная братия?»
Согласитесь, яркий мазок в исторической палитре тех лет.

Иван Вольнов оставил после себя несколько литературных произведений. Как пишет Полынкин, самым ярким из них была повесть «Встреча» (1928 год) в которой бывший организатор боевых дружин, хотя и с некоторыми оговорками, осудил, как отмечает А. Полынкин, братоубийственную гражданскую войну. Вот такой поворот.

Все более-менее образованные люди, рожденные и воспитанные в СССР, конечно, знают имя и творчество кинорежиссера Сергея Герасимова. Но мало кто знает, что его отец — Аполлинарий Герасимов, сын мценского уездного исправника и обедневшего дворянина, был членом группы Димитрия Благоева. Эта организация — одна из первых в России — занималась пропагандой марксизма. Любопытно и то, что женившись на ссыльной девушке из Прибалтики и родив с ней трех детей, Аполлинарий Герасимов отошел от революционной деятельности и работал управляющим механических мастерских в Миасском золотопромышленном товариществе недалеко от Челябинска. В 1906 году с А. Герасимова сняли негласный надзор полиции — как раз в год рождения будущего советского кинорежиссера. Но это еще не самое удивительное! Старшие сыновья отошедшего от дел революционера в гражданскую вой­ну воевали на стороне белых, были офицерами колчаковской армии. Остались жить в Советской России и даже избежали репрессий!

И подобными знаковыми противоречиями полны судьбы почти всех героев из книги А. Полынкина.
Небольшой сборник «История революционного движения на Орловщине в лицах» в первую очередь заставляет задуматься о том, что революционная деятельность — это чаще всего болезненная ломка человеческой жизни. «Можно ли жить бунтом!» — восклицает герой романа Ф. Достоевского Иван Карамазов. Все герои А. Полынкина пытались это делать. И книга не дает повода усомниться в искренности их намерений. Но во что это выливалось, раскрывает скрупулезное изложение фактов. Они — как крупицы, облупившиеся, опавшие с полотна реальной жизни и разметанные по углам неразборчивой и часто недобросовестной идеологической метлой. Но вот пробелы восполнены. Всё сказано до конца — и, смотрите, какая сложная, неоднозначная и выразительная картина получилась!

А. Грядунов.

А. Полынкин ищет заинтересованных спонсоров для переиздания своей книги о революционерах-земляках.