Василий Николаевич Лавров родился 27 апреля (9 мая) 1837 года. Выходец из скромной дворянской семьи Епифанского уезда Тульской губернии, Василий рано осознал, что в этой жизни ему придется рассчитывать только на самого себя. Он привил себе такие качества, как трудолюбие, усидчивость, честность и благородство по отношению к окружающим.

С детства Василий решил посвятить себя военной службе и твердо шел к намеченной цели. Проживал юноша со своей матерью, Любовью Ивановной Лавровой. Сведения о его отце отсутствуют.

В 1855 году Василий Николаевич с отличием заканчивает школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Имя его как лучшего выпускника согласно традиции было занесено на мраморную доску. На службу он поступил 11 июня 1855 года прапорщиком в лейб-гвардии конно-гренадерский полк.

Решив продолжить военное образование, Лавров в 1857 году определился в Николаевскую академию Генерального штаба. За успехи в учебе его произвели в поручики, а 12 января 1863 года в чине штабс-капитана его командировали в Северо-Западный край в распоряжение генерала Галецкого.

В это время начинались волнения в русской Польше, вскоре переросшие в серьезное восстание с целью возвращения независимости. Однако повстанцы не имели возможности создать регулярную армию, и поэтому конечный исход борьбы не мог вызывать сомнений.

Состоя при штабе 2-й гвардейской пехотной дивизии, Лавров с лейб-гвардии Финляндским полком принимал непосредственное участие в боях у деревни Гудишки (26 апреля 1863 г.) и деревни Шкуркишки (27 апреля того же года), где был ранен в шею ружейной пулей и контужен. Уже в то время он проявлял отменную храбрость. За отличие в тех боях Василий Николаевич был награжден орденом Св. Владимира IV степени с мечами и золотой саблей с надписью «За храбрость».

По окончании польской кампании Лавров продолжал службу в штабе войск гвардии Петербургского военного округа в качестве старшего адъютанта для особых поручений. После производства в полковники (1866 год) его назначают начальником штаба 2-й гвардейской пехотной дивизии.

В том же году Василий Николаевич познакомился с Марией Погребовой — дочерью известного купца-коммерсанта, почетного гражданина и влиятельного деятеля городской Думы. На предложение руки и сердца гордая красавица ответила отказом, но просила дать срок подумать, и полковнику ничего не оставалось, как ждать.

Вскоре, однако, когда в доме ее родителей появился молодой, стройный, элегантный полковник с орденом на мундире и золотой саблей и повторил свою просьбу, Мария Александровна дала согласие. Медовый месяц после свадьбы молодые провели в Кривцово — имении Василия Николаевича (ныне Болховский район Орловской области), а потом поехали во Францию.

Двадцатидевятилетний полковник был сильно влюблен в свою восемнадцатилетнюю жену, отличавшуюся какой-то особенной статью. Его особенно забавляло, когда парижские уличные мальчишки кричали вслед высокой статной русской даме: «Эйфелева башня!».

В 1867 году у Лавровых родился сын, а через четыре года — дочь Елизавета.

Мария Александровна постоянно жила в селе Кривцово, занималась воспитанием детей и была полной хозяйкой имения. Василий Николаевич приезжал туда при всяком удобном случае и, конечно, во время отпусков. Иногда он увозил жену и детей к себе в столицу «погостить», ненадолго погрузиться в столичную жизнь. Это была счастливая пора у Лавровых.

Интересы Василия Лаврова не ограничивались только военной службой. Значительна была и его гражданская деятельность. С 1873 года он состоял гласным Орловской Думы. Был членом комиссии по постройке Литейного моста, под его руководством был составлен обширный доклад об устройстве конно-железных дорог в столице. Главным же делом Лаврова являлись вопросы отбывания воинской повинности. Его внимательное, ласковое обращение с просителями, теплое сочувствие к их требованиям заслужили благодарность как сословных старшин, так и населения.

30 августа 1875 года Василий Николаевич был произведен в генерал-майоры и до особого распоряжения оставлен в прежней должности начальника штаба 2-й гвардейской пехотной дивизии. Через год, 24 сентября 1876 года, повелением императора Александра II Лавров назначается командиром лейб-гвардии Финляндского полка и вступает в командование в канун 90-летия этой воинской части.

