У либералов на этот счет твёрдое убеждение: ни в коем случае не отказываться от гайдаровского курса опоры на «невидимую руку рынка», оградив самых богатых и самых бедных от новых его негативных последствий. Давайте подумаем, что это обещает России в условиях кризиса, к которому либералы в экономическом блоке правительства сами же и подвели, а теперь, по мнению акад. Е. Примакова, настроены на то, что «нужно дождаться лучших времен и набраться терпения».

Обратим внимание на показатели таблицы 1. Она составлена по материалам Всемирного Банка, с использованием последнего прогноза правительства РФ на период до 2016 года.

Как видим, в советские годы система планомерно организованных рыночных отношений, опиравшаяся на приоритет общественных интересов, несмотря на известные издержки субъективизма в планировании хозяйственной деятельности, доказала свои преимущества, в сравнении с теми формами рыночных отношений, которые практиковались зарубежными странами. В итоге, несмотря на две мировые и гражданскую войны, беды репрессий, неприятности регулярных и несравнимо более тяжких, чем нынешние, экономических санкций, — тем не менее, Россия по экономической мощи переместилась с третьего на первое место в Европе, с пятого на третье место в мире.

Значит, свои либеральные реформы РФ начинала в качестве ведущей европейской и мировой державы. А что последовало дальше? А дальше поочерёдно сменявшиеся Б. Ельциным команды якобы профессионалов высокомерно и многословно убеждали нищающее и вымирающее население, что «нужно дождаться лучших времен и набраться терпения».

Ситуация начала несколько улучшаться после того, как более уравновешенная команда Е. Примакова — Ю. Маслюкова показала пример небольшого поворота к наведению порядка в экономике. Со скрипом, без советского энтузиазма и китайской настойчивости, но, тем не менее, Россия к 2012 году не только остановила движение вспять — она сделала первый шаг вперёд, изменив на одну ступень своё место в европейском и мировом рейтинге.

На этом экономические успехи закончились, поскольку правительство Д. А. Медведева принесло в управленческую деятельность светлые воспоминания о практических свершениях Е. Гайдара и, вместо повышения планомерности в регулировании рыночных отношений, полностью раскрепостило эгоизм олигархических структур. Поэтому еще большую, чем прежде, часть ВВП, которая могла бы быть направлена на инвестиции в народное хозяйство, олигархам было дозволено использовать для развития зарубежной экономики. Такая свобода в движении капиталов сопровождалась падением темпов роста ВВП с 3,4% в 2012 году — до 1,3% в 2013 году.

Но этого мало. Взят курс на развитие рынка труда, что в переводе на язык трудящегося люда означает стимулирование банкротства удушаемых тарифами и кредитными ставками предприятий, а значит, и рост безработицы. С пожеланием народу от премьера — менять не только место работы, но и место жительства.

Естественно, что движение нашей экономики вперёд — остановилось, начат новый акт либеральной драмы. Согласно расчетам, если вновь возобладает справедливо замеченное акад. Е. Примаковым намерение правительства «дождаться лучших времен и набраться терпения», то к 2016 году нас ожидает уже не четвёртое, а пятое место в Европе, не восьмое, а десятое место в мировой экономической табели о рангах.

Как в сложившейся сложной ситуации должны повести себя искренние борцы за демократию, знающие, что демократия — это власть не элиты, а народа? Что должны предлагать России искренние патриоты, понимающие, что патриотизм — это не защита интересов отечественных тунеядцев, а озабоченность благополучием отечественных созидателей материальных, интеллектуальных, демографических и экологических благ?

Думаем, что патриотично настроенным демократам, прежде всего, следует сделать правильный вывод из материалов таблицы 1 (факты — упрямая вещь!) и за основу своих управленческих действий принять доказанное советским опытом преимущество планомерного регулирования рыночного хозяйства — перед стихийно-рыночным управлением, обслуживающим наших и зарубежных олигархов.

