Проработав без малого 20 лет в системе образования, я, что называется, ушла из профессии. Причиной этому стала невозможность более наблюдать систематическое и целенаправленное разрушение системы образования снаружи, так называемыми «реформами», и не менее разрушительный встречный поток изнутри, а, главное, необходимость самой в этом участвовать. Почему участвовать? Попробую объяснить на конкретном примере. Недавно моя близкая подруга, тоже преподаватель вуза, посетовала на то, что не может достойно выйти из ситуации, сложившейся с двумя горе-студентками. Не посетив ни одного занятия за семестр, те без особых хлопот дожили до зимней сессии. Первое и единственное, что пришло им в голову в день сдачи экзамена, — это дать преподавателю энную сумму в обмен на зачетку. Когда та погнала их из аудитории взашей вместе с деньгами, родился план «Б»: ко дню пересдачи они нашли на факультете Даму № 1, которая знакома с Дамой № 2, а та, в свою очередь, хорошо знает «строптивую» преподавательницу. Деньги попытались всучить уже по этой цепочке, рассчитывая на личную просьбу хорошо знакомого человека. Опять не прошло. На третьей пересдаче, уже с комиссией, будущие специалисты поприсутствовали только телом и в итоге попали в списки претендентов на отчисление. Деканатом был определен для нерадивых последний срок сдачи задолженности, а по отношению к «упертому» педагогу стали применяться планы «В», «Г», «Д» и т. д. Это и челобитье родственников, и доходчивые разъяснения коллег, и сердечная беседа с заведующей кафедрой, и открытое недовольство декана факультета, и звонки из приемной ректора той же заведующей и уже не такая задушевная с ней беседа. Накануне «часа Х» у преподавателя оставалось два выхода: взять деньги и нарисовать тройки или не брать денег и нарисовать тройки. Есть еще один выход — уйти из профессии, так как смена вуза ничего кардинально не изменит, но это для тех, у кого хватит сил и мужества начать все сначала.

Методов «укрощения строптивых» много. Это и плохое расписание, и вероятность не пройти плановый конкурс на замещение должности, и уговоры — будешь паинькой, получишь старшего (или доцента), — и просто откровенная травля, пока преподаватель сам не напишет заявление. И ведь пишут, и уходят. Круг замыкается, и возникает множество вопросов. Первый из них — как мы дошли до жизни такой? Почему высокий профессионализм, честность и принципиальность преподавателя приходят в противоречие с системой, которая вынуждает его идти на постоянный компромисс с собственной совестью и чувством человеческого достоинства? Как и почему в стенах вузов оказываются бездарные, никчемные, не желающие учиться молодые люди, от которых вуз ни в какую не хочет избавляться? Может, вопрос снова в деньгах? Кто-то получил за поступление таких студентов приличное вознаграждение и теперь вынужден деньги отрабатывать, «курируя» их на каждой сессии. А те, в свою очередь, не учатся, а выкупают диплом в рассрочку.

Переход на платную основу стал самым разрушительным итогом череды «реформ» системы образования. Это сразу перекрыло путь в вузы большому количеству способной и готовой учиться, но малоимущей молодежи и открыло доступ тем, у кого ума не так чтобы очень, и учиться им не так чтобы хотелось, но имеются средства, и в армию идти не хочется. Параллельно был резко снижен порог конкурсного отбора. При приеме в вуз перестали учитывать средний балл аттестата. Теперь школьнику ни к чему напрягаться, он и так куда-нибудь да поступит, если у мамы с папой водятся деньги. Затем сократили количество вступительных экзаменов. Отменили, например, иностранный язык, который был обязательным для всех гуманитарных специальностей. Почему? Во-первых, к экзамену по иностранному языку невозможно подготовиться за месяц-два, если ты в полном объеме не усвоил курс средней школы. А это многолетняя кропотливая умственная работа. Во-вторых, этот предмет является лакмусовой бумажкой, по которой определяются интеллектуальные способности человека. И это не досужие размышления, а выводы ученых — лингвистов, педагогов, психологов и психиатров. Именно поэтому иностранный язык, наряду с философией, является обязательным экзаменом кандидатского минимума для всех специальностей. Следующим этапом было занижение сложности оставшихся экзаменов: сочинение заменили изложением, полноценный экзаменационный ответ — тестированием, где не нужно особо знать, думать, рассуждать, излагать свои мысли и мнение, а просто из трех нарисованных ответов угадать нужный. Если вы будете действовать методом простого тыка, то по теории вероятности все равно укажете на часть правильных.

