Вот как оно было на самом деле.

«…7 октября с. г. вечером командующий обороной гор. Болхова полковник Грачёв пригласил меня, секретаря Болховского РК ВКП (б) Борисова и председателя исполкома райсовета Гуздина к себе и ознакомил нас с военным положением района Болхова, из которого было видно, что часть немецких войск, находившаяся в 12 км от города Орла на шоссе Орел-Болхов, обошла с правого фланга наши части, занимавшие там же, на указанном шоссе, оборонительную позицию, и направляется к гор. Болхову…

Тогда же полковник Грачёв изложил, что части наших войск, находившиеся к тому времени в гор. Болхове, слабо вооружены; значительно даже не достаёт таких видов вооружения, как винтовок, пулемётов (ручных), патронов к ним, отсутствуют средства противотанковой борьбы, как, например, бутылки с горючей смесью или бензином, нет взрывоматериалов для подрыва моста через реку Нугрь, пересекающую на окраине (со стороны гор. Орла) г. Болхова шоссе Орел-Болхов…

О ходе продвижения противника к Болхову и о действительных его силах полковник Грачёв по-видимому точных данных не имел…». Дальше автор документа в подтверждение сообщает, как «примерно в 10 часу 9 октября с. г. на краю Деевской слободы — пригорода Болхова со стороны Орла» неожиданно появились немцы — 8 танков, 6—7 бронемашин и до 15 мотоциклов: «Мост через реку Нугрь был взорван уже под обстрелом немецких танков, но это их задержало на сравнительно непродолжительное время, так как последние перешли реку Нугрь в северной стороне Деевской слободы и ворвались в город».

Это строки из специальной записки начальника Болховского РО НКВД начальнику Управления НКВД по Орловской области капитану госбезопасности тов. Фирсанову. А сама эта записка хранится в архивном деле № 11 вместе с другими рапортами и справками начальников РО НКВД об обстоятельствах оставления районов Орловской области, подшитыми в алфавитном порядке (поэтому болховская — первая). Начато 22 октября 1941 г. Окончено 31 декабря 1941 г.

Когда читаешь материалы таких дел в архиве УФСБ РФ по Орловской области, то вдруг ясно и пронзительно начинаешь понимать: ту войну встретили точно такие же, как и сегодняшние мы, обычные люди. Они так же жили, ели, пили, женились и выходили замуж, работали, растили детей, заботились о каких-то своих повседневных нуждах, хвалили или ругали власти, спорили о политике… И вдруг грянул ужас. К нему одновременно и готовились, и оказались (так по-русски!) не готовы.

Сотрудники госбезопасности как сегодня, так и тогда писали свои рапорта, донесения и сводки не для агитпропа и не для публичного красного словца. И поэтому в них сквозит такая правда — иной раз болезненная, часто трагическая, а нередко и по-настоящему, безо всякого преувеличения, буднично-героическая, — что даже сердце порой щемит. Можно делать поправки на специфику общественно-политической ситуации и государственного устройства, на субъективность восприятия действительности конкретными живыми людьми, на еще какие-нибудь факторы, и в самом деле имевшие место. И все-таки исполинское историческое величие тех событий потрясает.

Полистаем эти документы. Право же, они дают так много пищи для размышлений…

***

Вот докладная записка начальника Свердловского РО УНКВД сержанта госбезопасности Луговского (13 ноября 1941 г.): «3 октября с/г врагом были заняты г. Орёл и Кромы, с этого же числа нависла прямая опасность Свердловскому району. В связи с чем весь аппарат РО НКВД был озадачен в основном на разведывание сил противника в сторону Орла и Кромы, а также по борьбе с дезертирством в районе и а/с проявлениями, охрана важнейших объектов и эвакуация государственного добра.

…Следует особо отметить, что Свердловский райвоенкомат прямым образом растерялся, а отдельные работники РВК струсили (повыехали сначала в Долгоруковский район, потом Покровский)… В результате отмобилизовывание людей, лошадей, транспорта по существу в районе сорвано». Что греха таить, подобных фактов было немало. Но обращает на себя внимание и то, что при этом сразу же, организованно и целенаправленно разворачивалась разведывательная и диверсионная работа, закладывались базы и опорные нелегальные структуры подполья, партизанского движения, начиналось сопротивление врагу.

В уже упомянутой записке начальника Болховского РО, например, сообщается: «В Болховском районе организованы и остались действовать в тылу противника 2 партизанских отряда, один из них в 50 человек во главе с участковым уполномоченным милиции Проничкиным и второй в 30 человек во главе с инструктором РК ВКП (б) Третьяковым. Вместе с Проничкиным для участия в партизанском отряде оставлены участковые уполномоченные милиции Кирюшечкин и Степин.

Остались также для работы в тылу противника 3 диверсионные группы (окончившие спецкурсы) общим количеством в составе 28 человек… Диверсионная агентурная сеть оставлена для действий в тылу врага… в количестве до 60 человек».

