После того как американские средства массовой информации сообщили, что в США за чертой бедности сегодня находится 15,1% населения (46 миллионов человек), невольно возникает опасение, что в канун выборов некоторые наши апологеты–политологи назовут большим достижением реформ последнего десятилетия информацию Госкомстата о наличии в России всего 13,8% бедняков.

Поэтому напомним, что в различных странах бедность оценивается далеко не одинаково. Там, где государство не хочет чрезмерно утруждать себя проблемой роста благополучия своих наименее обеспеченных граждан, оно устанавливает такой уровень прожиточного минимума, который позволяет считать бедными только нищих. Там, где государство реально озабочено ростом благосостояния населения, оно признаёт бедными всех малообеспеченных членов общества.

Вот почему в США 15,1% бедняков — это те, у кого среднемесячный доход на одинокого американца составляет около 1000 долларов (31000 рублей), а к крайне бедным (нищим) относят тех, чьи доходы в месяц ниже 700 долларов. Они получают талоны на бесплатное питание, частично на одежду, почти бесплатное медобслуживание, дотации на образование, а в ряде случаев — и на культурный досуг. Наши 13,8% бедняков — люди совсем другого сорта. Начиная со второго квартала текущего года в РФ бедняками признаются те граждане, чей среднедушевой доход ниже 6505 рублей в месяц. Если ниже, они, как и в США, в принципе тоже имеют право на государственную поддержку, правда, более скромную, чем у их американских коллег по социальному статусу.

Какова причина столь значительных различий в доходах американских и наших бедняков, мы поговорим ниже, а пока что попытаемся выяснить, почему даже в такой богатой стране, как США, сохраняется огромная (46 миллионов человек) армия людей материально не обеспеченных. Конечно, не настолько нуждающихся, как наши бедняки, но всё равно обитающих в условиях, которые вполне официально американское государство определяет в качестве условий, не обеспечивающих минимально нормального существования.

Ответ на этот вопрос мы получим, если обратимся к интересной книге Е. Гайдара «Долгое время» (М., 2005 г.), в которой автор, видимо, для защиты антисоветских реформ ссылается на такие «перлы» эпохи раннего капитализма:

* «…Ежели народ будет в достатке, то невозможно будет содержать его в границах его обязанностей» (кардинал Арман Ришелье);

* «Все, кроме идиотов, знают: низшие классы надо держать в бедности, иначе они никогда не будут прилежны» (Артур Юнг).

Время А. Ришелье и А. Юнга ушло, но в США, хотя и обновлённый «человеческим лицом», капитализм, с его погоней за прибылью, сохраняется. Поэтому нужны и бедные, без которых нельзя остальных работников содержать в границах их обязанностей. Важно лишь заботиться о том, чтобы бедняков было не слишком много. Тем более что прогресс науки постепенно доводит до сознания наиболее дальновидной части «элиты», что сокращение бедности в современных условиях становится важным фактором роста объёмов и повышения устойчивости производства, предпринимательской прибыли.

В самом деле, по мере того как нарастают трудности в расширении американского экспорта, особенно в годы периодически повторяющихся кризисов, всё более значимым для сглаживания кризисов становится развитие внутреннего рынка. Так вот, одним из резервов расширения внутреннего рынка как раз и является рост доходов той части населения, которая ориентирована прежде всего на потребление отечественных товаров. А это, безусловно, малообеспеченные граждане. Поднимая их платёжеспособность, вопреки сопротивлению узколобых оппонентов–республиканцев, президент Обама, в высших интересах бизнеса, стимулирует рост платёжеспособности бедняков, чтобы расширить рынок сбыта отечественных товаров.

Второй аргумент в пользу преодоления нищеты и сокращения малообеспеченности — это растущее понимание многими западными лидерами, что таким способом можно заметно уменьшить масштабы бандитизма и социальных потрясений, а значит, сократить расходы на правоохранительную деятельность, облегчить налоговое бремя для предпринимательского сословия. Отсюда дорогостоящие программы социальной поддержки малообеспеченных граждан в странах ЕЭС, особое внимание к созданию новых рабочих мест — на основе организации глубокой переработки как отечественного, так и особенно импортного сырья, развитие интеллектуально ёмких отраслей.

Отметим ещё одно обстоятельство, которое объясняет, почему в развитых капиталистических странах масштабы бедности сознательно должны ограничиваться. Дело в том, что в условиях индивидуально регулируемой рождаемости малообеспеченность значительной части населения становится опасной даже для простого воспроизводства необходимой капиталу рабочей силы. В США это обнаружилось, в частности, в годы Великой депрессии, когда коэффициент рождаемости сократился почти на одну четверть и оказался ниже, чем даже в военные годы.