А что из советского опыта можно использовать, с учетом необходимости минимизации политических рисков?

Понимая, что нельзя добиться сколько-нибудь устойчивого ускорения роста общественного богатства без ограничения власти олигархов, всё-таки можно было бы освободиться от утомляющего их труда в распоряжении базовыми отраслями народного хозяйства (допустим, переводом их на пенсион — в размере средней зарплаты действующих депутатов Госдумы). Возможен и иной вариант — сохранить за ними (по контракту) должности директоров ныне принадлежащих им компаний. Так что если кое-кто из них располагает особыми управленческими достоинствами, они останутся полезными для общества.

Только раскрепостив Россию от олигархического гнёта, удастся ввести в действие такой народнохозяйственный план социально-экономического развития, интеллектуальный уровень и организующий потенциал которого будет приближен к плану ГОЭЛРО, обеспечившему ежегодный рост национального дохода св. 10%.

Такой план будет опираться не на благостные пожелания увеличения частных инвестиций, а на рыночные механизмы принуждения основных субъектов хозяйственной деятельности (банков, крупных компаний) — вкладывать значительную часть прибыли в реализацию именно тех проектов, которые определены в народнохозяйственном плане в качестве приоритетно значимых.

Такими механизмами должны быть как ранее установленные законодательством требования по возврату валютной выручки, так и законодательно оформленные системы нормативного планирования прибыли, стимулирования экономического роста, восстановления контроля за использованием по назначению амортизационных отчислений. Это станет основой формирования внутреннего инвестиционного потенциала и подготовит условия для радикального снижения налоговой нагрузки на малый бизнес и не элитную часть населения.

Освобождение народного хозяйства от эгоизма «стратегических частных собственников» позволит с помощью обязательного к исполнению государственного плана упорядочить и рационализировать систему межхозяйственных, межотраслевых и межрегиональных связей. Ускорит процессы вертикальной и горизонтальной интеграции производства, значит, сузит возможности паразитического посредничества.

Что особенно важно, не экспорту, а отраслям отечественного машиностроения будут обеспечены первоочередные поставки более дешевого металла — чтобы всем отечественным потребителям машин и оборудования их приобретение стало посильным. Точно так же не зарубежью, а отечественной металлургии будет предоставлена возможность покупки сырья и энергоресурсов по ценам, позволяющим производить дешевый металл. И далее по цепочке хозяйственных связей.

В этом нет ничего технологически и экономически сложного. Достаточно, во-первых, преодолеть многозвенное финансовое и коммерческое посредничество, а во-вторых, трансформировать либерально-олигархическую систему формирования цен — в несколько иную, тоже рыночную, но целесообразно (с точки зрения общественной пользы) регулирующую хозяйственную деятельность.

Скажем, что произойдёт, если наши металлурги получат два плановых показателя — объём производства в процентах к наличным мощностям и высокий процент реализации на внутреннем рынке? Ясно, что в этом случае им придётся цены на отечественном рынке металла заметно снизить — сразу легче вздохнут наше машиностроение и строительство. А если таким же способом будет планироваться ограничение экспорта энергоносителей и минимальная маржа в финансовых операциях, это станет благом для всего народного хозяйства.

Да, рентабельность в ТЭКе, в металлургии, в финансовой сфере снизится, но повысится в остальных отраслях. Причем, характерно, что в 1980-е гг., когда согласно данным таблицы 1, РФ была первой державой Европы, норма рентабельности в ТЭК составляла всего 6—7 процентов. Это было в 2 раза ниже, чем в машиностроении, в 4 раза меньше, чем в легкой промышленности, но не мешало производить энергоносителей несколько больше, чем производит ТЭК сегодня.

