Отошла в прошлое пушкинская эпоха, но мы с ностальгическим волнением всматриваемся в воображаемые лица ее героев. Какие замечательные мужчины, как ловко сидели они в седле, какая прямая гордая осанка, как они умели танцевать на балу! Они были молоды, независимо от количества лет. Где же вы, нынешние генералы наших судеб?

А вот они: идут, сутулясь, вразвалочку по улице, сидят на спинке скамьи в городском парке, расставив ноги в грязных кроссовках на сиденьях, пьют на ходу пиво, курят и выражаются матом. Надо ли продолжать? Какие генералы, такие у нас и судьбы. Я, конечно, намеренно сгустила краски, чтобы сосредоточить ваше внимание на важной проблеме: культура тела, сопряженная с культурой поведения, со стилем нашей жизни, давно вызывает у нас тревогу и раздражение. Сегодня даже на театральной сцене редко увидишь элегантного человека, а что уж говорить о быте.

Но есть специалисты, которых этот вопрос волнует профессионально, которые посвящают свою жизнь проблемам пластического выражения тела. Они разрабатывают методики, тренинги, учат молодежь красиво двигаться, создавать пластический образ, учат их владеть оружием прошлых веков: шпагой, саблей, рапирой, — они взращивают в молодом человеке творческую личность. Один из таких воспитателей — наш собеседник Владимир Николаевич Торгашов.

Он родился в 1963 году в Орле. Мама, Ираида Акимовна, — школьная учительница, потомственный педагог в пятом поколении, воспитывала близнецов Владимира и Сергея одна и, чтобы мальчишки не носились по улицам зря, находила им занятие. Они занимались спортом, ходили в танцевальный коллектив, а потом закончили отделение хореографии ОГИИК. Ныне Сергей Торгашов — известный московский хореограф, а Владимир — доцент кафедры режиссуры и мастерства актера Орловского государственного института искусств и культуры, автор учебника «История и теория хореографического искусства» и ряда статей в разных изданиях.

— Владимир Николаевич, куда подевались спортивного вида красавцы, которых мы видим в старом кино? Или это наш очередной миф?

— Да нет, что ты, какой миф?! В годы моего детства и юности спорт был массовым. В клубах и Домах пионеров было множество спортивных и танцевальных кружков, где занимались тысячи маленьких орловцев. Мы с братом с 6 лет учились танцам, все было бесплатным и доступным. А какие соревнования, олимпиады, детские концерты! И никто не гнался за славой. Двигаться красиво, танцевать считалось обязательным. Эта замечательная традиция восходила к далекому прошлому. Приходилось читать, какие балы были в дворянских домах?

— Ну да, будущих офицеров обучали искусству верховой езды, фехтованию, танцам…

— Что не помешало бы и нынешним курсантам. С ними же не занимаются даже постановкой корпуса! Вот и идет офицер — спина колесом, походка некрасивая, руки-плети. Думаю, что о пластической культуре тела они и не слыхивали. За годы «перестройки» и «реформ» развалилась система массового спорта. Для современной молодёжи культ здорового красивого тела перестал существовать, здоровье россиян сегодня — большая проблема.

— Скажите, а вы тогда, в юности, понимали, что вам дал танец?

— Поступая в институт, мы с братом поняли, что у нас сложился неплохой уровень пластической культуры, мы уже имели навыки координации. Мы имели представление о том, что такое сцена и что такое танец как искусство.

— Ваш брат стал профессиональным танцором, а вы ушли в педагогику. Почему?

— Я в студенческом отряде получил травму позвоночника — какая тут могла быть нагрузка? Я стал вести предмет «Основы сценического движения и фехтования» на кафедре режиссуры в институте культуры и ни разу об этом не пожалел. Конечно, было трудно тогда, я умел танцевать, а сценическое движение — это ведь совсем другая дисциплина. Но мне повезло: я поступил в ассистентуру Щукинского театрального училища к замечательным мастерам сценического движения Морозовой и Дрознину. В то время в Москве проводилось много лабораторий, куда съезжались специалисты из разных городов России и зарубежья. Я посещал занятия по пластике в других театральных вузах столицы…

— И эта школа вам в Орле пригодилась, у вас была возможность проявить себя в родном институте?

