Экономическая ситуация последних месяцев вынуждает многих руководителей государств задумываться над необходимостью радикального изменения курса социально-экономической политики, усиления государственного регулирования хозяйственной деятельности, вплоть до национализации банков. По сообщениям СМИ, за рубежом растёт интерес к «Капиталу» К. Маркса, объясняющему, как можно устранить кризисы избавлением от капитализма.

Будем иметь в виду, что экономические кризисы, проявляющиеся в резком замедлении либо даже в спаде производства и сокращении общественного богатства, возможны не только при капиталистической системе ведения хозяйства. История сохранила немало свидетельств жестоких экономических кризисов, связанных с катастрофическими природными аномалиями (долговременные засухи, наводнения и т. п.) в докапиталистический период. Известны и такие причины кризисов, как социальные катаклизмы: гражданские противостояния, войны, долговременное неэффективное управление государством. Примером тому в докапиталистической России было Смутное время начала XVII века, а в советской России начало 40-х и конец 80-х годов.

Так случилось, что за последние 100 лет нашей стране пришлось пережить 4 экономических кризиса, обусловленных социальными причинами (таблица 1).

Первые два из указанных в таблице кризисов были связаны с войнами, навязанными нам капиталистическими странами, вторые два — с безобразным управлением народным хозяйством. При этом характерно, что если на базе разлагавшихся социалистических отношений в 1987—1990 гг. некомпетентность высших звеньев аппарата управления вызвала падение темпов роста ВВП до 4,4%, против 15,6% в предшествующие 4 года, то кризис 1991—1998 гг., связанный со строительством капиталистических отношений, обусловил такую глубину экономического спада, которую советская страна не знала даже в годы немецко-фашистского нашествия.

Но важно учитывать, что те, кто выбрал для России капиталистический путь развития, не только вынудили нас пережить трагедию 90-х годов. Они ещё забыли предупредить, что капитализм порождает совершенно новый, специфический вид кризисов, которые абсолютно неизбежно должны регулярно повторяться через 8—11 лет. А неизбежны они потому, что каждый предприниматель стремится получить прибыль и для этого вынужден в борьбе с конкурентами производить товаров больше, продавать дороже, покупать средства производства и рабочую силу подешевле. В итоге периодически на рынке обнаруживается дефицит платёжеспособного спроса по отношению к объёму произведённых товаров и услуг. Значит, товары накапливаются в запасах, что вызывает либо падение цен на конкурентных рынках, либо ограничение их роста на рынках, захваченных монополиями. В любом случае за этим следует сокращение производства на предприятиях, которые в новых ценовых условиях оказываются неконкурентоспособными. Что же касается монополий, то они сокращают производство осознанно, чтобы не допустить падения цен.

Подобные кризисы капиталистически организованной экономики (их называют циклическими) в индустриальной сфере обычно продолжаются от 5—6 месяцев до года. При этом падение производства составляет 3—5%, безработица повышается в 1,3—1,5 раза, число банкротств увеличивается в 1,5—2 раза, существенно падают реальные доходы основной массы населения. Но если сокращение производства длится более года и превышает 10%, кризис считается затяжным и глубоким.

История знает два жесточайших циклических кризиса, один из которых длился 3 года (1901—1903 гг.) и второй 4 года (1929—1933 гг.). Последний получил название Великая депрессия и в США, Германии, Франции вызвал падение ВВП почти в 2 раза, создал такое политическое напряжение, которое привело к власти целую плеяду сторонников государственного регулирования экономики: в США — Ф. Рузвельта, в Германии — А. Гитлера, во Франции и Испании — поддержанный коммунистами «Народный фронт».

Кризис в аграрной сфере начинается, как правило, несколько позднее, чем в промышленности, обостряется по мере роста городской безработицы и падения реальных доходов горожан. Но продолжается он дольше, поскольку в сельском хозяйстве рассасывание товарных излишков задерживается обязательствами по выплате арендной платы и сохранением мелкого крестьянского хозяйства, способного продолжать производство на бесприбыльной основе.

Любой экономический кризис является бедствием для экономики и большей части населения, а в то же время позволяет заметно улучшить общественное положение отдельных субъектов хозяйственной деятельности. Так, если долговременная засуха или война порождает продовольственный кризис, то параллельно сокращению ВВП и рождаемости, росту болезней и смертности одновременно увеличиваются доходы владельцев продовольственных запасов и спекулянтов. Аналогично циклический кризис через кризис финансовых отношений вынуждает значительную часть производителей сбывать свою продукцию за полцены перекупщикам, продавать землю, недвижимость, акции за бесценок тем, кто по завершении кризиса либо всё это перепродаёт многократно дороже, либо оставляет за собой в качестве натурального прироста богатства.