В 1877 году грянула большая война. В апреле Россия подняла оружие в защиту единоверного болгарского народа, которому угрожал геноцид со стороны турок-османов. Первоначальные удачи сменились поражениями под Плевной, и правительство было вынуждено направить на фронт в далекую Болгарию гвардейские полки.

21 августа Василий Николаевич первым эшелоном прибыл в Киев. Находясь чуть позже в Жмеринке, он уже отметил признаки войны: пути оказались забитыми встречными поездами с больными и ранеными, воинские эшелоны подолгу стояли или ползали черепашьим шагом. Находясь в Кишиневе, Лавров прежде всего посетил находившегося там на лечении известного генерала М. И. Драгомирова, с которым находился в дружеских отношениях, и услышал от очевидца событий рассказ о Шипкинской эпопее. В Яссы эшелоны с гвардейцами Финляндского полка прибыли 26—28 августа. Здесь собралась и вся 2-я гвардейская пехотная дивизия. Вскоре последовал приказ: из-за перегруженности железной дороги далее следовать пешком.

Таким образом, дивизии предстоял сорокадвухдневный марш на протяжении 600 верст от Ясс до позиций у Горного Дубняка. Путь шел через земли Молдавии, Румынии и Болгарии. Началом испытаний явился уже первый переход в сильную жару по гористой местности. Однако воины Финляндского полка укрепились и духом, и телом. «Вчера мы шли с 6 часов утра до 6 часов вечера и все-таки, несмотря на невероятную усталость, вошли в город с музыкой…» (из письма В. Н. Лаврова). Он описывает также сильнейший ливень — такие стремительные потоки воды, что солдаты едва могли стоять на ногах.

После 10 сентября погода резко переменилась: «Пришли дожди и холода, люди становятся на биваке на сырую землю, и появились лихорадки… Московский полк вошел в Яссы, имея 1000 человек отсталыми, люди валялись на улице от изнеможения…» (из письма В. Н. Лаврова).

Тогда Василий Николаевич, ободряя бойцов, пошел во главе своего полка пешком, пренебрегая своим командирским правом ехать на лошади. Мягкий и добрый к солдатам, Лавров хотел на своем опыте познать трудную долю солдата, и совсем скоро этот путь привел его к мгновенному решению лично возглавить атаку на турок, для него уже последнюю.

Военные действия между тем продолжались. В августе 1877 года героические защитники перевала у Шипки (36-й Орловский и 35-й Брянский пехотные полки с болгарскими ополченцами) сорвали план широкомасштабного контрнаступления османов с целью отбросить «неверных» обратно за Дунай. И это несмотря на огромное численное превосходство противника.

30 августа последовал неудачный, уже третий по счету, штурм турецкой твердыни — крепости Плевна, после чего, по совету специально прибывшего из Петербурга героя Севастопольской обороны в Крымскую войну генерала Э. И. Тотлебена, русское командование пришло к выводу, что единственный способ взятия Плевны состоит в ее блокаде. Ближайшей целью становилось овладение Горным Дубняком и Телишем, чтобы сомкнуть кольцо блокады.

10 октября лейб-гвардии Финляндский полк был спешно переброшен к селению Еки-Баркас, где концентрировались полки и батареи гвардейской пехоты, а также кавалерийские части под общим командованием генерала И. В. Гурко, для штурма важного турецкого укрепления у селения Горный Дубняк.

11 октября полком было приготовлено 500 больших фашин, предназначенных для забрасывания рвов и глубоких канав, препятствовавших проезду артиллерии. В тот же день генерал Лавров с некоторыми своими офицерами и представителями других полков участвовал в поездке для обзора участка между Плевной и Горным Дубняком — в 23 километрах от этой крепости.

