Привычная орловская повседневность на самом-то деле просто пропитана сюрреализмом. Слова здесь утрачивают свои изначальные разноцветные смыслы, и поэтому когда ими старательно оклеивают действительность, чтобы приукрасить её, всё происходящее неизменно окрашивается в некую однотонную белёсую бесцветность. Один современный греческий поэт как-то написал: чёрное всегда ищет белое, чтобы превратить его в серое или полосатое. А тут в серое всякий раз превращается цветное.

Люди здесь часто теряют лица. Так бывает, если ваше лицо ненадёжно прикреплено к телу, и приходится придерживать его на ходу, особенно если часто сгибаться, развивая гибкость организма в ущерб его вертикальности. Серьёзно утяжеляет лицо и его выражение.

Конечно, совсем другое дело — если никакого выражения нет. В таком случае лицо достаточно крепко держится на положенном ему месте головы. Но тогда начинают отклеиваться глаза — иногда проваливаются вовнутрь, а другой раз выпадают прямо на пыльный тротуар, либо, что ещё хуже, — на вашу же собственную штанину или на новый туфель, представляете? Так и растекаются на глянцевой поверхности хорошей, качественной обуви, словно по неловкости разбитое яйцо…

Впрочем, дворники, как и положено, сметают упавшие лица, хотя иногда птицы затаскивают их высохшие оболочки на окрест­ные деревья. А без глаз, как известно, даже удобнее: все другие чувства (причём, куда более практичные и полезные — нюх, например) обостряются.

Вот почему абсолютно прав губернатор нашей маленькой, но гордой области Вадим Владимирович Потомский, когда публично побуждает сити-менеджера среднерусского города Первого салюта и Воинской славы еще лучше чистить улицы. С одной стороны, это как бы отсылает нас к любимым литературным произведениям главы региона (см.: «Все на кампанию борьбы за подметание улиц!» или «Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!»). С другой — говорит о его многогранности как личности, гармонично существующей в двухипостасном качестве — успешного миллионера и одновременно члена оппозиционной партии, безнадёжно декларирующей борьбу за социальную справедливость.

Но всё вышесказанное — лишь как бы длинноватое вступление, долженствующее подготовить внимание взыскательного читателя к главной теме наших заметок, а именно: почему в такой располагающей обстановке всеобщего сюра орловцы как-то не особенно оценили выставку 105 работ Сальвадора Дали «Священное послание», привезенную в наш город незадолго до новогодних праздников и благополучно функционирующую по сей день? На первый взгляд, это странно и удивительно.

Мы неофициально обменивались по этому поводу мнениями с некоторыми местными живописцами, умудрёнными мастерами, так сказать, кисти. Так вот, иные из них высказывались в том неполиткорректном духе, что это только в молодости бывает неловко сознаваться в непонимании неких высоких творческих идей и смыслов, якобы заложенных признанными и очень дорогостоящими авторами в свои художественные полотна. А когда возраст и жизненный опыт берут своё, то большинство людей спокойно отдают себе отчёт в том, что на самом-то деле всегда считали признанные шедевры типа «Чёрного квадрата» либо эпатажем тщеславной публики, либо надувательством непуганых провинциальных простаков. К слову, это вещи вполне сочетаемые в так называемых культурных элитах столиц, что прекрасно было известно всем по-настоящему творческим людям. Вспомните хотя бы «Пощечину общественному вкусу» Маяковского и его товарищей по кубизму…

Итак, о выставке в Орловском музее изобразительных искусств. Вот что о ней говорится на сайте музея: «Выставка «Сальвадор Дали. Священное послание» представляет впервые в России самую масштабную графическую серию величайшего художника ХХ века — его иллюстрации к Ветхому и Новому Завету из частного итальянского собрания. Ни одной из 105 представленных на выставке работ Сальвадора Дали нет в собраниях российских музеев, что позволяет без преувеличения назвать этот проект уникальным».

Там же под заголовком «Экспертиза» приведён некий текст, который, по замыслу организаторов, должен убеждать посетителей в подлинности экспозиции: «Вся серия имеет индивидуальный сертификат подлинности от издателя Rizzoli, который подтверждает, что это действительно «единственный подлинный экземпляр № 17 «Священной Библии». Там же утверждается, что «произведения в этом издании единственные и неповторимые и не будут перепечатаны, таким образом, никогда». Кроме этого подлинность гравюр выставки подтверждена заключениями международных экспертов. Каждая литография имеет сертификат международной специализированной организации «Европейский Союз — Эксперты Искусства» (Рим) и экспертное заключение Министерства культуры РФ, а также регистрационный документ Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в области охраны культурного наследия (Росохранкультура)…

Все 105 гравюр.., представленных на выставке, имеют сертификат подлинности, подписанный Президентом Ассоциации — Либерати Стефано».