В принципе современная наука может с определённой заблаговременностью предвидеть приближение большей части экономических кризисов. Она способна подсказать «лекарства» для ослабления негативных последствий многих кризисов и даже недопущения некоторых из них. Но если мы понимаем, что кризис не для всех является несчастьем, что некоторым субъектам хозяйственной деятельности он обещает доходов больше, чем потерь, а значит, рост благополучия, то становится понятно, почему заблаговременные уведомления о приближении кризиса и предложения по противодействию его наступлению либо по ослаблению его разрушительного потенциала, — такие уведомления могут замалчиваться или даже подавляться из корыстных побуждений.

Как правило, кризис завершается непродолжительной депрессией (застоем снизившихся цен, что стимулирует увеличение заказов на обновление активной части основного капитала), за которой следует восстановительный рост и подъём производства сверх докризисного уровня. А затем, спустя несколько лет, начинается новый кризис, как того требует внутренняя природа капиталистической погони за прибылью на основе безоглядной конкурентной борьбы.

В последние 100 лет в условиях, когда решающее влияние на социально-экономическое развитие стали оказывать монополии, с началом экономического кризиса накал конкурентной борьбы между монополиями способен трансформировать циклический экономический кризис — в социальный. Так, рядовой циклический кризис 1914 года завершился первой мировой войной, бесподъёмный циклический кризис 1939 года перерос во вторую мировую войну; кризис 1991 года был прерван нападением США на Ирак, а кризис 2001 года послужил стимулом событий, побудивших Президента США Д. Буша объявить о начале третьей мировой войны (против террористов). Можно не сомневаться, что очередной циклический кризис, свидетелями предвестников которого мы уже становимся, тоже принесёт немало традиционных, а возможно, и новых социально-экономических потрясений. Из традиционных — стремление монополий решать свои проблемы за счёт внешней экспансии и усиления давления на отечественный средний бизнес. Общими усилиями и, если удастся, при поддержке государства — удержание остального нищающего населения в состоянии политического статус-кво.

Не исключено, что не везде это удастся, поскольку в Азии, в Южной и Центральной Америке определённо сформировались силы, ориентирующиеся не на капиталистическую перспективу. Да и в Западной Европе всё громче звучат призывы к более или менее радикальной смене курса социально-экономической политики. Кризис усилит эти тенденции и даст импульс существенной социализации экономических отношений.

И это тем более вероятно, что развитие назревающего циклического кризиса будет происходить в условиях, когда в мировой экономической табели о рангах заметно изменилось положение Китая, Индии, России, Ирана, Вьетнама и ряда других стран, за счёт которых в 1991 и 2001 гг. удавалось частично снять напряжение кризиса «перепроизводства».

Что же касается нашей страны, то, оценивая последствия наступающего кризиса, следует иметь в виду: для России они могут оказаться более тяжкими, чем для Западной Европы и США. Во-первых, потому, что, совершив в последние годы переход от компрадорского к олигархическому капитализму, мы получили государство, более ориентированное на приоритетную защиту интересов отечественного олигархического капитала. Поэтому и госбюджет, и государственные резервы в большей части стимулируют экспорт, а не внутренний рынок. Поэтому рост доходов олигархов многократно превышает финансирование роста доходов основной массы населения.

Во-вторых, если Западная Европа и США подходят к очередному кризису заметно окрепшими в сравнении с 1990 годом, то о России этого сказать нельзя (таблица 2).

И это обязательно скажется на итогах обостряющейся конкурентной борьбы.

Бесспорно, всё могло быть иначе, если бы в последние 8 лет избыток экспорта над импортом (837 млрд. дол. ≈ 21,7 трлн. руб.) в большей части не оседал за рубежом, а работал на внутреннем рынке, восстанавливая тот сельмаш, дормаш, текмаш, АПК, ВПК, авиа-, судостроение и другие отрасли, которые от России социалистической достались России капиталистической. И если бы все эти предприятия сегодня работали, предъявляя спрос на металл, никакого циклического кризиса в нашей металлургии не было бы, поскольку она не зависела бы от падения спроса мирового рынка на металл. И если бы сегодня в полную мощь работали такие предприятия, как СПЗ, часовой завод, МЗАЛ, УВМ и др., где средняя месячная зарплата в 1990 году превышала 5 прожиточных минимумов, разве нужно было бы бояться кризиса в жилищном строительстве из-за низкого платёжеспособного спроса на жильё?