Укрепление у Горного Дубняка представляло собой возвышенность на ровной площадке, поросшей кустарником, который впереди на 1000 шагов был вырублен турками, но кое-где остались одинокие кустики, до которых они в точности измерили расстояние, чтобы бить наступающих наверняка. Самая невыгодная и опасная позиция оказалась у Финляндского полка. В 9 часов утра 12 октября генерал И. В. Гурко, под командой которого находилось 22000 человек при 64-х орудиях, приказал начать штурм. Османы, вооруженные стрелковым оружием иностранных образцов и четырьмя дальнобойными крупповскими пушками, вели прицельный огонь огромной силы и плотности, наносивший нашим войскам большие потери.

По свидетельству участника штурма А. Пузыревского, это был «адский, потрясающий огонь… что-то чудовищное, уничтожающее…» Ему вторит полковник Г. П. Шмидт, наблюдавший бой с близкого расстояния: «Бойня…резня… ад огня…» Перелеты русских гранат наносили потери русским же войскам, особенно батальонам Финляндского полка, находившимся на исходных рубежах.

Около 11 часов в «мертвом пространстве» лощины собрались 1-й и 4-й батальоны полка во главе с генералом Лавровым. До укрепления оставалось 300—400 шагов совершенно открытого пространства.

Василий Николаевич убедился, что штурм оказался плохо подготовленным. В 14 часов офицер-ординарец доставил приказ генерала И. В. Гурко провести общую атаку, опять-таки имевшую мало шансов на успех, но Лавров уже принял окончательное решение.

«Молодцы! Сейчас пойдем в атаку. Когда я взмахну саблей и крикну «ура!» — смотрите все за мной», — обратился он к солдатам. Резким взмахом генерал оторвал себя от земли, выхватил саблю и с криком «ура!» бросился вперед. В едином порыве офицеры и солдаты устремились за своим любимым командиром с одной целью — взять вражеский вал.

Вдруг в пятидесяти шагах от укрепления Василий Николаевич упал, пораженный двумя пулями в грудь, и потерял сознание. Финляндцы продолжали бежать вперед. Некоторые добежали до вала на 20—30 шагов, но под градом пуль вынуждены были отойти и залечь. Русская артиллерия прекратила огонь, и с 16 до 18 часов воцарилось грозное гробовое молчание. Рядовой Е. И. Колпаков вынес смертельно раненного генерала с поля боя и за это был награжден знаком отличия Военного ордена 4-й степени (Св. Георгия). Умирая 14 октября на Главном эвакопункте, Василий Николаевич просил Колпакова не покидать его жену и детей, и этот порядочный человек после увольнения из армии действительно со своей семьей поселился в Кривцово. До 1887 года он исполнял обязанности старосты, а затем — управляющего имением М. А. Лавровой.

Геройская смерть генерала Лаврова подала пример храбрости, и отдельные смельчаки смогли перебраться в ров укрепления османов и постепенно его заполнили. Тогда генерал Гурко, собравшийся уже отвести войска назад и окопаться, передумал, и около 19 часов внезапно раздалось победное «ура» — гвардейские полки стремительным броском овладели, наконец, редутом османов. В эту последнюю в бою у Горного Дубняка атаку лейб-гвардии Финляндский полк вел уже новый командир — полковник Георгий Петрович Шмидт.

Русские взяли в плен 2289 турок при 4 орудиях, но сами потеряли 3533 бойца — цена победы оказалась высокой.

В последних числах октября 1877 года траурная процессия с цинковым гробом генерала прибыла на поезде во Мценск. Тридцативерстный путь от станции до Кривцово гроб сопровождали жители окрестных деревень, усыпая дорогу поздними осенними полевыми цветами.

Останки В. Н. Лаврова были погребены при небывалом стечении народа в склепе Кривцовской церкви.

В 1932 году гроб с его прахом кощунственно вытащили из склепа в надежде забрать золотые и серебряные награды и когда их не оказалось, закопали метрах в 70 от церкви. Третье перезахоронение праха генерала состоялось 7 сентября 1978 года на Кривцовском мемориале, где был установлен его бюст.

Нельзя также не отметить необычно сильную, трогательную любвь, которую супруги Лавровы испытывали друг к другу в течение всей своей семейной жизни. «Ваш на земле и за гробом…» — так заканчивалось последнее письмо Василия Николаевича Марии Александровне, датированное 12 октября 1877 года.

А. Зверев.