Ситуация вокруг Военно-исторического музея г. Орла уже становилась темой публикаций «Красной строки». Однако почва для конфликтов в ОГУК «Орловский краеведческий музей» по-видимому все-таки продолжает сохраняться. Во всяком случае, заведующий Военно-историческим музеем С. В. Широков вновь предложил нашей газете для публикации свою дискуссионную статью. Не становясь на позицию какой-либо из сторон, мы тем не менее полагаем, что проблемы, поднимаемые Широковым, должны быть известны общественности.

В буклете Орловского краеведческого музея под редакцией В. В. Титовой с гордостью констатируется: «Проект Военно-исторического музея был разработан экспозиционной группой сотрудников ОГУК «Орловский краеведческий музей» (руководитель В. В. Титова) и дизайнерским коллективом (руководитель В. Н. Блинов) на основе принципиально новой концепции и современных художественных средств».

Как руководитель Военно-исторического музея, я не мог не задаться вопросом: что это за новая концепция и о каких современных художественных средствах идет речь? Музей создавался на моих глазах, поэтому мне хорошо известно, что реально делалось с экспозицией.

Если судить, например, по статьям, опубликованным в альманахе «Краеведческие записки», то в 1995 году, по данным краеведческого музея, первый вариант концепции, написанный ведущим научным сотрудником музея В. А. Ермаковым, был рассмотрен и обсуждён Учёным советом музея (интересно увидеть протокол и данный вариант концепции. — С. Ш.).

Цитирую далее: «…Принципиальные изменения сделаны в ходе работы над концепцией «Гражданская война» (хотелось бы увидеть и эту концепцию. — С. Ш.).

«…На Научно-методическом и Учёном советах музея также были предложены замечания и поправки». Появилась новая недатированная концепция, выполненная «с учётом и обобщением всей конструктивной критики проекта» (где протоколы и текст новой концепции? — С. Ш.).

Думаю, что эта новая коцепция была написана до 2000 года.

А вот теперь обратимся к архивному делу № 3638 1999—2009 годов «Рецензии на концепции ОКМ, ВИМ и диораму «Гражданская война» из архива краеведческого музея. Из него В. В. Титова во всех своих статьях использует всего два отзыва о концепции, так как других положительных просто нет. Удивляет, что в деле нет ни одной рецензии из ведущих военных музеев страны. Но даже то, что есть, поражает многочисленной критикой и пожеланиями. Приведу два высказывания:

1. «В целях дальнейшей плодотворной доработки представленного на рассмотрение эскиза диорамы «Гражданская война» необходимо вести серьёзное научное сопровождение данного произведения. Следует рассмотреть вопрос о прикреплении к данной работе научного военного консультанта». Подписал ст. научный сотрудник Института военной истории МО РФ, к. и. н., проф. Зуев М. Н. Дата — 7 декабря 2000 года.

2. «Однако мы пришли к выводу, что не поддержим вашего начинания в его нынешнем виде». Далее возражения и соображения на 6 листах. Подписал ст. научный сотрудник лаборатории музееведения Государственного центрального музея современной истории России Балакирев А. С. Дата — 11 сентября 2001 года.

В этом же деле, кстати, хранится разгромная рецензия на концепцию краеведческого музея за той же датой. Но это уже другая тема.

Военный консультант в музее не появлялся. Может быть, он числился только на бумаге? В итоге мы имеем то, что имеем. Диорама открыта с многочисленными недоработками. И вина за это лежит полностью на руководстве краеведческого музея, не обеспечившего постоянные профессиональные консультации автору такого сложнейшего проекта А. И. Курнакову. А уж как тяжело было работать Андрею Ильичу, знают его помощники по работе, которые, несмотря на запреты мастера, подправили некоторые недостоверные фрагменты полотна.

Сомневаюсь, что после 2001 года концепция Военно-исторического музея была переписана. Её автор В. А. Ермаков за последние годы занимался многим: писал книги, печатался в газетах, работал на дому, ходил на презентации и открытие выставок, давал советы директору, к которым она всегда прислушивалась, игнорируя порой здравомыслящие предложения других. Вопреки своим функциональным обязанностям, Ермаков не занимался научно-исследовательской работой, не провёл ни одного мероприятия, выставки, не подготовил и не выступил ни с одной лекцией. Его отчёты за год и обещания с возмущением воспринимали многие сотрудники музея, но только не директор.

Единственная доступная читателю концепция, впечатляющая размахом философских рассуждений Ермакова, изобилует эффектными оборотами вперемешку со специфической, порой понятной, возможно, только ему одному, терминологией. В действительности в экспозицию музея воплощено во многом не то и не в обозначенном объёме.

Смотрю на описание работ, лично выполненных В. А. Ермаковым в музее. Площадь оформления — 568,9 кв. метров (всего экспозиционная площадь музея — 1923,4 кв. м) и перечень на пол-листа. Подтверждают подписями два заместителя директора — В. В. Скобелев и И. Ю. Скрюченкова. Подтверждающей подписи заведующего музеем нет, как нет её ни в одном акте выполненных ремонтных и экспозиционных работ. Удивительно — наверное, работал по ночам, так как я и сотрудники музея этого не видели…

Кстати, Ермаков, называющий себя «старой музейной крысой», как ей и подобает, первый сбежал с «корабля», предчувствуя грядущие потрясения.

