Начинающая, но очень перспективная актриса Любовь Данилова сыграла в детском любительском театре и на студенческой сцене множество ролей, спектр которых довольно широк: от Кролика в «Винни-Пухе», до 87-летней старухи Ефросиньи. Но в муниципальном театре «Русский стиль» она проработала всего один сезон и, вероятно, самый важный и значимый в её жизни.

— До профессиональной сцены дорога была длинной и не скажу, что легкой, но, поверьте мне, на моем пути были разные странности, совпадения и чудеса, которые и вели меня к цели, — рассказывает Л. Данилова. — Театром я увлекалась с детства, но не думала, что смогу стать актрисой. Поверить в себя мне помог случай: подруга пошла в театральную студию Центра творчества для детей и юношества «Изумруд» к Алисе Васильевне Черкашиной, и я с ней. Именно здесь я задержалась всерьёз и надолго, на пять лет. За это время я сыграла много ролей, неоднократно принимала участие в фестивале «Весенние фантазии». И вот на этом фестивале я сыграла в судьбоносном для меня спектакле «Осторожно, Коза!». Фестиваль проходил на сцене театра «Русский стиль». В жюри были профессор ОГИИК Ольга Вячеславовна Князева и худрук «Русского стиля» Валерий Иванович Симоненко. Я играю строптивую, капризную Козу, от меня отказываются хозяева, бранят. Я выхожу в зрительный зал и начинаю просить зрителей, чтобы кто-нибудь меня взял к себе. Всё идёт по сюжету, никто меня не хочет. Но вдруг Валерий Иванович говорит: «Я тебя возьму». Клянусь, я тогда даже не знала, кто этот солидный дяденька с бородой, явно внушающий доверие. А потом, узнав, что это сам Симоненко, я была потрясена. И ничто не проходит бесследно: спустя восемь лет Валерий Иванович сдержал слово, взяв меня актрисой в театр.

— Почему при выборе ВУЗа ты предпочла Орловский институт искусств и культуры?

— Так эта «козлиная» история имела продолжение… Я училась в одиннадцатом классе и уже была наслышана об этом вузе. Когда я пришла «на разведку», институт покорил меня сразу: одни танцуют, другие поют, третьи стихи читают… Я поняла, что это моё, и никаких сомнений быть не может. Ольга Вячеславовна Князева набирала курс, она и признала во мне ту самую вредную Козу.

Это были, безусловно, самые счастливые годы, несмотря на изматывающие репетиции и довольно большую загруженность. В первый же день я попала на показы. Я смотрела на студентов, на то, как они работают, как общаются с педагогами, друг с другом. Меня поразила та удивительная, до того момента мало знакомая мне атмосфера. Здесь всё основывалось на теплоте, искренности и на необычайном взаимопонимании. И, что удивительно, эта атмосфера не покидала меня на протяжении всех лет моего обучения. Ольга Вячеславовна, давая азы профессии, открывала во мне меня. Не знаю, какие ключи она подбирала к каждому из нас, но мы даже не подозревали, что так много сможем. Она заразила нас чувством театра. Благодаря ей я открыла для себя театр не только как возможность творческого самовыражения, но как целую вселенную знаний о мире.

— За время учебы ты сыграла немало ролей и этюдов. Что запомнилось более всего?

— Вот из моих первых этюдов: талантливый музыкант, играющий на множестве инструментов. Но музыка — дело не прибыльное, и он решает поработать массажистом. Представьте себе, он делает массаж клиенту, но массаж этот необычный, он весь в музыке. Звучит Вивальди, а массажист направляет весь этот музыкальный поток на спину клиента, играя на ней то как на фортепьяно, то как на скрипке, то просто дирижирует, — зрелище смешное и трогательное.

Этюдов было много — всех не вспомнить, потом были инсценировки и отрывки из пьес. Тут уж мы наигрались вволю. Амплитуда моих ролей широка. Одна из самых любимых — роль 87-летней старухи в спектакле по пьесе Балашова «Бабы».

— Что для тебя, молодой девушки, было главным в этом образе?

Характер. Ефросинья Артемьевна — старая женщина, потерявшая на войне детей, внуков, родных, но она держится и старается служить для окружающих примером стойкости и оптимизма. Война. Сгоревшая деревня. В подвале разрушенного дома собрались бабы. К ним попадает раненый военный журналист, которого они общими усилиями спасают от смерти. У каждой бабы своя судьба, но под страшным гнётом войны их судьбы равносильны друг другу, более того, они словно сплелись в единую нить под тяжестью обстоятельств. Ефросинья Артемьевна внушает всем, что надо жить достойно. Природа её стойкости в том, что она — мать, а все вокруг неё — дети, такой она человек, ей хочется отдать кому-нибудь своё сердце…

— Это одна из последних работ. А с чего ты начинала?

