Августовский педсовет, как называют официальные СМИ это областное совещание чиновников и руководителей учреждений образования, мог бы и на этот раз просто вписаться в череду традиционных, протокольных и ни о чем не говорящих мероприятий. Если бы не руководитель областного управления образования В. В. Агибалов, который выступил с августовскими тезисами о начинающейся в области поэтапной модернизации системы образования. То, что уже вызвало волну протестов в некоторых регионах страны, теперь будет решительно и с размахом внедряться и на Орловщине: распоряжением Строева создана специальная рабочая группа.

«Не дело, когда задержались с ЕГЭ», — заметил на том же совещании губернатор Строев. «Не дело», видимо, и что затянули с переходом дошкольных и общеобразовательных учреждений на отраслевую систему оплаты труда. Похоже, опять остается последняя надежда попасть в первый вагон, который уже набрал скорость. И в который раз это подается как областное новаторство, как нечто нигде не опробованное, но очень прогрессивное.

Если вслушаться в формулировки, можно оцепенеть от многозначительности сказанного. Вот как это примерно звучит в устах чиновников: фонд оплаты труда педагогов после модернизации будет состоять из базовой, меньшей, и стимулирующей, большей части: соотношение 2:3. Кроме существующих уже доплат в стимулирующую часть войдут доплаты за качественную работу с детьми, которая, в свою очередь, будет оцениваться по их успеваемости, успехам в олимпиадах и конкурсах. Очень многозначительно звучит и следующий тезис предстоящей реформы: количество учебных часов, то есть нагрузка учителя, уже не будут главным фактором, определяющим размер оплаты его труда. И еще значительнее: зарплата директоров школ и детских садов окажется в прямой зависимости от заработков учителей и воспитателей. Результат должен быть «ощутимым»: заработки работников образования повысятся в 2,5 раза и достигнут (подумать только!) 10—15 тысяч рублей.

Но, как известно, многозначительность слов легко обесценивается, если вникнуть в суть сказанного. Начнем хотя бы с ожидаемой суммы учительской зарплаты. Это как же нужно было унизить, обнищить, загнать в угол учителей Орловщины, чтобы теперь поразить их обещанием 10—15 тысяч рублей в месяц! Такие зарплаты давно уже получают сельские учителя в Белгородской, Курской, Калужской областях. А в подмосковном Жуковском, например, рядовой преподаватель музыкальной школы без напряжения и лишней нагрузки зарабатывает 20 тысяч в месяц. Ошеломить орловских педагогов можно было бы, например, сравнением, что 10—15 тысяч рублей в месяц, которые им обещают в будущем, — это нынешний заработок доцента орловской высшей школы. Да боюсь, доценты обидятся.

Впрочем, все сказанное и не было рассчитано на учительскую аудиторию, ведь в круглом зале Дома Советов не они составляли абсолютное большинство присутствующих. Реакция же тех, чей социальный статус, как признает даже сам орловский губернатор, до сих пор остается на недопустимо низком уровне, была вполне адекватной. Магия слов на орловских учителей не действует. Тут Егор Семенович опять прав: в 1991 г. поверили, что придет конец лицемерию партийных бонз. Зато теперь, как ни стараются орловские средства массовой пропаганды (так называл долгое время СМИ Е. С. Строев), — местная интеллигенция, в том числе и учителя, все заявления и обещания правящих областных, опять же — партийных чиновников, оценивают как угрозу, а значит, внимательно и критически.

Я не проводил социологического исследования, но обратился к некоторым знакомым учителям, работающим в школах г. Орла. Их реакцию на новшество можно охарактеризовать одним словом — недоумение. Если отбросить частности и эмоции, в этом недоумении можно выделить несколько основных моментов.

Прежде всего вызывает сомнения тезис об учительской нагрузке, которая потеряет свое прежнее значение при оплате учительского труда. Между тем, как считают мои собеседники, это был пусть и не идеальный, но достаточно объективный и понятный критерий оплаты. Можно, конечно, набрать часов и вести уроки кое-как, не заботясь о том, что останется в головах учеников в результате. Но, с другой стороны, почасовая нагрузка была хорошим стимулом для ведения кружков, факультативов, дополнительных занятий. На них приходили дети, заинтересованные в учебе и совершенствовании своих знаний, а это и есть один из весомых показателей качества труда педагога. Если теперь за дополнительные занятия не будут платить, то, значит, борьбу за качество остается вести только на уроках. Видимо, на это и нацелена реформа.

Но тут возникают новые сомнения. Если заработки учителя будут главным образом зависеть от успехов его учеников, то естественно предположить, что расслоение учащихся, так сказать, по интеллектуальному признаку должно стать управляемым процессом, принципом современной школы. Иначе учитель обречен на нищенскую зарплату, которую ему будут «обеспечивать» слабые ученики. Отчасти это уже происходит: детей сортируют при наборе первых классов и после окончания девятых, переводят слабеньких в классы коррекции. Есть уже классы профильные и общие. И так далее и тому подобное. Но до сих пор успехи учащихся не были связаны напрямую с заработками и престижем учителя. Теперь будут. Не получится ли тогда как в старом анекдоте: «Умные — к умным, а меня — к табе»? Это была злая шутка про армейские отношения. Теперь будем шутить про школу?

