Два года назад «Красная строка» рассказала о создании в Орле новой общественной организации — Общественного совета по сохранению природного и культурного наследия Орловской области. Совет возник по инициативе «снизу». Но что было примечательно, эти независимые «низы» нашли полное взаимопонимание с представителем власти — первым заместителем председателя областного Совета народных депутатов М. Вдовиным. О том, как развивались эти отношения, и чем все закончилось, мы поговорили с Ильей Кушелевым — известным защитником орловской старины, который с первых шагов совета стал одним из заместителей его председателя.

— Насколько я помню, ваш совет возник как альтернатива местному отделению ВООПИиК?

— В том числе и поэтому. Главным же образом потому, что назрело много проблем, которые годами не решались. Нужно было создавать организацию, которая бы занималась делом регулярно. Большим недостатком являлось отсутствие системы охраны объектов культурного наследия.

— У вас была и надежда на областной Совет, на взаимодей­ствие с ним. Так что получилось, а что нет, оправдались ли ваши надежды?

— В самом начале нас подкупила небольшая заметка в одной из орловских газет за подписью М. Вдовина. Он писал: вот, дескать, прошелся я по улице Карачевской, увидел, сколько старинных зданий здесь еще сохранилось, и подумал, хорошо бы все это сберечь для потомков. А то было время, когда глава администрации г. Орла М. Берников уже выставил на аукцион участки на Карачевской. Кроме того, оставалась напряженной ситуация вокруг кинотеатра «Родина», возникла тема Гостиной, 1, по городу началась массовая вырубка деревьев, еще недавно считавшихся памятниками природы. Одним словом, поводов для тревоги было достаточно.

И вдруг такой посыл! Да не от кого-нибудь, а от первого заместителя председателя областного Совета народных депутатов! Конечно, мы не могли не откликнуться. Родилось письмо пятидесяти. Полсотни орловских художников подписали текст, составленный мною, в котором была выражена озабоченность по всему спектру проблем сохранения культурного наследия в Орле. Это послание было адресовано Вдовину. Мы видели в нем единомышленника, на которого можно положиться. По крайней мере, до тех пор никто из представителей власти не проявлял такой заботы об историческом наследии Орла.

Собственно, саму идею общественного совета Михаилу Васильевичу подсказали две женщины — краевед Марина Алексеева и журналист Елена Годлевская. И Вдовину эта идея понравилась. Мы получили из облсовета письмо-приглашение, и началась серия учредительных мероприятий. Как раз тогда разворачивалась самая драматичная фаза событий на Гостиной, 1: после нашего пикета проблемой озаботилась прокуратура и подала иск в суд. Местное отделение ВООПИиК тогда заняло соглашательскую позицию. Одним словом, рождение общественного совета было как нельзя кстати.

— С Михаилом Васильевичем во главе?

— Лично я голосовал именно за него, потому что с точки зрения организационных возможностей и влияния — это была наиболее сильная кандидатура.

— Получилась общественная организация в связке с властью, но без создания юридического лица?

— Нам казалось, что это будет работать. И работало!

— Можно перечислить основные достижения совета под управлением М. Вдовина?

— Мы заморозили разрушение комплекса зданий на Гостиной, 1. Облсовет стал отстаивать статус этого памятника, выступил заинтересованным лицом в судебном процессе. Не без влияния М. Вдовина областное управление культуры начало работу по постановке этого объекта на охрану на основании подлинных данных. Понуждение со стороны Вдовина способствовало тому, что управление культуры заказало, наконец, экспертизу и пригласило в Орел федерального эксперта И. Смирнову.

— Мы в «Красной строке» обратили внимание на некоторую непоследовательность в работе и в идеологии вашего совета: с одной стороны, была заявлена жесткая принципиальная позиция по Гостиной, 1 — что никакой новодел здесь недопустим, что необходима реставрация объекта. А с другой — «Дворянское гнездо», где явно заявлялась стилизованная новостройка, пусть и похожая на то, что называлось домом Лизы Калитиной.