Этот текст, наверное, действительно, должен сопровождать такую передвижную выставку, потому что в противном случае обычные орловцы (куряне, белгородцы, тамбовцы и т. д.) вполне могли бы уникальные гравюры с индивидуальным сертификатом подлинности, подписанным лично сеньором Либерати (!), принять за элементарные цветные копии, сделанные на обычном компьютере. Но так, конечно, — совсем другое дело.

Более сложный вопрос в такой ситуации — само содержание работ классика сюрреализма и особенности их восприятия в российской глубинке, так сказать, местная специфика. Концептуальный к этому подход изложен — с некоторым даже восхищением, свойственным, скорее, экзальтированным поклонникам, чем видавшим виды профессионалам — в уже упомянутом сопроводительном очерке на музейном сайте (он же представлен на отдельном стенде в выставочном зале). Выборочно цитируем: «Библейские мотивы в произведениях Сальвадора Дали были всегда. Находясь в постоянном творческом поиске между реальностью и миром фантасмагории, он пытался найти Бога в окружающем мире и в себе. Порой он представляет Христа центром первозданной Вселенной, а порой представляет себя Спасителем мира. Ведь не случайно родители дали ему имя Сальвадор — Спаситель. Может быть, самой судьбою он был предназначен стать спасителем живописи от той смертельной опасности, которая грозила ей со стороны абстрактного искусства, академического сюрреализма, дадаизма и всех прочих анархических «измов» в целом…».

Православного здесь немедленно остановит заявление о том, что Дали якобы представлял «Христа центром первозданной Вселенной», а себя — «Спасителем мира», и после этого на такую выставку он не пойдёт. Человека же с обычным логическим мышлением заставит усмехнуться претензия на предназначение «стать спасителем живописи от той смертельной опасности, которая грозила ей со стороны «измов».

Следующая цитата: «Он взял идеи сюрреализма и довел их до крайности. В таком виде эти идеи превратились, действительно, в динамит, разрушающий все на своем пути, расшатывающий любую истину, любой принцип, если этот принцип опирается на основы разума, порядка, веры, добродетели, логики, гармонии, идеальной красоты — всего того, что стало в глазах радикальных новаторов искусства и жизни синонимом обмана и безжизненности… А его библейские работы при всей противоречивости и спорности привлекают внимание зрителей не только к живописи, но и к новому прочтению Священного писания. Особенно это характерно для молодежи, склонной воспринимать мир по-своему и отвергать поучения и догмы предшествующих поколений. В этом особая миссия и значения религиозных произведений Дали для наших дней».

Ну что сказать? Некоторые скептики могут усомниться в том, что разрушение принципов, основанных на разуме, вере, добродетели, гармонии, способно подвигнуть кого бы то ни было к «новому прочтению Священного писания». Да и возможно ли вообще такое новое прочтение, так же, как и «новое понимание» добра и зла? Любой верующий человек, например, понимает, что служить можно либо тому, либо другому, и никакого третьего варианта тут не дано.

Если рассматривать выставку «Сальвадор Дали. Священное Послание» именно с такой точки зрения, полностью отвергающей попытки прикрыть смещение ценностей рассуждениями об иррациональности сюрреализма как художественного метода и даже мировоззрения, то остаётся впечатление разноцветной эмоциональной и духовной легковесности, малозначимости. Не задевает, к сожалению, несмотря даже на индивидуальный сертификат подлинности.

По нашим наблюдениям, обычный посетитель экспозиции безо всякого душевного волнения проходит мимо ветхозаветных сюжетов, задерживаясь только потому, что прочитывает сопровождающие их подписи. Иллюстрации же к Новому Завету, на наш взгляд, не в силах соответ­ствовать масштабу первоисточника, если позволительно будет так выразиться.

А если так, то в чём, собственно говоря, состоит послание? В чем откровение? Разве только в том, что в окружающей нас повседневности сюрреализма больше, чем во всех выставках, вместе взятых? Так что же тут нового?

Заметьте, что в местных СМИ развернутых откликов на выставку так и не появилось. Может быть, потому, что у обычного, нормального, рядового орловца после её посещения в глубине души остаётся ощущение того самого надувательства, что ли? Это как у Джека Лондона в «Мартине Идене», когда прославившийся писатель, чтобы отвязаться от назойливых издателей, отдал им рукописи нескольких своих ранних, слабеньких рассказов, а те с восторгом их напечатали. Как же — такая знаменитость! А если еще приправить мировую славу умными рассуждениями об «абсолютном и тотальном Противоречии» и «Священном пророческом безумии Спасителя-Сальвадора»… Ведь как бы приобщаемся к творчеству самого Дали, да ещё и первыми в России! Чем не сюр?

Юрий Лебёдкин.