Идеальная ситуация, когда сильный, талантливый учитель сможет доказать свое право на достойный заработок тем, что возьмет и поведет к вершинам знаний первых попавшихся ему учеников, вряд ли возможна. Это всегда было проблемой, даже в советские времена, когда смешанные классы (сильные ученики вместе со слабыми) были нормой и принципом образования. А теперь и подавно. При нынешней коррумпированности, при нашей зависимости от начальства, при современной идеологии «успешности» — до того ли, чтобы «тянуть» троечников! Кому они будут нужны, если заработок педагога окажется в прямой зависимости от успеваемости класса?

Одно цепляется за другое, и мои собеседники, не сговариваясь, задали и еще один риторический вопрос: а судьи-то кто? Так называемый надтарифный фонд, из которого выплачиваются учителям дополнительные деньги, так сказать, «сверх сетки», — он и сегодня в руках администрации школы. Теперь, когда планируется ввести новые принципы оплаты и переместить центр тяжести именно на «стимулирующую», то есть «надтарифную» часть заработка, наш стреднестатистический директор и вовсе становится царем и богом для штатного педагога. Его собственная директорская зарплата теперь будет зависеть от самого низкого учительского заработка в данной школе. И в этом можно было бы усмотреть некую прогрессивность, если бы не соотношение 1:5. Сегодня эта пропорция гораздо скромнее и, как говорят мои собеседники, не превышает троекратного превышения директорских доходов над заработком самого нищего учителя в одной школе. Выходит, расслоение углубится и в отношениях «учитель—директор»?

Главное же, что смущает учителей в предстоящей модернизации системы оплаты, — это критерий успеваемости. Это самый необъективный, расплывчатый критерий, а значит, допускающий злоупотребления. Еще в советское время говорили и писали о том, что погоня за успеваемостью приводит к профанации образования. И, кстати, жизнь это подтвердила: выпускник 40—50-х годов прошлого века, когда этой гонки не было, признан более подготовленным в рамках школьного курса, чем его сверстник в конце 70-х — начале 80-х годов, когда, как говорится, процесс пошел. Сегодня, на новом витке спирали, похоже, старые сомнительные критерии приобретают больший вес и идеологическое обоснование: хорош тот, у кого солидный портфолио, то есть папка с бумажными свидетельствами его образованности. Одним словом: «Я умный — у меня справки есть».

О практических способах оценки реальной подготовленности учеников в классе и соответственно — оценки качества труда учителя, за которое теперь должны платить больше, мои собеседники могли сказать только одно: видимо, контрольные работы дети будут выполнять чаще. Не раз в четверть, как было до сих пор, а раза два в месяц. И это при общей так и не решенной до сих пор проблеме чрезмерной загруженности современного школьника, по поводу чего не перестают бить тревогу детские врачи, психологи и сторонники классической отечественной педагогики.

Вопросов пока больше, чем ответов. В одном можно не сомневаться: в условиях строевской Орловщины, где очень сильны, мягко выражаясь, традиции чинопочитания, «кумовства» и социальной пассивности, предстоящая модернизация с ее туманными принципами распределения благ, конечно, даст свои плоды — махровые, мутированные, неизвестные в природе.

Нам бы чего попроще, прозрачнее да поближе к детям и к реальным нуждам учителей. Например, навести, наконец, порядок с приемом абитуриентов в главный педагогический вуз области, чтобы проходили туда не с тройками и договорами, а хотя бы с четверками и пятерками по основным экзаменационным предметам. Да повысить бы зарплату начинающим учителям — за счет средств областного бюджета, как это делают в соседних регионах Центрального федерального округа, чтобы привлечь в школу молодых и, главное, стремящихся к учительской профессии людей. Да придерживаться простой и всем понятной системы премирования учителей, как это, например, практикуется в некоторых негосударственных школах г. Орла: победил ученик, скажем, на областной олимпиаде — получи, учитель, свое вознаграждение, достиг успеха на федеральном конкурсе — больше и награда учителю. А еще бы неплохо помочь школе с учебными пособиями. Хотя бы восстановить ту оснащенность, что была в советские времена. Ведь во многих школах сегодня и того нет. И компьютерные классы заменить классические учебные пособия, увы, не могут: виртуальная реальность не заменит живой практический опыт с реальными приборами. Да и отремонтировать все школы капитально не мешало бы, сколько можно с этим тянуть? Наконец, пора создать в школах единую систему воспитания, основанную на базовых принципах отечественной нравственности. Ведь еще немного, и воспитанию придется уступить место ювенальной юстиции, когда на малейшее замечание со стороны педагога «продвинутые» учащиеся будут отвечать судебными исками, требуя защитить права ребенка, а школе придется оправдываться, доказывая, что ученик вел себя неправильно, нарушал дисциплину и так далее. Уже сегодня в орловских школах развязные ученики заявляют своим педагогам на уроках: «Если вы мне сделаете замечание в грубой форме, я сниму это на сотовый, и у вас будут неприятности». Ошеломленный такой наглостью учитель отступает, а праздник непослушания продолжается и вот-вот обернется полной анархией.

Что мешает заняться решением этих назревших проблем в отдельно взятой Орловской области? Неужели национальный проект «Образование»? Да нет! Скорее укоренившиеся местные традиции, когда «правильная отчетность» и «нужные показатели» дороже истинного положения дел.

Андрей Грядунов.