Чем же наш музей, в нынешнем исполнении, отличается, например, от Белгородской диорамы или от других аналогичных музеев? Может, обилием кукол и бутафории? Экспозиция должна служить людям, а люди хотят видеть фотографии, вещи, награды своих героев и знаменитых родственников, а не куклы и не пластилиновые и деревянные изображения, которыми насытили музей. Главное — это подлинные экспонаты, за просмотр которых посетитель готов платить деньги, а бутафорией никого не заманишь.

Где коллекция современного оружия, где вещи и награды наших полководцев А. В. Горбатова, В. Г. Куликова, А. С. Жадова, И. Т. Пересыпкина, Г. С. Родина? Где награды полного кавалера ордена Славы И. В. Первых и многих других наших знаменитых земляков и освободителей? Где знамёна, которые были в экспозиции музея-диорамы? Где многие другие вещественные экспонаты? Вместо них — бутафория и новодел, на которые потрачены баснословные государственные день­ги. Вот основная особенность воплощённой концепции.

В музее нет зала современной воинской славы, где рассказывалось бы о службе наших земляков в разных родах войск, орловских воинских частях и военных вузах, о воинах-чернобыльцах, орловцах — конструкторах оружия и о многом другом. Это была бы выигрышная и необходимая для патриотического воспитания нашей молодёжи экспозиция. Но в существующей концепции такой зал не предусмотрен, зато есть ссылки на современную военную доктрину!

Концепция Ермакова позволила ввести в зал с экспозицией 1943 года скульптурную рельефную композицию с изображением штурма рейхстага, а в зал древнейшей истории — былинный персонаж Илью Муромца. Я поинтересовался у авторов этой скульптуры братьев Семенихиных, сколько им заплатили. Они сказали, что их попросили не разглашать сумму. На мой вопрос: «Хоть достойные заплатили деньги?» — оба иронично улыбнулись.

А на создание пластилиновой композиции «Родина-мать» на стене зала Победы было выделено 100 тысяч рублей (на мой взгляд, красная ей цена — 5 тысяч), но автор, по его словам, получил 20 тысяч. Где остальные 80 тысяч — это вопрос.

Конечно, приобретая различную бутафорию, стоимость которой определяется весьма произвольно, легче получить прибыль. Но во всём, что касается получения лицензий, приобретения оборудования охранной сигнализации, закупок со строго фиксированной ценой, — тут откаты получить невозможно. Может быть, поэтому ничего такого для музея и не делалось?

Поэтому же, скорее всего, до сих пор не выполнено распоряжение Правительства Российской Федерации от 11 февраля 2005 года № 156-р о приобретении военной техники для уличной смотровой площадки музея. Три единицы бронетехники были выделены в государственную собственность Орловской области для нашего музея. Денег для её покупки и доставки в город в размере около миллиона рублей в бюджете 2005 года не нашлось, как не нашлось их и в последующие годы, включая и 2012-й. Кто занимался планированием и контролем исполнения этого распоряжения правительства и кто понесёт ответственность за его неисполнение?

Многие материалы, приобретённые на целевые деньги для экспозиции Военно-исторического музея, были впоследствии частично изъяты и использовались для создания новой экспозиции краеведческого музея: пиломатерилы, багет, пенокартон, цветной картон.

Немало средств было затрачено на приобретение того, что в итоге вообще не использовалось при построении экспозиции: микросветильники, различные стеклодержатели, большое количество стекла, женские манекены, знамёна, мундиры, копии немецких наград и другой новодел. Зачем тратились впустую государственные деньги? Где проектные решения? Или эксперименты в процессе работы — это тоже часть концепции Ермакова—Титовой?

Для экспонирования вместо музейных витрин было приобретено торговое оборудование. Как может, например, ребёнок или посетитель невысокого роста увидеть то, что лежит на высоте 130 см от пола на верхней полке витрины? Или это такое концептуальное решение?

Во всех залах с момента открытия музея постоянно отклеиваются фотографии. Видимо, это последствия использования «современных художественных средств». Моё предложение закрыть фотографии стеклом было отвергнуто.

В галерее первого этажа расположены мраморные плиты с именами земляков-героев. По концепции Ермакова—Титовой они не были предусмотрены, и, когда я предложил их установить, вначале, как всегда, услышал категорический отказ. Потом, подумав, сделали. Полагаю, что моё предложение не зафиксировано протоколом по созданию экспозиции музея.

Большое количество фотографий, сделанных для экспозиции фотографом музея Л. М. Тучниным, были, по документам, закуплены в ГУП «Музеи Подмосковья». Модели техники, приобретённые музеем у моделистов, и копии наград, купленные заместителем директора музея В. В. Скобелевым, по документам, оказались купленными у посредника О. В. Кваснина.