И еще одно противоречие — ситуация на Московской, 29 (здание бывшего штаба гусарского полка). Ни общественный совет, ни его председатель не высказались по поводу запланированного строительства рядом со зданием-памятником и неминуемого искажения его исторического облика. Совет бился за Гостиную, 1 и не обращал внимания на то, что творилось на Московской. Как это можно объяснить?

— По Московской, 29 могу сказать следующее. Совет действительно этот вопрос остро не обсуждал. Но еще до создания совета я подписал одно из общественных согласований проекта, будучи общественным инспектором ВООПИиК. Я выступал как член организации, выражал консолидированное мнение орловского отделения. Кроме меня этот документ подписал В. Ливцов и К. Седойкина. У меня сомнения были. И все-таки я не считаю проблему на Московской равновеликой проблеме на Гостиной, 1 и в «Дворянском гнезде». Объясню почему. На Гостиной, 1 и на «Дворянке» речь идет об угрозе полного уничтожения памятника. На Московской единственная утрата — будет разобран карниз правого крыла на втором этаже. Но на 98 процентов памятник сохраняется. Появляется лишь новая пристройка.

— А ротонда?

— Во-первых, не ротонда. Ротонда — это круг. А на Московской было шестигранное строение. А во-вторых, если мне не изменяет память, оно возникло уже во времена ОКА-банка. Это можно установить точно лишь по документам БТИ. В-третьих, я видел первоначальный, дореволюционный проект. В нем была заложена идея симметрии. То есть та самая идея, которая воплощается теперь. Только изначально она выражалась не в пристройке, а в отдельных флигелях.

— Но на госохрану этот дом был принят без флигелей и без пристройки. И по закону, таким и должен сохраняться облик здания-памятника, каким он был на момент принятия его на охрану. Разве не так?

— Строго говоря, да. По поводу Московской, 29 я бы резюмировал следующим образом — это плохой прецедент. Но материальная структура памятника не пострадала, и на этом можно было бы успокоиться. Новая пристройка не уродует памятник. Хотя, должен признать, здесь мы — на шаткой почве.

— Но это ваше личное мнение. Почему же никто другой из числа членов общественного совета не забил тревогу, не заспорил с вами, не потребовал активных действий? Или они просто прислушивались к мнению началь­ства? Поднимает оно проблему — совет подключается, молчит верхушка — и совет безмолвствует?

— В какой-то мере — да, потому это мнение формировалось под моим влиянием. Я проводил заседания рабочей группы президиума, на которых формировалась повестка для общего собрания челнов совета. Но раскол все же произошел.

— На какой почве?

— В связи с домом Лизы Калитиной. Дело в том, что я поддержал тех представителей орловской общественности, не входящих в совет, кто настаивал на реставрации объекта и выступал категорически против строительства новодела по уже готовому проекту, который был детищем Вдовина. Я чувствовал, что Михаил Васильевич начинает использовать нашу организацию и втягивать в сферу интересов попечительского совета по «Дворянскому гнезду». Так постепенно начался внутренний раскол. Был создан образ врага в лице противников вдовинского проекта. И вся их деятельность трактовалась в совете не иначе, как стремление помешать осуще­ствлению светлых планов Михаила Васильевича. И что меня больше всего удивило — мои друзья оказались под каким-то гипнозом…

— То есть все согласились с тем, что совет должен всеми силами спасать проект нового дома Лизы Калитиной — каким он виделся Вдовину?

— Да. И меня поразило, как некогда принципиальные люди начинали говорить обтекаемыми фразами, если речь заходила об этом проекте.

— И все принципы законодательства уже отходили на второй план?

— Всё, что некогда происходило в местной организации ВООПИиК, теперь повторялось и в общественном совете.

— Но какое-то решение по «Дворянке» совет принял?