— Не сразу. Молодые педагоги — выпускники московских вузов создали по «Трем мушкетерам» пластический спектакль «Миледи». Я был в их числе. Спектакль был очень сложным: много фехтования, сценического боя и всякого рода другой пластики, но в этом задача и заключалась. Мы должны были прочувствовать сцену, понять, что такое работа пластического актёра, а иначе, нам казалось, мы не имеем даже права преподавать эту дисциплину, не прожив в роли актёра какое-то время. Затем в 1993 году последовало приглашение с этим спектаклем в Англию, на фестиваль под названием «Твёрдая валюта». Там были представлены только русские участники с пластическими спектаклями. Наш театр был уникален, так как состоял из преподавателей. Потом мы выступили на фестивале в Германии, после чего к нам приставили учеников для обучения фехтованию, пластике, этикету и стилевому поведению. Мы поставили спектакль уже с нашими учениками, таким образом реализовавшись и в роли преподавателей. А потом мы приняли участие в проекте «Театральный мост Москва — Берлин». В рамках проекта были постановка пластического спектакля «Ромео и Джульетта» с немецкими актёрами и участие в творческих мастерских по предметам пластического цикла: фехтованию, танцу, сценическому бою.

— Владимир Николаевич, так вы же могли остаться в Германии?

— В Орле меня ждала семья — жена Ирина и сын Коля, а без них я не мог. С 1997 года я — член Московской гильдии режиссёров и педагогов по пластике, что позволяет обмениваться опытом с коллегами. Хотелось быть нужным в Орле, делиться опытом с молодыми. Орловский институт культуры был с самого начала филиалом московского вуза, а когда я вернулся, он стал уже самостоятельным высшим учебным заведением. Мы постепенно стали готовить не только режиссеров, но и актеров для профессионального театра. Количество часов увеличилось, появилась возможность серьезно обучать ребят еще и стилевому поведению на сцене, давать им музыкально-ритмическое воспитание. Ведь пластическая выразительность, как учил Станиславский, — это проявление внутреннего во внешнем. Красивое движение рождается из внутреннего состояния, из доброты, любви, из сильного чувства.

— Духовное воспитание через пластику тела — это реальность? Можно культивировать прекрасные чувства и научиться выражать их через движение?

— Представь себе! Гармонии души и тела учили еще древние греки, и нам надо к этому стремиться.

— В прошлом году вы с Олегом Чекалиным поставили спектакль «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», который стал событием в театральной среде. Он получил высокую оценку на двух фестивалях. Студенты курса доцента Валентины Васильевны Ломакиной показали очень высокий уровень пластической культуры. А сейчас вы вместе с Натальей Ивановной Жуковой закончили «Ромео и Джульетту»…

— Да. Студенты многому научились, постепенно обрели мышечную свободу, тело заиграло, стало выразительным, отсюда — такая просветленная одухотворенность. И мы решили этот опыт продолжить, но уже с театральной студией «Млечный путь». Поставить Шекспира, свою пластическую версию «Ромео и Джульетты» — моя давняя мечта, это благодатный материал для пластического театра: бои, историко-бытовые танцы, мощный конфликт и сильные чувства! Можно обыграть костюмы и детали к ним. Можно выразить свое сегодняшнее отношение к вечной теме. Можно передать эпоху, время, культуру. Пластика — жизнь и судьба!

— Скажите, всякий ли жанр можно сыграть посредством пластики?

— Абсолютно всё, что угодно, можно сыграть посредством пластики, и это убедительнейшим образом доказал великий мим Марсель Марсо.

Пока готовился этот материал, В. Н. Торгашов, Н. И. Жукова и их студийцы повезли спектакль «Ромео и Джульетта» на международный фестиваль в Германию. Надеемся, там его по достоинству оценят, а мы будем иметь возможность посмотреть его здесь.

Мария Сотникова.