Прокуратура Заводского района г. Орла в очередной раз попыталась защитить интересы детей-сирот, нуждающихся в жилье. Суды не поддержали требования прокуратуры и сочли убедительными доводы областных и городских чиновников.

Между тем дети-сироты — это одна из немногих категорий граждан современной России, которые еще сохранили свое право на получение жилья по льготной, а не общей очереди. Как известно, с 2005 года такого преимущества лишились даже ветераны войны. За детьми-сиротами оно сохранилось. Но, как говорится, есть-то оно есть, да кто ж вам его даст!

Две истории, о которых мне рассказали в прокуратуре Заводского района, интересны тем, что в них как в капле воды отражается особая логика нашего государства, которое, провозглашая те или иные льготы, на практике предпочитает прежде найти все возможные причины, которые бы позволили обещанное не выполнять. Казалось бы, социально ориентированные законы должны побуждать власть — и административную, и судебную — даже в сложных, неоднозначных случаях искать пути решения в пользу граждан, в интересах которых данный закон принят. Однако чаще все происходит как раз наоборот: государственная машина словно нарочно начинает тормозить, как будто вся ее задача и сводится к тому, чтобы воспрепятствовать реализации чьих-то прав.

Итак, история первая. Елена Куницына (фамиля изменена) родилась в 1988 году в Нижегородской области. Когда девочке было пять лет, умер ее отец. В 14 Лена лишилась и матери. Нижегородский опекун, который было взял подростка под свое покровительство, очень скоро был признан несостоятельным. И 15-летняя Елена нашла приют у своей родственницы в Орловской области, в одном из сел Болховского района. Она уехала из Поволжья, со своей малой родины, не оставив там ничего, даже закрепленного за ней жилого угла. Осталась, правда, прописка в квартире бывшего опекуна. Но никаких надежд и тем более прав на это жилье у девочки не было.

Прожив два года в болховской деревне, Елена поступила в Орловский профессиональный колледж № 2, получила место в общежитии и до времени не вспоминала о своих жилищных правах. Руководство профлицея было уверено, что у девушки есть жилье в Нижегородской области, и поэтому в установленные законом сроки, то есть за год до окончания обучения, когда Елене исполнилось 18, — не обратилось в администрацию Орла с ходатайством о постановке Е. Куницыной на льготную жилищную очередь. Роковую роль сыграла прописка в Нижегородской области. И никто не подумал о том, что у девушки нет ни желания, ни возможности жить в квартире своего бывшего опекуна.

Зато факт поволжской прописки оказался препятствием для трудоустройства по месту жительства. Выпускнице профлицея, чтобы устроиться на работу, пришлось выписаться со своей малой родины и зарегистрироваться в Орловской области, в одной из деревень Сосковского района, там, где девушка не жила и жить не собиралась. Однако ее многолетняя регистрация в квартире бывшего опекуна явилась формальным поводом для местных органов власти сохранять за Еленой место в льготной очереди на получение жилья в Нижегородской области, куда она не собиралась возвращаться. И когда уже замужняя молодая женщина Елена Куницына обратилась к орловским властям с просьбой предоставить ей жилье как сироте, то она получила отказ. А в суде все доводы прокуратуры, выступившей в интересах Куницыной, перевесил тот аргумент, что в Нижегородской области Елена уже давно числится в списках льготников, имеющих право на внеочередное получение жилья.

Между тем в Законе Российской Федерации «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей», казалось бы, недвусмысленно прописано, что эти дети, когда заканчивают учебные заведения и начинают самостоятельную жизнь, должны обеспечиваться жильем вне очереди по месту жительства, а не по месту регистрации. И если Елена Куницына волею судеб стала орловчанкой, то, значит, по логике закона, в Нижегородской области ее должны с очереди снять, а в Орле предоставить жилье. Если государство держало за ней место в льготной очереди в Нижегородской области, то почему бы его просто не перевести в Орел? Но этот риторический вопрос, увы, имеет свой парадоксальный ответ: социальные гарантии, предоставляемые сиротам государством Российская Федерация, практически реализуются на деньги из местных бюджетов. И поэтому Нижегородской области с Орловской по поводу жилищного благополучия Елены Куницыной никогда не договориться.

Перефразируя известную пословицу, можно сказать, что общероссийские социальные блага у нас в региональное, а то и муниципальное решето сеются. Так, например, во благо детей-сирот Орла и области «просеянными» оказываются 10 миллионов рублей в прошлом году, 15 миллионов — в этом, из которых на жилье в Орле предназначено только 800 тысяч.

История вторая чем-то похожа на первую, но здесь уже на сто процентов — местная специфика.

Валерий Бабушкин (фамилия изменена) воспитывался в Некрасовской школе-интернате с 1996 по 2006 год. После смерти родителей за ним оставался дом в одном из сел Свердловского района. Но к тому времени, когда Валерию исполнилось 18 и он должен был начать самостоятельную взрослую жизнь, выяснилось, что закрепленный за сиротой деревенский дом без должного сбережения и ухода пришел в полную негодность и ни капитальному ремонту, ни реконструкции уже не подлежал. А между тем по всем документам значилось, что Валерий Бабушкин жилье имеет. И когда молодой человек попытался стать на жилищный учет в Орле, ему было в том отказано.

Когда же дело дошло до суда по иску прокуратуры, выступившей в интересах молодого человека, то самым пристальным образом рассматривался вопрос о том, когда именно дом Бабушкиных пришел в негодность — до обращения Валерия с просьбой о постановке на льготную очередь или позже. Несмотря на показания свидетелей, суд предпочел ориентироваться на официальные заключения чиновников, которые делали обследование дома уже после того, как Валерий попытался стать на жилищный учет в Орле. Собственно, акт этот и потребовался потому, что молодому человеку пришлось доказывать орловским властям, что жилья у него нет. Чиновники пришли и убедились: дом для жилья непригоден. А в суде свидетельствовали, что дом пришел в негодность уже после его закрепления за сиротой. И это стало основанием для суда считать: «Действиями администрации г. Орла (отказавшей молодому человеку в жилье. — А. Г.) жилищные права Бабушкина нарушены не были… В результате непринятия мер по сохранности жилого помещения органами местного самоуправления Свердловского района были нарушены права Бабушкина. Но администрация г. Орла не может отвечать за действия других лиц».

Но ведь фактически у сироты жилья нет, и никто ему его не обещает! А значит, Федеральный закон «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот…» не исполняется? И если одни чиновники проявили халатность, то может ли это быть основанием для других чиновников, чтобы отказать сироте в реализации его законных прав?

Руководствуясь подобными соображениями, прокуратура обжаловала решение суда первой инстанции и намерена добиваться справедливости. Но и первая, и вторая истории наглядно свидетельствуют: если будет хотя бы малейший повод отказать в реализации прав граждан, бюрократическая машина обязательно воспользуется этим и откажет.

И это уже диагноз.