— Нет. Но он оказывал активную моральную поддержку М. Вдовину в его стремлении во что бы то ни стало построить дом Лизы Калитиной.

— В качестве исключения из общих правил?

— Что-то в этом роде. Я стал чувствовать, что совет не выполняет той миссии, которую мы предполагали сначала. Предполагалось, что проблемы культурного наследия должны решаться комплексно. Например, проблема заповедных зон. Городские депутаты просили меня донести до М. Вдовина просьбу разъяснить положение о заповедных зонах, потому что горсовет еще пытался на него ссылаться, а администрация Орла утверждала, что оно уже не имеет юридической силы. И я передал эту просьбу. Никакой реакции. Во всяком случае, я о ней не знаю.

Давно готов проект расширения границ заповедных зон и изменения их статуса в соответ­ствии с новым законодательством. Мы его еще от ВООПИиК готовили. И когда возник общественный совет, я надеялся, что этому проекту, наконец, будет дан ход. Но его никто не вынес даже на внутреннее чтение в Совете! То есть члены совета его не читали и не обсуждали. Хотя Вдовину я текст отсылал. А проблема очень серьезная. Дело в том, что в новом законодательстве появилось понятие достопримечательного места. Я подготовил обращение от облсовета в Госдуму, чтобы там разъяснили, как понимать это и в какой степени «места» отличаются от «зон»? Но я не уверен, было ли оно вообще отправлено.

Было предложение пожаловаться в экспертный совет при Министерстве культуры по поводу запланированной реконструкции сценической коробки на здании бывшего ТЮЗа (ныне — театр «Свободное простран­ство»). Ее хотят увеличить. Но Вдовин настоял: мол, давайте подождем, что ответит прокуратура. И время было упущено.

— При участии общественного совета был разработан новый областной закон об охране памятников. И понятия заповедных зон в нем уже нет. Не так ли?

— Есть понятие достопримечательного места. Но все это лишь декларативно. Вдовин в свое время заявил, что позиция совета по закону выработана и согласована. Однако никакого серьёзного обсуждения в совете этого вопроса не было. Никакой предварительной рассылки текста и даже сообщения о том, что он появился — не было. Текст раздали тогда, когда в нём уже ничего нельзя было поменять. Чтобы защитить объекты культурного наследия от уничтожения, теперь есть два пути: либо обеспечить преемственность понятий «заповедная зона» и «достопримечательное место» с помощью некоего переходного положения, либо повиноваться инерции законодательного формализма и принимать на охрану старые зоны заново — уже как достопримечательные места.

Но ни тем, ни другим никто не стал в совете заниматься. Вдовин прислушался к мнению юридического консультанта нашей организации Н. Белинской, которая сказала, что мои предложения — чушь. Я потом написал Михаилу Васильевичу: «Тысячу раз права эксперт И. Смирнова, что в Орле нет грамотных юристов в области культурного наследия».

— Так что же мы имеем по новому областному закону? Некие особые зоны вроде бы заявлены, но фактически нет никаких — ни старых, ни новых?

— Все обнулилось.

— И если возникнет вопрос о застройке исторических территорий, то у защитников орловской старины нет уже никаких козырей? А ту адову работу, которую когда-то проделал депутат горсовета Ю. Малютин по формированию границ заповедных зон, теперь нужно делать заново? Как вариант, возможен акт преемственности. Но председатель общественного совета М. Вдовин, а под его влиянием и общественный совет в целом эту идею не поддержал и не дал делу ход, равно как и предложению получить разъяснения в Госдуме?

— Именно. Нам удалось внести некоторые изменения в генплан Орла. Но это не решило всех проблем, связанных с заповедными зонами областного центра. Систему контроля мы так и не создали. Я писал письма Вдовину, выступал в СМИ. И однажды ко мне подошли и сказали, что Михаил Васильевич просил, дескать, намекнуть: лучше бы тебе, Илья, самому выйти из состава президиума общественного совета.

