Я вот думаю: а может, не надо сейчас ворошить старое, другая жизнь на дворе. Надо было это сделать тогда, в начале девяностых, когда все это происходило. Надо было по горячим следам написать об этом. Да кто бы в то время мои откровенные заметки опубликовал?! Уж очень необычна эта история, она болит во мне вот уже много лет, да так, что не рассказать о ней нельзя.

На волне перестройки, когда застойная наша жизнь сдвинулась со своего привычного места и многие жили в ожидании экономического, политического и нравственного чуда переустройства России, я работал в областной прокуратуре и насмотрелся такого, о чем писать — в одну книгу не уложишься. И не просто насмотрелся, я был в круговороте тех событий. Мне, как и многим в то время, не терпелось за новую Россию бороться, строить государство правовое и наказывать тех, кто, занимая руководящие должности, отступает от закона, хотелось защищать борцов за правду и справедливость. Многие с гневом и презрением вглядывались в советское прошлое, низвергали былые авторитеты, неотрывно смотрели баталии наших избранников по телевизору: жизнь тогда была интереснее театра.

Впрочем, наш драматический театр им. Тургенева в стороне от веяний времени не стоял. Не скажу, что я большой театрал, но в то время я стал ходить в театр драмы. Его возглавлял Б. Голубицкий. Моим любимым спектаклем был его «Мандат». Самое интересное было в том, что, живя в государстве, где идея и бумажка важнее человека, я будто впервые об этом узнал, спала с глаз пелена. Когда главный герой спектакля Гулячкин, сам себе выправив документ, вознамерился не только уладить свои личные дела, но и пол-России пересажать, я понял, что такие «герои» живут рядом, они непотопляемы. Потрясающе, мне кажется, играл Гулячкина актер Владимир Фролов. Я отмечал его и в других спектаклях, но здесь он был необычен, непредсказуем. С тех пор я ходил на все спектакли, где играл этот артист, а ролей у него тогда было много, он был популярен, зрители его обожали. Открытый темперамент, заразительность, способность держать наше внимание, яркая внешность, какое-то отчаянное бесстрашие выделяли его и вызывали интерес. Я еще тогда подумал, какой замечательный прокурор вышел бы из него, и даже не подозревал, что в скором времени наши судьбы тесно переплетутся.

Может быть, люди более молодые и не знают, что депутат Государственной Думы первого созыва, президент Международного центра народной дипломатии Владимир Афанасьевич Фролов, живущий в столице, и бывший актер академического театра драмы, киноактер, снявшийся в многочисленных фильмах и телесериалах, заслуженный артист России Владимир Фролов — одно и то же лицо. Столь головокружительная карьера его началась именно в пору перестройки. Он шел тогда поперек. В отличие от многих, надежды на возрождение страны с Ельциным и его командой не связывал. Развал Советского Союза, а вместе с ним и экономики и человеческих связей, передел государственной собственности, растущую, как раковая опухоль, коррупцию во всех сферах жизни, стремительное обнищание людей Фролов воспринял очень болезненно. Наблюдая, как добравшиеся до власти реформаторы тут же забывают о предвыборных обещаниях, он не верил в грядущий российский рай, пока у власти — дискредитировавший себя пьянками и дворцовой возней президент. Наверное, со свойственным ему художническим чутьем он предвидел сегодняшний социальный беспредел, и в то время искренне думал, впрочем, как и многие россияне, что обновленная и очищенная от гнили коммунистическая партия способна к борьбе за новую Россию, и с беззаветной верой включился в политическую борьбу. Это было время митингов, уличных словесных боев. Перед многочисленной толпой Фролов выплескивал все, что подспудно копилось в его душе. Наверное, говорил так, как велела душа, в полном ощущении свободы, не выбирая слов (а кто их тогда выбирал!). Он увлекал народ искренностью, убежденностью в своей правоте, пафосом поэтических строк о России, внезапно открывшимися ему житейскими мудростями. Ему верили, поэтому избрали депутатом в Думу. Ну а тех, кто от коммунистов открещивался, он, разумеется, раздражал. Тогда Фролов еще в политике не очень-то разбирался, его волновала жизнь России, Орловщины, его театра, и в выступлениях своих он вскрывал нарывы, которые вызревали рядом.

Сегодня, вороша старое, я думаю: ну зачем он лез на рожон, чего не хватало ему, любимцу публики, заваленному ролями артисту, первому лауреату престижной Тургеневской премии? А все просто: истина — в двух шагах. Правильно говорят: кто не ненавидит по-настоящему зла, тот не любит по-настоящему добра. Не мне писать о состоянии театра, я не специалист. Если меня волнует спектакль, значит, он хорош, а нет — так уж не обессудьте. Но, как я уже тогда понимал, театр стал тем самым нарывом, который доставлял ему огромную боль.

