Чем старше человек становится, тем меньше у него остаётся друзей. И потому, что с кем-то постепенно расходятся жизненные пути, и потому, что в конце концов люди уходят навсегда.

С Валерием Николаевичем Некрасовым нас познакомил, помнится, лет двадцать назад, в самом начале 90-х, журналист «Орловской правды» Э. Д. Дорофеев. Эдуард Дмитриевич был человеком, умудрённым жизнью, много повидавшим, одним из бесспорных авторитетов тогдашней орловской журналистки. Он хорошо разбирался в работе правоохранительных органов, любил и умел писать на милицейские темы, а между делом сочинял даже какие-то детективные повести и рассказы.

Мы тогда работали в одном отделе «Орловской правды» и дружили, несмотря на приличную разницу в возрасте.

А Некрасов был руководителем пресс-службы Управления внутренних дел, и поэтому поддерживал с редакцией постоянную связь. И постепенно наши чисто служебные контакты переросли в добрые товарищеские отношения.

Что уж там таить греха молодости, в редакции случались и дружеские вечеринки. Дорофеев тогда курил трубку, набитую каким-то ароматным табаком, и рассказывал о службе в Военно-морском флоте СССР, испытаниях водородного оружия на Новой Земле, участником и свидетелем которых ему довелось быть. Еще один наш товарищ — легендарный журналист «Орловской правды» Юрий Семёнович Трошин, цельный человек и очень колоритная личность, вспоминал о своей работе в Африке, вставляя фразы на англий­ском и суахили, которыми свободно владел… Случалось, заглядывал к нам на огонёк и Некрасов.

Происходило всё это, напомню, в «лихие 90-е», как сейчас принято говорить. И Дорофеев, и Трошин, и Некрасов, и я сам — всегда были по убеждениям советскими людьми. И это тоже нас объединяло. Во всяком случае, то, что тогда творилось в разрушаемой и разграбляемой стране, мы оценивали одинаково.

Но в первую очередь, конечно, сблизила нас совместная работа. Наш отдел тогда писал о работе милиции много, интересно, со знанием дела и пониманием тех неподъёмных, казалось бы, проблем, с которыми пришлось столкнуться правоохранительным органам постсоветской России.

Тогда в «Орловской правде», например, появилась и рубрика «Погиб при исполнении». Шла так называемая Первая чечен­ская, и Орловщина открыла свой список солдат, павших в как бы невоюющей стране.

В 1996 году В. Некрасов предложил мне съездить вместе с бойцами Орловского ОМОНа в Должанский район и проведать семью прапорщика милиции Алексея Скворцова, совсем недавно, в марте, погибшего в Грозном. Так родился очерк «Всё остаётся людям».

«Что деревья чувствуют о людях? Ощущают ли они в своей размеренной неподвижности, что такое смерть, которая всегда заставляет человека думать о смысле — смысле наших слов, движений, жизни вообще? Да и о смысле самой смерти, кстати, тоже. Ведь, может быть, именно постоянное её присутствие и наполняет содержанием существование людей.

Или они, деревья, озабочены только своим — влагой, солнцем, движением внутренних соков — и поэтому живут себе медленно на старом деревенском кладбище, отстранённо внимая рыданиям матери на свежей могиле? А с парнями в пятнистой, как листья, форме, безмолвно стоящими вокруг, их объединяет лишь возможность помолчать вместе?..

Впрочем, и за это им спасибо, всё иное в таких случаях и не нужно. Возможность помолчать вместе — это ведь иногда такая ценность…».

Мы с Валерием Николаевичем могли позволить себе и поговорить искренне о главном, и помолчать вместе о том же, а это не так часто получается в жизни. Благодаря Некрасову мне вообще повезло встретиться со многими настоящими людьми. А это говорит о том, что мы одинаково или, по крайней мере, близко понимали то, что считали важным для себя. По-настоящему, несуетно важным.

Он, например, познакомил меня с первым орловским генералом милиции С. В. Масловым, который возглавлял УВД 18 лет, и эти годы стали целой эпохой в истории орловской милиции — ветераны не дадут соврать. Мы вместе с Валерием Николаевичем бывали в гостях у Семёна Васильевича и написали очерк «Школа жизни генерала Маслова». Он был опубликован сначала в «Орловской правде», а потом вошел в книгу «На защите интересов граждан», посвященную работе орловской милиции.

В. Н. Некрасов и сам много писал — о работе милиции, позже — налоговой службы, где работал после выхода на пенсию; о спорте, который очень любил. Его знали во всех редакциях Орла — от той же «Орлов­ской правды» уже в нынешнем её составе до «Городской газеты» и от «Спорт-альянса» до «Красной строки». Несколько лет Валерий Николаевич сотрудничал с еженедельником «Город Орёл» и считал именно эту газету своим домом, пока власти не закрыли её из ложно понимаемых «политических соображений».

До последнего времени он приносил свои материалы в «Красную строку». Мы всегда откликались на его предложения, обсуждали темы, поддерживали идеи, хотя и слегка, по-товарищески подшучивали над его поэтическими упражнениями, считая их некоторой простительной слабостью хорошего человека.

Его статьи, очерки и зарисовки традиционно отмечало наградами областное Управление МВД, а в прошлом году он даже стал победителем творческого конкурса Министерства внутренних дел России. И надо сказать, гордился этим.

У Некрасова было неравнодушное сердце, и поэтому оно не давало ему покоя. Он всегда возмущался несправедливостью и порывался с нею сражаться — шла ли речь о коррупции во власти или же о повседневном разгильдяйстве ЖРЭУ. Он хлопотал, добивался, собирал подписи соседей, организовывал письма в газеты… Он был честным человеком, а у таких людей, как правило, чем чище совесть, тем, к сожалению, изношеннее бывает здоровье.

Летом Валерий Николаевич обычно приносил нам яблоки со своей дачи. А в конце ноября прошлого года мы в редакции «Красной строки» в узком дружеском кругу отметили его очередной день рождения. Валерий Николаевич вспоминал о молодости, о службе в милиции, рассказывал о дочерях и их семьях… А на прощание сказал: «Давно мы так душевно не сидели!». И мы были рады, что ему было тепло с нами.

Недели три или четыре тому назад он рассказал, что собирается ехать в Москву, делать очередную операцию на сердце. Мы пожелали ему доброго здоровья и удачи…

«И потому, может быть, правы деревья. Может быть, они мудрее нас, суетных людей, которые о смысле своего существования задумываются порой слишком поздно, стоя уже над могилой товарища в их безмолвном, всё понимающем окружении».

Юрий Лебёдкин.