Лишь в самое последнее время в выступлениях ряда руководителей страны мы слышим озабоченность ситуацией в реальном секторе экономики. Но пока удивляет, насколько незначительны средства, выделяемые для поддержки машиностроения, сельского, рыбного, лесного хозяйства, лёгкой и пищевой промышленности в сравнении с вложениями в фондовый рынок. Настораживает и тот факт, что если в большинстве западных стран затраты в стабилизацию банковской системы осуществляются в формах, позволяющих частично или полностью их национализировать, то в России само слово «национализация», даже за общественный кошт, произносится со страхом.

Всё говорит за то, что в России пониманию зловредности либерально-олигархического курса социально-экономической политики в настоящее время мешает избыточная уверенность в надёжности той финансовой «подушки безопасности», которая была сформирована за счёт недопотребления и вымирания россиян (в 2000—2007 гг. в РФ на 100 родившихся пришлось 158 умерших). На самом деле эта «подушка» достаточна только для того, чтобы удержать от обесценения собственность наших ведущих олигархов и не допустить превращения в нищих большей части чиновников, служащих в силовых и финансовых структурах, а также уже сформировавшейся «элиты» в сфере материального и интеллектуального обслуживания сильных мира сего.

Но этих средств явно недостаточно, чтобы в период кризиса и ряда последующих лет сберечь от обнищания главный элемент нашего богатства — семьи 80% населения страны. Во всяком случае, можно уверенно предвидеть, что в случае сохранения либерально-олигархического курса социально-экономической политики демографические последствия кризиса для России будут много тревожней, чем не только для развитых стран, но и для всех других стран мира с населением свыше 50 млн. человек. Подтверждение тому — ожидаемое уже к концу следующего года повышение смертности во многих субъектах РФ, а затем и вероятное снижение рождаемости.

Само собой разумеется, что и трагические последствия кризиса 1990—1998 гг., и растянувшееся до 2008 года выползание из этого кризиса, а потому и тяжкие последствия втягивания России в очередной циклический спад — вполне можно было не допустить, если бы страна не совершила рывок в капиталистическую систему экономических отношений.

Всё, что сегодня было бы рационально предпринять для локализации негативных последствий случившегося, — это, во-первых, осуществить энергичное огосударствление монополий, парализующих диспаритетом цен развитие внутреннего рынка, а потому и большей части отраслей материального производства.

Во-вторых, необходимо сбалансировать внешнеторговый оборот с таким расчётом, чтобы экспорт перестал служить замораживанию средств за рубежом, а использовался исключительно в интересах импорта, обслуживающего развитие народного хозяйства России.

В-третьих, необходимо всемерно содействовать повышению дееспособности предприятий перерабатывающей промышленности, сельского хозяйства, строительства и транспорта путём стимулирования сокращения издержек и цен реализации продукции — на основе вытеснения паразитарного посредничества, введения системы контроля калькуляций, поощрения долгосрочных договорных связей поставщиков и потребителей в рамках синдикативных отношений, позволяющих обеспечивать примерно равную рентабельность субъектам производственного процесса.

В-четвёртых, на всех уровнях управления экономикой следует исходить из того, что циклический капиталистический кризис всегда отступает, если быстро растёт платёжеспособный спрос не только предприятий, но и населения. Поэтому предметом приоритетного внимания должны стать не доходы олигархов и локальных монополистов, а резервы роста доходов 80% менее обеспеченных россиян. А сегодня таких резервов немало. Это — минимизация безработицы за счёт освоения мощностей имеющихся предприятий; переход от плоской к прогрессивной шкале налогообложения доходов и имущества физических лиц; вовлечение в сельскохозяйственный оборот хотя бы половины земель, заброшенных в ходе строительства капитализма в России, и др.

И, самое главное, нужна действенная система контроля за хозяйственной деятельностью на всех уровнях. Как нам представляется, таковой в современных условиях должен стать на предприятиях — контроль за деятельностью администрации со стороны трудовых коллективов; на более высоких этажах — со стороны профсоюзов и представительных органов власти. Без подобной демократизации управления огосударствление глобальных и локальных монополий лишь заменит современную олигархию — олигархией бюрократической, но мало что реально улучшит в экономике.

При этом следует иметь в виду, что реальный эффект от названных мер может быть получен только в случае их комплексной реализации. Каждая в отдельности сложной проблемы рационализации общественных отношений решить не может, а потому, победив один кризис, следует готовиться к другому в устоявшихся временных рамках.

И. Загайтов, д.э.н.,
Н. Турищев, к.э.н.