Таким образом, если, с одной стороны, следуя логике А. Ришелье и А. Юнга, при капитализме бедность обязательно должна сохраняться, то в условиях современных реалий её масштабы и глубина подлежат основательному ограничению. За бедностью должна остаться только функция пугала — для обеспечения должной «прилежности» работающего люда.

К сожалению, в РФ сегодня не все творцы и защитники вернувшегося к нам капитализма это осознают, а потому в качестве границы бедности они определили такой прожиточный минимум, который не превышает уровня нищеты.

В самом деле, каков состав нашего прожиточного минимума? Он позволяет очень скромно питаться и более чем скромно одеться, доехать городским автобусом к месту работы, чтобы иногда вернуться пешком (предусмотрены в день 1,8 поездки для мужчин и 1,6 — для женщин). Обозначены символические расходы на мебель, средства санитарии и коммунальные платежи. Иными словами, для одиноких и бездетных россиян созданы по минимуму необходимые условия для их участия в производстве предпринимателям прибыли и выплаты налогов на нужды государства.

Но вот что примечательно. В прожиточный минимум не включаются минимальные расходы на образование — предусмотрена покупка только двух школьных тетрадей и одной шариковой ручки в год. Удивляют и такие «мелочи», как упущенная необходимость проезда на внегородском транспорте, если из-за отсутствия городского жилья и рабочих мест в селе, чтобы одарить предпринимателя прибылью, а бюджет налогом, — приходится к месту работы добираться не городским автобусом. В прожиточном минимуме «забыта» объективная необходимость если не покупки, то хотя бы аренды и эпизодического ремонта жилья. Не предусмотрены расходы на формирование семьи, а главное, необходимая, помимо родительского капитала, компенсация 24-месячных затрат на кормление и воспитание хотя бы одного ребёнка — для службы в армии и в различных сферах необходимой капиталу экономики.

Чем принципиально отличается установленная таким образом граница бедности в России — от американской границы бедности? У них бедняк получает доход, который позволяет ему родить, учить, готовить к самостоятельной жизни только одного, а не двух (что было бы общественно нормально) детей. В этом отношении он — человек малообеспеченный и потому бедняк. Таковых в США 15,1% населения. Наш прожиточный минимум не позволяет полноценно вырастить даже одного ребёнка, то есть это доход не малообеспеченного, а нищего человека. 13,8% указанных Госкомстатом бедняков — это и есть наши нищие бедняки.

Спору нет, нищенский прожиточный минимум никому не запрещает иметь детей, и даже нескольких, но либо на территориях с особо благоприятными природными условиями, либо за счёт экономии на здоровье и длительности жизни детей и родителей, за счёт недоедания, недообразования, недовоспитания, недоподготовленности к общественно полезному труду. И все эти «недо-» мы получили в ходе так называемых рыночных реформ.

Сопоставим показатели динамики доходов 60% менее обеспеченных россиян (85 миллионов человек), — с естественной убылью населения России (см. таблицу).

Как видим, вымирание населения нашей страны после начала «рыночных реформ» чётко коррелирует с падением доходов 85 миллионов наименее обеспеченных россиян. И самые безутешные показатели отмечены в те годы, когда доходы падали до того одного прожиточного минимума, который якобы выводит россиян за границы бедности.

Особенно неблагоприятна ситуация в Центральном федеральном округе с численностью населения (включая Москву) свыше 37 миллионов человек. Здесь за последние 10 лет на 100 родившихся оказалось умерших 171 человек. В Орловской области в прошлом послекризисном году — 150 человек. Насколько это тревожно, свидетельствует тот факт, что в 30-е годы в семьях 3,5 миллиона «спецпереселенцев», раскулаченных и высланных в восточные и северные районы — на лесоповал и подъём целины, в расчёте на 100 родившихся умерло 169 человек.

Вопрос о том, почему демографические потери последнего десятилетия оказались столь же катастрофическими, как и трагедия раскулаченных переселенцев, требует особого исследования, тем более что в последние годы в ЦФО никто никого не выселял и не принуждал к непосильному труду. Возможно, что в данном случае проявила себя принципиально новая форма бедности, отличная от той, которая в далёком прошлом позволяла растить детей, довольствуясь принципами: «Щи да каша — пища наша», «С милым рай и в шалаше» и т. п.