Накануне 175-летия театра Фролов опубликовал в газете «Поколение» статью, где, вспоминая о лучших спектаклях прошлых лет, о замечательных театральных людях, покинувших труппу, он давал характеристику состояния театра, где признал, что вместо творчества — показуха, что театр не устает хвастаться своими успехами… за рубежом, на смотрах и фестивалях. «Надо признать, — писал Фролов, — Б. Н. Голубицкий — умелый организатор всевозможных смотров и фестивалей, к нам даже приезжают режиссеры из Америки. И мы посещаем Америку. Это вроде бы славно. Но ведь орловский театр существуют и для орловцев. А ходят ли орловцы в театр? Ходят, но катастрофически мало. На разрекламированные, разрецензированные, распремированные спектакли касса продает по 30, по 7, по одному, а то и ни одного билета». Спектакли Голубицкого зрительским интересом не пользовались, а планы финансовые выполнялись за счет подачек предприятий и организаций города. С горечью писал артист о том, что ушла со сцены большая правда, тонкий психологический реализм, что актеру в полной мере реализоваться возможности нет, что театр далек от жизни. Фролов выносил сор из избы, он писал о том, что атмосфера в театре тяжелая, что деформируются художественные ценности и принципы, попирается человеческое достоинство, коллектив деморализован, поощряется лицемерие, что с инакомыслящими расправляются рублем, не дают ролей. Публикуя эту статью, редакция газеты не зарабатывала дивиденды на скандале. «Даже делая скидку на субъективность восприятия внутритеатральной ситуации, нельзя не признать: Орловский театр драмы подошел к юбилейной дате в атмосфере взрывоопасной», так что Фролов выразил мнение не только свое.

В скором времени все, о чем артист писал, коснулось и его самого. Критике в театре места не было, в суд от Голубицкого поступило заявление с требованием возбудить уголовное дело за клевету. Бывшие товарищи по сцене, понимая, что за личные убеждения привлечь к ответственности Фролова невозможно, писали на него доносы, анонимки в лучших традициях сталинских времен. Сигнализировали о его резком противостоянии курсу демократических преобразований и о том, что он противодействует политике президента Ельцина. Нет, они не писали, что Фролов плохой артист, что срывает спектакли, что работать с ним на сцене невозможно, но, доходя до абсурда, утверждали, будто его политическая деятельность разваливает театр. Судя по заявлениям, которые труппа присылала в суд, коллектив, напротив, был монолитным, но не искусство объединило их, а желание уничтожить того, кто шел поперек. Их претензии к артисту выходили за рамки творчества, их интересовала его лично-общественная жизнь. «Нам непонятно, почему Фролов, давший в декабре 1992 г. подписку о невыезде, участвовал в многодневных акциях защиты Белого дома», — к примеру, писали его бывшие товарищи и требовали дать этому факту юридическую оценку. Делали вывод о том, что политическая деятельность артиста способствует «углублению кризиса, обострению общественной ситуации (в стране!) Они «шили» ему «политику» белыми нитками, впрочем, признавая, что он «последовательно и продуманно» ведет борьбу. Они не брезговали откровенной клеветой, описывая, как читает Фролов на митингах стихи, в которых «иллюстрирует фашистские призывы». Чушь! Читал я эти стихи, никакой пропаганды ни фашизма, ни антисемитизма там нет, да это и суд признал. Пять лет вел Б. Н. Голубицкий при поддержке коллектива борьбу с актером, посмевшим озвучить правду о состоянии дел в театре. Когда я изучал документы по этому делу, в голове роились грустные мысли. На что надеялись, ведь не 37-й год на дворе, когда человека запросто могли за это поставить к стенке?