Разве не примечателен и такой факт: в 80-е годы рентабельность производства в сельском хозяй­стве России была в 3 раза выше, чем в металлургии, в 4 раза выше, чем на железнодорожном транспорте, но объёмы производства во всех этих отраслях примерно на 20 процентов превышали современные их показатели. Не говорит ли это о том, что для ускорения эффективной структурной перестройки народного хозяй­ства нужны не декларации о важности такой перестройки, а принципиальные сдвиги в нормах рентабельности производств, с одной стороны, управляемых олигархами, а с другой — приоритетными для социально-экономического развития России?

Перестройка структуры производства требует не только прироста оборотных средств под улучшение использования наличных мощностей перспективных отраслей экономики. Нужны и дополнительные инвестиции. Главный их источник — мобилизация внутренних ресурсов за счет регулирования использования прибыли, в соответствии с основными позициями плана социально-экономического развития страны.

Поскольку в ближайшие несколько лет частично этому могут мешать наши государственные и корпоративные обязательства по обслуживанию внешнего долга, заметим, что значение данного фактора не следует преувеличивать. В той мере, в какой предстоят платежи странам, применившим к РФ экономические санкции, проблема может быть локализована на вполне рыночной основе. Нужно оценить мультипликативный (межотраслевой) долговременный ущерб от этих санкций и обратить его на замораживание сумм обязательств по обслуживанию нашей задолженности перед странами, практикующими санкции.

Озабоченные интересами нашей финансовой олигархии, либералы упрямо отстаивают сохранение высоких кредитных ставок, утверждая, якобы низкая ставка будет стимулировать инфляцию. Но они умалчивают, что высокие ставки изначально подрывают возможности не только экономического роста, но и простого воспроизводства везде, где норма рентабельности ниже ставки процентов за кредит. В интересах финансовой олигархии умалчивается, что достаточно подчинить систему кредита решению основных задач  плана социально-экономического развития, придав кредиту строго целевой характер, и проблема инфляции будет снята.

Пример: производитель дефицитного дешевого жилья получает дешевый кредит под приобретение недостающего ему оборудования, а полученные в кредит средства передаёт в счет заказа на необходимое ему оборудование –соответствующему машиностроительному заводу; тот, в свою очередь, — металлургическому предприятию, и т. д. В итоге, «каскадный кредит» оживит работу сразу многих предприятий, связав их системой устойчивых рыночных связей. И всё это в интересах предусмотренного планом конечного потребителя, а не посредников в движении товаров. И не в интересах тех металлургов, которым выгодней продать металл за рубеж или производителям элитной недвижимости.

Озабоченные интересами олигархата, либералы утверждают, что, поскольку усиление планового начала потребует повышения внимания к контролю хозяйственной деятельности, то это, якобы, нерыночная мера. Они лукавят. Разве в условиях капиталистического рынка в рамках предприятий и их объединений нет контроля? А в каких капиталистических странах государство отказывается от контроля во всём, что касается доходов и расходов бюджета?

Либералы ратуют за свободу от контроля только тогда и постольку, когда и поскольку такая свобода позволяет им увеличивать прибыль тех социальных групп, интересы которых они выражают. Поэтому они не против затрат на организацию адресного контроля мизерных дотаций миллионам малоимущих, но не торопятся контролировать доходы и расходы нескольких десятков тысяч самых толстых кошельков; смотрят сквозь пальцы даже на приобретённую ими зарубежную недвижимость, акции, криминальные счета.

Традиционный аргумент — коррупционеры и «продвинутые» предприниматели всегда найдут способы увода нажитого «в тень». Однако и советский, и зарубежный опыт свидетельствует, что когда криминалу противостоят подконтрольные обществу (а не друг другу) чиновники, «тень» основательно бледнеет. А потому значительно чаще «на ловца и зверь бежит».

Что касается контроля и ужесточения государственной политики регулирования, вспомним времена Великой депрессии, когда в США по инициативе президента Ф. Рузвельта был принят закон Гласса–Стиголла, согласно которому проведено отделение и защита нормального банковского дела от финансовых институтов, занимающихся спекулятивной «инвестиционной» деятельностью. И это сыграло важную роль в преодолении кризиса, хотя воспринималось далеко не однозначно.