Сегодня так не получается. Придётся приспосабливаться к новым нормативам минимальной достаточности условий жизнедеятельности. Без этого нам не удастся повысить темпы экономического роста, сократить преступность, восстановить хотя бы простое воспроизводство главного нашего богатства — человеческого капитала. Но для этого, согласно расчётам Лаборатории долгосрочных прогнозов ВГАУ, необходимо, чтобы 60% относительно менее обеспеченных граждан располагали среднемесячным доходом не в один, а примерно в 2,3 прожиточного минимума, то есть около 15 тысяч рублей в месяц.

Для этого потребуется 2,7 триллиона рублей, из которых не менее одной трети нынешние бедняки смогут заработать сами, если их обеспечить рабочими местами. В частности, на предприятиях, мощности которых ещё сохраняются с советских времён и могут быть вполне продуктивно использованы, как только целью производства на этих предприятиях станет не погоня за экспортной выручкой и большой прибылью, а работа на внутренний рынок, с минимально прибыльной и даже с бесприбыльной занятостью.

За последние 25 лет мы уже не в 2 раза, а почти в 4 раза отстаём от США по производству ВВП на душу населения. Тем не менее у нас ещё сохраняются материальные возможности роста платёжеспособности бедной части населения до размеров, позволяющих реализовать её созидательный потенциал — не обязательно в далёкой перспективе. Достаточно вспомнить, сколь значительны наши резервы роста доходов бюджета за счёт перехода к по-европейски цивилизованной шкале дифференцированного налогообложения (свыше 1,5 триллиона рублей). Сколь велики резервы сбалансирования экспорт­но-импортных операций и вывода капиталов из «офшоров» (свыше 4,5 триллиона рублей). А как основательно возрастут наши ресурсы потребления и накопления, если страна освободится от удушающих её объятий олигархов!

Но при этом важно иметь в виду, что затраты на сокращение бедности — это ни в коем случае не расплата за бедность, а строго целевые инвестиции в преодоление тех негативных явлений, которые связаны с бедностью. Это расходы, которые должны, во-первых, содействовать расширению платёжеспособного спроса населения примерно на 12—14%. Соответственно можно будет стимулировать рост объёмов отечественного производства, увеличив занятость местного как трудоспособного, так и ограниченно трудоспособного населения; повысив пенсионные выплаты за стаж работы, оплату труда педагогов, медиков, научных работников, трудящихся в отраслях реальной экономики и др.

Во-вторых, это инвестиции в развитие условий, содействующих сокращению связанной с бедностью преступности — и той, что уже сложилась, и особенно той, которая может развиваться за счёт рекрутов из подрастающих поколений. И наконец, это инвестиции в укрепление семьи и брака, в стимулирование рождаемости, в сокращение смертности, в продление общественно полезной жизни.

При этом, как нам представляется, чтобы повысить эффективность затрат на сокращение бедности, значительную их часть предпочтительно использовать прежде всего на организацию бесплатного питания детей и студентов, на введение для малоимущих граждан бесплатного образования, здравоохранения, доступа в интернет и к занятиям спортом. Молодёжи, вступающей в брак, следовало бы предоставлять долгосрочные беспроцентные кредиты на приобретение жилья и мебели с последующим их погашением за счёт бюджета — по мере пополнения состава семьи.

И всё это реально, если принять к сведению, что многие из перечисленных здесь способов социальной поддержки населения уже были реализованы в РСФСР. Например, в 1985 году бесплатно населению было выделено 980 тысяч квартир, то есть в 4 раза больше, чем по­требовалось бы в 2010 году для бесплатного предоставления квартир всем малообеспеченным молодожёнам.

В таком случае становится ясно, что в нынешней России, которая по уровню ВВП, в оценке Госкомстата, уже превысила показатели 1985 года, решить задачи сокращения бедности в принципе несложно. Мешает только одно: у тех, кто хотел бы такую болезнь, как бедность, лечить, нет доступа к необходимым для этого средствам. А вот те, кто в достатке такими средствами обеспечен, расходовать свои ресурсы в этом направлении не желает. В связи с этим можно напомнить заявление В. В. Путина, сделанное в телевизионной беседе с гражданами России 15 декабря 2011 года, — о том, чтобы растущие доходы олигархических структур не уплывали в зарубежные приобретения и резервы, не использовались на коррупционные нужды и «элитные» утехи, а шли на нужды народа. Дело теперь за политической волей по реализации этого тезиса.

И. Б. Загайтов,
доктор экономических наук,
Н. А. Турищев,
кандидат экономических наук.

* * *
Выражаю искреннюю благодарность всем, поздравившим меня с 75-летием со дня рождения. Словом и делом буду стараться служить Орловщине.
Н. Турищев.