В этом году исполнилось 70 лет знаменитому «матчу смерти», в котором футболисты довоенного киевского «Динамо», набранные из концлагерей, сыграли со сборной люфтваффе на центральном стадионе оккупированного Киева. Выбор был по-военному прост: победить и умереть или проиграть и жить. Наши футболисты выбрали победу и смерть.

К этой знаменательной дате не остался равнодушен современный российский кинематограф, и режиссёр Андрей Малюков снял фильм «Матч». Фильм получился правильный, с патриотизмом, сексом и Бабьим Яром. С молодёжным слэнгом и звёздами: Безруковым и Боярской. И даже с бюджетом — 8 млн. долларов.

Но почему-то к концу проката едва насобирал лишь 2 млн. этих самых долларов. И ведь нельзя сказать, чтобы современный зритель был равнодушен к теме Великой Отечественной войны — одновременно с «Матчем» вышедший в прокат «Белый тигр» Шахназарова привлёк гораздо больше людей в кинотеатры страны. А недавно и вообще был номинирован на «Оскара»…

Но интереснее всего тот факт, что провал в прокате фильма «Матч», снятого именно под «молодого зрителя»… радует. Потому что наглядно демонстрирует, что зритель (в том числе и «молодой») устал от вранья. Особенно — про войну.

А враньё в фильме начинается буквально сразу: 22 июня 1941 года, полдень, Киев после недавней бомбёжки. На центральный призывной пункт приходит одинокий Миша Свирский со скрипкой, робко мнёт в руках ермолку, хочет защищать Родину. Остальные жители Киева мужского пола, по всей видимости, прячут по подвалам непосильным трудом нажитое и прячутся сами. Перед мысленным взором уже предстаёт беззащитная столица Советской Украины с одиноким Мишей Свирским против бронированных полчищ Гудериана, рядом — безжалостно раздавленная танковыми гусеницами скрипка. Но мобилизационную ситуацию в городе и стране спасают футболисты киевского «Динамо» с Безруковым-Раневичем во главе. Они всей командой приходят записываться добровольцами на фронт. Начальник призывной комиссии в мрачной форме НКВД облегчённо вздыхает, Гитлер в своём бункере трясущимися руками ищет сердечные капли.

Такая развесистая клюква, повторюсь, встречает нас с самого начала. Хотя известно, что, к примеру, в трёхмиллионном Ленинграде только за 22 и 23 июня 1941 года на мобилизационные пункты пришло свыше 100 000 человек!

Думать, что в почти миллионном Киеве дело обстояло иначе, это всё равно, что подозревать всё мужское население Украины в тайном желании записаться в доблестные ряды дивизии СС «Галичина». То, что среди украинцев было свыше 2 тысяч Героев Советского Союза, — свидетельствует об обратном.

Однако на этом режиссёрские перлы отнюдь не кончаются. Далее мы видим будущих героев «матча смерти» уже в окопах. Казалось бы, футболисты должны себя на войне чувствовать гораздо неуютнее, чем, скажем, биатлонисты или самбисты. Ан нет, и главному герою фильма, Безрукову-Раневичу, именно вратарские навыки помогают выжить (хотя и не победить) в бою под немецким обстрелом. Оказывается, он может рассчитать траекторию падающей мины и, если повезёт, — увернуться. Совсем как в футболе.

Тут одно из двух: либо немцы в сентябре 41-го про миномёты ещё слыхом не слыхивали и забрасывают наши окопы минами при помощи исключительно метких пинков окованных железом ботинок, либо ввиду уже близкой победы они попросту экономят на миномётах. В противном случае очень трудно понять, как вратарь может по звуку (!) рассчитать траекторию выпущенной из миномёта мины.

Но несмотря на подобные ляпы, фильм получился светлым, местами даже чересчур. Не остаётся никакого сомнения, что режиссёр и операторы фильма — сами необычайно светлые люди, потому что и в их творении светится буквально всё: окна, графины с водой, лица немецких офицеров, непередаваемое сияние окружает голову начальника гестапо. Складывается впечатление, что оккупация Киева в сентябре 1941 года сопровождается исключительно майскими погодами, и только соловьиных трелей не хватает.

Правда, это несколько расходится с записями в дневнике непосредственного участника боёв за Киев генерала Гальдера, где он сетует, что «на Умань наступают лишь части 16-й и 11-й танковых дивизий (из 1-й танковой группы группы войск «Юг»). Остальные войска группы армий из-за плохой погоды продвигаются вперед крайне медленно…»

Но это так, мелочи. Каприз художника. А вот в остальном фильм, как уже отмечалось, чрезвычайно правильный. Настолько правильный, что по ходу действия начинаешь сомневаться: чему, собственно, посвящён фильм — «матчу смерти» или трагедии киевского еврейства?

Потому что главной целью героев фильма где-то с его середины становится спасение Софочки, сестры Мишы Свирского, от общей участи её сородичей в Бабьем Яре. Причём спасением Софочки озабочены буквально все, включая украинских полицаев и самого бургомистра города Киев. Что ж, спору нет, спасение евреев — дело хорошее, а в нашей стране (в отличие от тех же Польши или Франции) в годы войны и вообще повсеместное. О том, что из спасённой Софочки со временем может вырасти какая-нибудь Мадлен Олбрайт или госпожа Алексеева и по полной «отплатить» своим спасителям — думать не хочется.

Хотя наши соотечественники, провалившие фильм в прокате, кажется что-то такое подозревают, и смотреть очередную киноповесть о страданиях евреев потомки самого пострадавшего от нацизма народа (русского) наглядно не захотели.

И здесь, как ни парадоксально, остаётся уповать на «невидимую руку рынка». Потому что за ту или иную версию истории наши сограждане теперь голосуют своими кошельками, и дельцам отечественного кинематографа с этим придётся считаться. Провал в прокате таких картин, как «Матч» (8 миллионов долларов вложений — 2 отдачи) или же последних михалковских опусов-ляпсусов (бюджет 33 млн. евро — кассовые сборы 5,7 млн.) должен этих дельцов хотя бы на какие-то размышления навести.

Алексей Шорохов,
поэт, публицист, секретарь
союза писателей России.
«Русская народная линия».