Были у представителей искусства надежные помощники в лице заместителя областного прокурора В. М. Маевского, который изощренно выискивал зацепки, чтобы все-таки дать ход придуманным обвинениям. История судов над Владимиром Фроловым — это грязный детектив, и писать об этом просто противно. Потом, когда Фролов войдет в Думу как член фракции Компартии, избиратели будут искать защиты от орловской юстиции у него. И когда по депутатскому запросу Фролова будут проверяться жалобы осужденных и подследственных, обнаружатся многочисленные вопиющие факты неблаговидной деятельности Маевского. По его воле и с молчаливого согласия прокурора области
Н. П. Руднева под массивными железными запорами томились в застенках бывшего Орловского централа и Брянского следственного изолятора люди, не совершавшие преступлений. Хотите примеры? Пожалуйста! По указанию Маевского был арестован сотрудник Ливенского ГРОВД Скопинцев. Спустя год дело было прекращено за отсутствием состава преступления. Но что это был за год для человека: тюрьма, бесконечные унижения, — все делалось, чтобы сломать его волю! Н. В. Курдюмову на год отстранили от должности, пока дело не было прекращено. Одна из заключенных, впоследствии реабилитированная, из-за психической травмы потеряла ребенка, будучи беременной. Это тяжелая утрата для человека нисколько не тронула Маевского, он продолжал восседать на своем кресле и шлепать печати на очередные постановления на аресты, как на пропуска в баню. А вот дело Межидова, в котором даже из свидетельских показаний и протокола задержания видно, что он не мог совершить тяжкое преступление. Межидов в знак протеста против произвола объявил голодовку, а потом повесился в камере, но его «откачали» врачи, а позже оправдал суд. Виновнику необоснованных арестов Маевскому все сходило с рук, даже когда он освободил из-под стражи особо опасного преступника Шаклейна, который дал подписку о невыезде и «отблагодарил» его, совершив ряд убийств в Орловской области в течение нескольких дней. И таких примеров — не счесть. Если проанализировать судьбы людей, в которые пытался вмешаться Маевский, поражает закономерность: они складывались трагически. Люди или погибали, или совершали самоубийство, или судьба их была печальной. У этого служителя Фемиды был свой почерк: человека изматывают необоснованными обвинениями, унижают, ломают его волю. Тогда, работая рядом с ним, я отчетливо понимал, что он скоро оденет в траур прокуратуру, и говорил об этом и ему самому, и в Генеральной прокуратуре. Так и случилось.

Вот Маевский и режиссировал дело Владимира Фролова. Чем ему не угодил артист? Можно только догадываться. Скорее всего, тем же, чем не угодил Голубицкому и тем, кто смотрел ему в рот: а пусть не выступает, пусть молчит, когда его не спрашивают, пусть не объясняет народу, что король-то голый. Так проще вешать людям лапшу на уши, называть черное белым, прятать за демагогией свою несостоятельность. Уголовные дела на Фролова заводили несколько раз, но все они лопались как мыльные пузыри, все за тем же отсутствием доказательств или состава преступления. Только Генеральная прокуратура положила конец этому фарсу. Генеральный прокурор потребовал наказать истинных виновных. Не надо думать, что все беззакония вершились без ведома самого прокурора области Н. П. Руднева, который, как усердный батюшка, созерцал и благословлял на жуткие противоправные действия своего заместителя. Но тогда указание Генерального прокурора выполнено не было. Тем не менее это было началом крушения беззакония в Орловской областной прокуратуре, это была победа депутата Государственной Думы В. А Фролова, испытавшего на себе все муки и унижения от чиновников в синих мундирах с большими звездами на погонах. Ему, известному в Орле артисту, были принесены через газету извинения. Такой финал у этого спектакля, затеянного Б.Н. Голубицким и его тогдашними единомышленниками. Только у этой истории есть финал иной, жизненный.

Н. П. Руднева и его заместителя В. М. Маевского уже давно в Орловской областной прокуратуре нет.

Заслуженного артиста России Владимира Фролова утопить в болоте интриг и клеветы не удалось, он оставил о себе в нашем городе хорошую память не только как яркая актерская индивидуальность. Уже более десяти лет работает муниципальный театр «Русский стиль», основанный им. Будучи депутатом Государственной Думы, он помогал выручать из чеченского плена молодых воинов, и в их числе призывников из Орловщины. Фролов, избранный орловцами, работал в Думе в самое трудное для страны время, когда под звуки фанфар о расцензуривании и призывы к творческой свободе в культуру хлынули разнузданность, безвкусица и цинизм. Под лозунгами обновления России проходило широкомасштабное растаскивание народного добра, уничтожение российской культуры. Коммунистическая партия в своей программе выступала за коллективную справедливость, равенство прав, общедоступность образования, защиту культуры и другие ценности. Фролов отстаивал их в Думе. За время работы в Государственной Думе РФ он успел закончить Дипломатическую академию МИД РФ, получил квалификацию специалиста в области международного права и международных отношений, закончил аспирантуру и защитил кандидатскую и докторскую диссертации.

В политике Фролов многое переоценил, но интересы народа отстаивает и сегодня. Он занимается вопросами культуры, искусства, образования и духовного воспитания, успешно снимается в кино, пишет статьи. Он давно простил обидчиков, о своем театре вспоминает с любовью, благодарен и Б. Н. Голубицкому, и актерам, с которыми тогда выходил на сцену, за все хорошее, что было в театре в первые годы их совместной работы. Он помогает орловцам, которые часто обращаются к нему за помощью. За Владимиром Фроловым числится столько хороших дел, что в одной статье не перечислить, да и не про это я хотел рассказать, а про ту историю, в которой, несмотря ни на что, победила правда.

Вячеслав Гончаров,
старший советник юстиции.