Что мешает нам сегодня организовать кредитование под минимальный процент так называемого кассового разрыва предприятий, для начала хотя бы на продукцию государственного, регионального заказа?! Ведь гарантия возврата кредита 100%. Но этот вопрос даже не обсуждается, а предприятия теряют дееспособность.

А сколько факторов, в основном, организационно-технического характера, которые при достаточной политической воле и усилении госрегулирования рынка могут активизировать процесс развития! Пора, например, освежить обстановку в потребкооперации, вернуть её к начальным истокам и задачам. Мелкий производитель в её лице должен иметь надёжного партнёра и защитника, а потребитель — безотказно действующую товаро-проводящую сеть дешёвой отечественной продукции. Для этого надо не так много: поменять приоритеты развития с личных на общенародные интересы. Возродим систему ГКЧП — государ­ственно-кооперативно-частное партнёрство! И сделаем всё, чтобы оно охватило не только потребительскую, но и производственную сферу. Орловская область в этом отношении может стать пионером, имея в виду предыдущие наработки, которые беспощадно разрушены алчными интересами известных лиц, но не потеряли своего значения.

Страна сегодня в сложном положении. Конечно, было бы правильно связанные с этим издержки переложить на плечи тех, кто хорошо на нынешних трудностях заработал, а также на тех, кто их инициировал безответ­ственным управлением. Но будем реалистами, и на проблеме ответственности за экономические результаты 2012—2014 гг. поставим многоточие.

Тем не менее, если подняться над предположением, будто бы в условиях нынешнего экономического неблагополучия «нужно дождаться лучших времен и набраться терпения», то придётся признать необходимость смены курса социально-экономической политики с либерально-олигархического на государ­ственно-демократический. А это потребует не только освобождения от либерального блока правительства, но и привлечения к разработке стратегии преодоления нависших над страной угроз (включая перспективу мирового циклического кризиса капиталистической экономики примерно в 2017—2019 гг.) тех ученых и практиков, которые не поражены ядом либерализма.

Потребуется радикальная демократизация контроля хозяй­ственной деятельности с позиций соизмерения меры труда и меры присвоения. Включая контроль калькуляции затрат и формирования цен. Думаем, что в систему такого контроля следовало бы включить не только депутатский корпус, но и профсоюзы, другие общественные организации.

Придётся отказаться от некоторых «табу», за которыми ничего полезного для общества нет. Например, от права на получение неограниченных по размеру нетрудовых доходов (дивидендов, ренты и т. п.). Кроме того, придётся, предложить примерно 0,1% наших граждан самим публично доказать, что если их доходы кратно превышают доходы Президента, то это потому, что они приносят Отечеству в несколько раз большую пользу, чем Президент.

А поскольку среди этих россиян, надеемся, немало порядочных людей, они добровольно принесут в доходную часть нашего бюджета на нужды экономического роста не менее 3,5 трлн. рублей — примерно в 19 раз больше, чем намечается выделить на поддержку села в бюджете 2015 г.

Уверены, всё это поможет успешно решить поставленную Президентом В. В. Путиным задачу — «вырваться из ловушки нулевых темпов роста, в течение трёх–четырёх лет выйти на темпы роста выше средних мировых. Только так можно ускорить наше влияние и хозяйственную независимость».

P. S. Хотелось бы знать мнение по этим вопросам избранных в области депутатов, руководителей профсоюзов, общественных объединений и партий. Ведь от их позиции многое зависит. Стоило бы к проблемам вывода экономики из кризиса, в том числе на региональном уровне, подключиться широкой научной общественности. Время сложное, стоит поторопиться.

И. Загайтов,
доктор экономических наук, профессор,
Н. Турищев,
кандидат экономических наук.