— Но до сих пор вы остаетесь одним из заместителей председателя…

— Скажу больше — формально я являюсь исполняющим обязанности председателя общественного совета по сохранению исторического и природного наследия Орловской области.

— Вот как!

— В прошлом году я подробно изложил Вдовину, почему считаю деятельность совета неэффективной. Я писал, что совет стал эдакой группой статистов при председателе, которые существуют «для массы», для видимости, имитируя общественную организацию. И вот на одном из заседаний президиума Михаил Васильевич вдруг заявляет, что он складывает с себя полномочия председателя. Все были в недоумении. Но он объяснил, что не справляется с обязанностями, что не может уделять достаточно времени им и даже что его мучает совесть. «Я привык все делать хорошо или не делать совсем», — примерно так выразился Вдовин. Тут же последовало заявление об отставке со стороны заместителя В. Ефремовой. Заявила об уходе и юридический консультант Н. Белинская. И все это на одном заседании в течение двух минут. Это было в октябре 2014 года.

— И совет удовлетворил их просьбы?

— Видите ли, какая штука: по регламенту, Вдовин должен был созвать общее собрание. И уже на нем делать заявления об отставке. По уставу, в отсутствие председателя его функции выполняет один из замов. Но собрания не было. И получилось, что и председатель, и один из заместителей просто самоустранились. Они, наверное, думали, что с их уходом и совет развалится. Я задал вопрос: «А где же мы теперь будем собираться?». Спросил потому, что до сих пор собирались исключительно в кабинете Вдовина. И ответ был какой-то расплывчатый, смысл которого сводился к тому, что, дескать, это теперь ваша забота.

— И никто из членов президиума не поинтересовался, к кому переходят функции руководителя?

— Никто.

— Что же, проголосовали и разошлись?

— Даже и не голосовали. Виктор Панков ходил потом к Вдовину, добивался проведения общего собрания. Но тщетно…

— И как совет жил дальше?

— Состав совета в целом сохранился. Но у нас до сих пор проблема с помещением. Поэтому провести общее собрание пока не удается.

— Значит, деятельность совета парализована?

— Если организация не проводит общих собраний, это еще не значит, что ее деятельность парализована. Мы написали и отправили уже десяток писем. В том числе, по Гостиной, 1. И по нашей информации, губернатор В. Потомский вроде бы потребовал найти собственников и начать именно реставрационные работы. Шумная история — выпиловка деревьев в Городском саду. После наших обращений выпиловку заморозили. Если бы это дело довести до суда, то, думаю, мы бы выиграли иск. Не оставляем мы без внимания и ситуацию на перекрестке Карачевской и 1–й Посадской. Хотя, нужно признать, чаще всего мы сталкиваемся с циничными отписками чиновников.

— Значит, весь пар уходит в пустой свист?

— В истории совета был момент, когда мы ставили вопрос о придании нашей организации статуса юридического лица, чтобы можно было защищать орловское историческое наследие в судах. Но, увы! М. Вдовин, да и другие члены совета не поддержали эту инициативу. Идея был похоронена под предлогом «давайте обсудим, изучим» и так далее.

— И в результате вы остались без прикрытия со стороны власти и один на один с нею?

— Да, как в том анекдоте: «Я теперь на Западе, что хочу, то и говорю».

— Получается, что вы сейчас откатились на те позиции, с которых начинали: вы просто группа активных граждан, которые называют себя Общественным советом по сохранению исторического и природного наследия Орловщины. Планируете ли вы зарегистрировать совет в управлении Минюста и стать полноценной общественной организацией с юридическим лицом и правом отстаивать свои принципы в суде?

— Сначала нам нужно провести общее собрание, внести изменения в устав.

— Остается пожелать вам пройти весь путь до конца. Иначе совету грозит полное вырождение.

— Постараемся не допустить этого.

Беседовал А. Грядунов.