— Я играла в инсценировке рассказа Дины Рубинной «Любка», это была режиссёрская работа моей однокурсницы. Мне досталась роль на сопротивление, которая совершенно не соответствовала моему внешнему облику. Моя героиня — сильная, мужественная женщина, отсидевшая срок, но не потерявшая человечность. Освободившись из тюрьмы, она поступает в дом-работницы к врачу, еврейке по национальности. В это время в стране бурно обсуждается дело о врачах-отравителях, и лечебные заведения, в свою очередь, стараются не иметь дело с персоналом еврейского происхождения. Над хозяйкой моей героини и над её маленьким ребёнком нависает угроза. Но домработница спасает её. Конфликт между трусостью и храбростью играет здесь главенствующую роль.

Более всего мне врезаются в память образы женщин с сильным характером. В пьесе Нила Саймона «Заключённый Второй авеню» я играла жену главного героя. У мужа жуткая депрессия, он не в состоянии справиться сам с проблемами, навалившимися на него, и она берёт их на себя, при этом находит в себе силы для моральной поддержки мужа.

Также я играла несколько женских ролей в курсовом спектакле «Дворянское гнездо»: Лизу Калитину, Варвару Павловну Лаврецкую. Это был спектакль из этюдов на тему «Дворянского гнезда». После него я полюбила Тургенева, перечитывала его произведения, наслаждалась языком, мне был интересен мир героев: как они живут, чувствуют, что думают.

— Ты смотрела спектакли театра «Русский стиль» в студенческие годы?

— Разумеется. Я посмотрела все спектакли, некоторые меня просто потрясли неожиданностью трактовки пьесы, интересным режиссёрским решением. Я даже представить не могла, что так современно может прозвучать, скажем, «Гроза» Островского. Я и не думала, что когда-то буду работать на этой маленькой сцене театра с таким необыкновенным репертуаром. И тут опять помог случай.

Я и двое моих однокурсников попросились на преддипломную практику в «Русский стиль», и Валерий Иванович Симоненко предоставил нам возможность самим поставить спектакль на тему театральной жизни. Мы довольно долго готовились, собирали материал разных авторов, что-то придумывали сами. Я играла вечно занятую актрису, которая живёт исключительно театром. Она воспитывает сына по телефону, имея очень мало времени общаться с ним иначе. А тот, в свою очередь, растёт, и его любимая мамочка становится бабушкой. Жизнь проходит, но у моей героини её нет, театр занял её всю, без остатка. Работа всем понравилась.

А еще Симоненко разрешил нам присутствовать на репетициях. Он тогда ставил «Ревность» Слаповского. На наших глазах рождался этот странный, удивительный, глубокий и очень актуальный на сегодняшний день спектакль. В это время со мной произошло одно, я считаю, знаковое событие. Однажды я спешила на репетицию и, решив сократить путь, полезла в дыру в заборе. Когда я довольно сильно ударилась головой, поняла, что мне был дан знак: я буду здесь работать, но шишек придётся набить немало — всё сложится не просто. Так оно и вышло.

— Любочка, у тебя есть любимый драматург?

— Алексей Арбузов. Я очень полюбила его ещё в институте. С ним связаны мои режиссерские работы. Я ставила отрывок из пьесы «Мой бедный Марат», а потом «Счастливые дни несчастливого человека». Мне нравятся его удивительные герои, они такие жизненные, непридуманные, с их мучительной внутренней энергией, с их острой потребностью найти себя и свое место в суровых реалиях. Пьесы Арбузова легки и понятны как для актёра, так и для постановщика.

— А у тебя есть желание что-нибудь поставить?

— Это слишком серьёзный и ответственный шаг. Нужно быть очень уверенной в своих силах. Возможно, я решусь на это позже, когда наберусь опыта. Пока я очень хочу играть.

— Ты проработала в театре целый сезон. Твои ожидания сбылись?

— А я ничего определённого и не ожидала. Я была счастлива, что мне разрешили переступать порог этого театра. Я знала, что многие годами сидят в ожидании ролей, а я всё-таки работала.

Моим дебютом в этом театре стала роль поросёнка Ниф-Нифа в спектакле «Три поросенка». Из всех своих братьев он самый глупенький и наивный, очень трогательный и милый. Вообще я обожаю детей, и мне очень нравится с ними общаться. Недавно маленькая девочка после спектакля подарила мне цветы, я была счастлива.

Я играю Ниф-Нифа и в «Красной шапочке». Меня ввели в спектакль «Анатомия любви». Моя героиня — легкомысленная девочка-подросток, любовница главного героя.

Я поработала и в театрализованных программах: в новогодней интермедии сыграла отличницу Викусю, Дюймовочку в программе для самых маленьких, а на фестивале «Волшебный фонарик» — старуху Шапокляк.

— А что бы тебе хотелось сыграть?

— Конечно, мне бы хотелось сыграть что-нибудь серьёзное, даже трагичное, наверное. Хотелось бы сыграть судьбу.

Эта предельно органичная, выразительно-пластичная, очаровательная, порой трогательная Любовь Данилова уже привлекла внимание зрителя. Её творческая судьба только началась, и пусть продолжится она в будущих ролях на сцене муниципального театра «Русский стиль».

Мария Сотникова.