6 декабря 2013 года в «Красной строке» (№ 41 (263)) была опубликована статья заведующего Военно-историческим музеем С. В. Широкова «Камо грядеши, или Чиновники против музея воинской славы», в которой он высказал свое мнение о деятельности возглавляемого им филиала Орловского краеведческого музея и о проблемах, с которыми, по мнению автора, ему приходится сталкиваться.
Сотрудники Орловского краеведческого музея подготовили ответ на эту публикацию, который мы, в соответствии с Законом о средствах массовой информации, сегодня с небольшой редакционной правкой предлагаем вниманию читателей нашей газеты.

Уважаемая редакция!
Вопросы, затрагиваемые в статье С. В. Широкова, являются результатом его личного представления о целях и деятельности Военно-исторического музея, а также собственной роли в этом процессе. Считаем необходимым остановиться на некоторых пунктах предлагаемой им точки зрения.

Коллектив нашего музея в последние годы видит странные попытки реформировать филиал музея — Военно-исторический музей в «Орловский област­ной музейный центр патриотического воспитания» как самостоятельное учреждение. Ещё весной 2011 г. на совещании научных сотрудников заведующим Военно-историческим музеем С. В. Широковым была вынесена на обсуждение «Концепция развития филиала ОГУК «Орловский краеведческий музей» Военно-исторический музей на 2011—2015 гг.». И почти сразу, без обсуждения в коллективе, вся эта «Концепция…» без купюр была опубликована в газете «Красная строка». Однако широкого резонанса среди общественности не получилось. Научные сотрудники музея, имеющие большой опыт музейной работы, многие из которых стояли у истоков создания экспозиций музея-диорамы в 1983 г. и военно-исторического музея в 2005 г., сделали заключения по данной «Концепции», указав на её неосуществимость.

В случае реализации данной концепции была бы создана «мертворожденная» структура, которая по своим задачам должна заниматься музейной, воспитательной и военно-патриотической работой, то есть совмещать функции структурных подразделений двух, а возможно, и трёх отдельных министерств — культуры (как музей), образования и обороны.

Таким образом, такой «Центр музейного воспитания» реально не будет подчинён никому. Кроме того, создание этого «Центра» приведёт к довольно большим затратам, никак не обоснованным.

Далее необходимо заметить, что Военно-исторический музей не является и никогда не был каким-то «особенным» музеем нашего города. Не стоит переоценивать значимость этого музея в деле военно-патриотического воспитания и уж тем более возлагать на него ответственность за ее эффективность в целом. Известно, что в музее размещена экспозиция военной тематики и проводятся плановые соответ­ствующие мероприятия. Как правило, это регулярные встречи ветеранских организаций, приуроченные к каким-либо юбилейным датам, встречи ветеранов войны и труда, воинов-интернационалистов с учащейся молодёжью, проводятся торжественные мероприятия по проводам призывников в армию. Иногда эти встречи сопровождаются соответствующими тематическими выставками, как правило, из года в год повторяющимися, зачастую с однородным набором экспонатов. Все эти мероприятия, конечно, важные и, безусловно, необходимые акции, но они не исчерпывают военно-патриотическую работу в городе в целом.

Хотелось бы уточнить у С. В. Широкова, кого из не названных им в статье «уважаемых и заслуженных» деятелей он имеет в виду, которые, требуя придания Военно-историческому музею самостоятельности, тем самым фактически выступают за раскол нашего музея? Интересно, кто из них публично может заявить о необходимости создания какого-то мифического «центра» при материально-технической неготовности, полном отсутствии фондов, методической базы и квалифицированных кадров? Сейчас в нашей стране, наоборот, идёт процесс объединения отдельных музеев в единые комплексы.

Кроме того, в статье 15 Федерального закона от 26 мая 1996 г. № 54-ФЗ «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации» написано, что «музейная коллекция является неделимой». Поэтому даже при гипотетическом создании на основе Военно-исторического музея какой-либо самостоятельной структуры там останутся голые стены. Все экспонаты должны быть возвращены в хранилища краеведческого музея, в том числе обе диорамы и даже… танк, стоящий у входа.

Поэтому подобные заявления — это призывы к варвар­скому разрушению целостности Орловского краеведческого музея — одного из старейших музеев в стране и крупнейшего в области.

Все, о чем пишет С. В. Широков — собрания ветеранов, поисковиков, молодежные акции и т. п., — с успехом проводятся и, несомненно, будут проводиться в дальнейшем. Никто из них никогда не получал отказа, а практически все общественные инициативы встречали полную поддержку. Наконец, С. В. Широков прекрасно знает, что организация подобных мероприятий является лишь дополнительным, возможным, но вовсе не основным направлением работы музея. Основной деятельностью музея согласно законодательству является собирание, хранение и экспонирование памятников истории. И, тем не менее, когда какая-либо общественная организация обращается с просьбой провести в музее, например, свое годичное собрание, всегда получает такую возможность.

Нельзя согласиться и с оценкой, которую С. В. Широков дает руководителю нашего музея. Обвинения и упреки в адрес доктора исторических наук Андрея Сергеевича Минакова, связанные с «отсутствием опыта руководящей и музейной работы», не точны. Он и до своего прихода в наш в музей был хорошо нашему коллективу известен, много лет являясь членом Ученого совета музея, совместно с музеем организовывал и проводил многие научно-исследовательские мероприятия. С. В. Широков, наверное, забыл, что и сам ранее постоянно приглашал А. С. Минакова выступить в Военно-историческом музее, пользовался его научными консультациями.

Видимо, многолетнее стремление к отделению и получению самостоятельности движет дей­ствиями С. В. Широкова, который, будучи импульсивным человеком, является сторонником радикальных действий, подменяющим подлинный профессионализм показным рвением.

Непонятно, откуда возникла у автора мысль о том, что Военно-исторический музей является «пасынком» краеведческого. С. В. Широков говорит неправду, когда заявляет, что Военно-исторический музей забыт областными начальниками и музейным руководством. По инициативе А. С. Минакова там был проведен значительный объем хозяйственных работ, обновлен компьютерный парк и проведён интернет, закуплена новая мебель, оборудовано место кассира и др.

В марте этого года во время встречи губернатора А. П. Козлова с музейщиками, А. С. Минаков обсудил с ним вопрос о необходимости срочного ремонта кровли на здании Военно-исторического музея. Это действительно больной вопрос, существующий из-за конструктивных дефектов, допущенных при строительстве здания.

Создается ощущение, что пафосом статьи С. В. Широкова является его желание показать, что всей патриотической работой в области занимается лично он, но его не ценят.

Всем известно, что когда представители областного руковод­ства посещают какие-либо подразделения краеведческого музея, А. С. Минаков всегда принимает их вместе с руководителями соответствующих филиалов. Более того, заведующему филиала всегда доверяют вести экскурсию для высоких гостей.

Нам жаль, что С. В. Широков, считающий себя «единственным кадровым военным», видимо, забыл, что настоящие офицеры не сочиняют кляузы на своего начальника, тем более — не представляют их публично, а также, минуя все инстанции, не беспокоят вышестоящее
руководство надуманными проб­лемами.

Сотрудники Орловского краеведческого музея:
В. В. Скобелев,
Л. В. Миндыбаева, И. А. Ли,
М. В. Ермакова и др.,
всего 21 подпись.