К Кваснину, являющемуся ближайшим соратником директора, особенно много претензий по работам, которые он выполнял. Например, бросается в глаза обезображенный в результате ремонта вид исторической части музея, находящейся под региональной охраной. При молчаливом согласии члена Всероссийского общества по охране памятников В. В. Титовой старые оригинальные деревянные окна были заменены на стандартные пластиковые…

Основными недостатками в разработке концепции и работе по созданию экспозиции Военно-исторического музея считаю:

— в подготовительный период не был изучен и обобщен опыт ведущих военно-исторических музеев России (концепции и экспозиции каких музеев были изучены и где это зафиксировано?);

— к работе не привлекались военные консультанты и специалисты, обладающие опытом создания государственных военно-исторических музеев;

— проигнорирован Федеральный закон от 13 марта 1995 года № 32-ФЗ «О днях Воинской славы и памятных датах России»;

— проигнорированы замечания, указанные в отзывах и рецензиях на концепцию ВИМ (архивное дело ОКМ № 3638. 1999—2009 гг.);

— нежелание руководства крае­ведческого музея признавать свои ошибки и просчёты и прислушиваться к мнению других.

Сегодня проследить, как создавалась научная документация, проходило обсуждение тематико-экспозиционных планов по построению экспозиции Военно-исторического музея, не представляется возможным. В музее должны храниться протоколы заседаний учёного совета, научно-методического совета и много другой документации, которую полагается сдавать в архив музея. Так вот, выяснилось, что в архив долгие годы уже ничего не сдаётся. Заместитель директора по научной работе уже третий год обещает ознакомить меня с вышеуказанными протоколами.

Уверен, что член Союза музеев России В. В. Титова знакома с Кодексом музейной этики ИКОМ, подготовленным Международным советом музеев. Вопреки положениям этого кодекса, заместителем директора крае­ведческого музея 10 лет работает В. В. Скобелев, который имеет свободный доступ во все фондохранилища музея. Но при этом торгует на рынке предметами исторического наследия и известен как коллекционер и торговец государственными наградами.

Характерно, что после обнаружения хищений в Эрмитаже были проверены все музеи России, кроме Орловского краеведческого. И это при том, что в области знают о проблемах в его фондах. Было сделано всё для того, чтобы Министерство культуры музей не проверяло. Значит, есть на то веские причины?

Вот следственные органы изъяли в краеведческом музее бухгалтерскую документацию. Стоит она в мешках у следователя в кабинете несколько месяцев, и никто к ней не притрагивается. Предлагаю следователю дать мне просмотреть эти бумаги. Получаю отказ — не положено. В результате по моему заявлению в прокуратуру ничего не выявлено.

Собираются проверять крае­ведческий музей. Предлагаю включить меня в комиссию. В ответ — не положено. Проверили краеведческий музей. Прошу показать мне результаты проверки. В ответ отказ — покажем только прокуратуре. Вот так и замыкается круг.

Неоднократно Президент РФ В. В. Путин говорил о прозрачности в использовании государственных средств. На деле заведующий Военно-историческим музеем не знает, сколько и как тратится средств на его музей. Вся информация скрывается. Президент говорит, что власть должна слышать человека. На деле не слышит и не хочет слышать. Несколько лет поднимаю вопрос о хищениях в музее. Реакции никакой.

В. В. Титова освободила место директора, но, став заместителем директора (должность введена специально для неё), по-прежнему руководит действиями своего бывшего подчинённого, а ныне и. о. директора В. В. Скобелева.

Говорят о заслугах В. В. Титовой. Несомненно, они есть. Но в бочке мёда уже не одно ведро дёгтя. На те средства, что выделялись музею, могло бы быть сделано гораздо больше и намного качественнее.

Знаю, что эта публикация вызовет большой общественный резонанс. Персоналии, упомянутые в статье, возможно, захотят защитить свою честь и достоинство. Ну что же, прошу в течение трёх дней после выхода этой публикации в присутствии общественности и прессы предъявить в музее все упомянутые мною документы, в том числе «принципиально новую концепцию ВИМ», рецензии на неё после 2001 года, научный паспорт на диораму «Гражданская война», ежегодные индивидуальные планы и личные отчёты о деятельности за каждый год В. А. Ермакова, В. В. Скобелева и др. Ведь так легко, если всё есть, — взять с полки и показать.

А ещё я готов ответить любым оппонентам на все их вопросы с использованием для этого хоть полиграфа — при условии, что и они сделают то же самое и ответят на мои вопросы, а пресса опубликует результаты.

Я пришёл в музей работать, а не смотреть сквозь пальцы на то, что наносит ему вред. И конфликты у меня только с ворами, трепачами и бездельниками. При этом я не держусь за свою должность и готов в любое время передать музей достойному человеку. Но борьбу с безобразиями доведу до конца.

Надеюсь, вопрос о недоработанной концепции и недостатках при её воплощении будет рассмотрен при новом директоре краеведческого музея.

С. В. Широков,
заведующий
Военно-историческим музеем.