Увлечение тестами неизбежно приведет к полной деградации учащихся. Вот, например, вопрос из вступительного теста по математике в одном из колледжей США, где тестирование — основная форма обучения и проверки знаний: «Утром у Джона было 200 долларов. В течение дня он совершил несколько покупок. К вечеру у него осталось 2/3 от первоначальной суммы. Сколько денег осталось у Джона?

А — больше, чем было; В — меньше, чем было; С — столько же».

Если вам нужно время на обдумывание ответа, вы уже продукт реформированной системы образования. Этот пример вполне можно предложить Михаилу Задорнову, но беда в том, что, если еще одно поколение наших детей вырастет на подобных тестах, им уже будет непонятен его юмор.

Смертным приговором для системы образования можно назвать еще две «реформы» — два закона, принятые Государственной Думой в 2007 году. Это «Закон об обязательном едином государственном экзамене» (ЕГЭ) и «Закон об обязательном одиннадцатилетнем среднем образовании». Первый открывает широчайшие горизонты для взяточничества и неизбежно добьет среднюю школу, второй — отлаженную десятилетиями систему начального профессионального образования. Какой контингент учащихся достанется вузам — легко себе представить.

Помимо этой, видимой всеми, части айсберга, в темных пучинах «реформ» происходят менее заметные, но не менее разрушительные процессы. Это бездарное изменение рабочих программ и учебных планов, перекраивание сетки часов, увеличение учебной нагрузки в рамках той же зарплаты, тонны учебников, которые открывать просто вредно. Если ты ставишь на зачете сразу десяток неудов, ты — плохой преподаватель, не смог заинтересовать, научить, установить личный контакт. Но при этом забывается народная мудрость, что и один человек может привести лошадь на водопой, но даже сорок не заставят ее пить.

Бесконечная лихорадка в системе образования напоминает фильм ужасов, за кадром которого остался преподаватель. Его государство оставило медленно умирать на свою нищенскую зарплату. У простого преподавателя она составляет сегодня в среднем 4 тысячи рублей, у кандидата наук, ВАКовского доцента — 10 тысяч, в которые входит должностной оклад, 40% от оклада за доцентство и три тысячи за ученую степень. Для сравнения. Простой преподаватель в вузе США или Канады получает 40 долларов за академический учебный час (45 минут). Максимальная нагрузка — 100 часов в месяц, в которые входят и заседания кафедры, и общеинститутские мероприятия. Остепененный преподаватель получает вдвое больше, нагрузка — вдвое меньше.

…И вот преподаватель стал искать способы выживания. Менее совестливые быстро и легко вписались в рыночные отношения. Зачеты и экзамены стали приниматься в конвертах и пакетах у всех студентов, даже тех, кто честно учится и вполне может сдать предмет сам. Те же, кому совесть до сих пор не дает покоя, выживают по-разному: бегают на подработки в другие вузы, занимаются классическим репетиторством или краткосрочным — в периоды сессий с «особо одаренными», пишут рефераты, курсовые и дипломные работы, составляют чертежи и пояснительные записки. А студенты им за это платят. Найдется хоть один человек в стране, который сочтет такое положение вещей нормальным?

Рано или поздно любой здравомыслящий педагог спрашивает себя: «А зачем мне все это нужно? Кого и для чего я учу? Есть ли какой-то смысл в моей работе, которая не приносит ни морального, ни материального удовлетворения?» Искренне хочется верить, что ответы на эти вопросы мы получим в ходе реализации национального проекта «Образование» и что умный, талантливый, готовый без остатка отдать себя избранной профессии человек перестанет мучиться вопросом «Учить или не учить?»

Светлана Лебёдкина.