Или, к примеру, рапорт начальника Шаблыкинского РО НКВД сержанта госбезопасности Горжеляка от 13 октября 1941 г.: «В районе было создано 13 партизанских групп по 5—7 человек, и истребительный батальон также влился в партизанский отряд, которым остался руководить заместитель командира истребительного батальона т. Тимохин… Из числа диверсионной агентуры осталось 32 человека или 5 резидентур. Помимо этого 21 человек осталось прошедших областные курсы диверсионно-подрывной работы в тылу врага».

Такую работу вели все без исключения районные подразделения УНКВД Орловской области. Одновременно начала поступать информация из оккупированных городов и сел Орловщины. В их ряду в силу стечения обстоятельств в особом положении оказался г. Елец: немцы сумели захватить его всего лишь на несколько дней. А уже 9 декабря 1941 года части Красной Армии выбили фашистов из города.

Из рапорта начальника Елецкого горотдела НКВД лейтенанта госбезопасности Карпова: «За период с 4 по 9 декабря 1941 года пребывания в городе немецких оккупантов последние произвели целый ряд зверств и издевательств по отношению населения города, учиняли насилие девушек, молодых женщин, грабили население, а также проводили расправу над советско-партийным активом и беззащитным населением города.

Так, фашисты изнасиловали гр-ку Москалеву, применяя к последней садистские приемы, двух дочерей гр-ки Ивановой и много других, как установлено оперативными материалами и другими документами.

…Расстреляли как заподозренных в принадлежности к партизанам гр-на Вавилова, брат его находился в народном ополчении, Миленина — чл. ВКП (б), Боева, который не отдал немцам свои валенки, и других, которые оказывали сопротивление немцам».

Ну, разве это не поразительная деталь: убили человека за то, что не отдал немцам свои валенки?! Какая пропаганда могла бы выдумать это?

За те несколько дней оккупации люди успели проявиться. «…Гр-ка Родионова, Чумичева, Кондакова и ее муж Кондаков, Королева, Полевых… выдали немцам в момент их пребывания в Ельце красноармейцев, последних немцы увезли, и дальнейшая их судьба неизвестна, — дальше сообщает в своем рапорте начальник РО. — Хитрых, Опенкина, Асева, Петров, Кисляков, Клочков, Тихомиров, Сальков, Воротынцева, Лашина, Ростовцева оказывали всяческую помощь немецким захватчикам, встречая их с хлебом и солью, выдавали граждан, имеющих скот, продукты, а Черных выдавал государственные базы, склады и другие запасы продуктов и материальных ценностей. Все эти лица арестованы и осуждены».

В те первые месяцы войны представляла ценность практически любая информация из захваченных городов и районов Орловщины: расположение немецких воинских частей и подразделений, устанавливаемый фашистами режим, отношение оккупантов к местному населению, настроения людей — все могло и должно было использоваться в борьбе с врагом. И советские органы госбезопасности такие сведения собирали.

Из разведсводки № 14 4-го отдела УНКВД Орловской области по состоянию на 3 ноября 1941 г.: «…В занятых немцами районах Орловской области… колхозы, за редким исключением, развалились. Колхозное имущество растащено вплоть до общественных построек».

Из разведсводки № 16 (по состоянию на 6 ноября 1941 г.): «В г. Орле все магазины, а также и склады разграблены… Все пустующие квартиры города грабятся как немцами, так и местными жителями. Квартиры заселяются немцами, а также теми, кто работает у немцев в гор. управлении и полиции.

В Орле выходит по четным числам газета «Орловские известия». Рота пропаганды помещается около 1-й поликлиники на Пушкинской улице. Улицы города переименовываются по старым названиям. Памятник Ленину уничтожен.

В городе начал работать водопровод, открылись частные парикмахерские, аптеки, поликлиника и мастерские.

Население г. Орла, за исключением бывших людей (так в тексте. — Ю. Л.), на улицах не появляется. Родители прячут по подвалам своих дочерей от пьяных немцев…

В городе висят повешенными ряд людей, причем повешен швейцар Орловского пединститута по ошибке, в связи с чем немцы разрешили родственникам повешенного его похоронить.

Повешенные висят в сквере 1 Мая, на балконе возле городской станции ж. д., на Ленинской улице, в сквере по ул. им. Горького. Все повешенные висят с надписями «за саботаж», «за грабеж», «за поджог». Из разведсводки № 20 (по состоянию на 11 ноября 1941 г.): «В районах Сосково, Кромы по дорогам стоят много автомашин противника, застрявших в грязи.

…18.Х-41 г. немецкий карательный отряд арестовал председателя Навлинского райисполкома и 2 партработников района, которых зверски — живыми зарыли в яму».

Из докладной записки начальника 3 отделения СПО УНКВД О/о младшего лейтенанта госбезопасности Ларина и начальника Почепского РО НКВД Орловской области младшего лейтенанта госбезопасности Исаченко (октябрь 1941 г.):

«Издевательства немцев над населением. 1. В с. Рогово, того же сельсовета, председателя колхоза им. Кирова т. Прудникову, чл. ВКП (б), солдаты изнасиловали, после чего повесили вниз головой и умертвили (сообщение коммунистов Гомонова и Попова).

2. В колхозе «Красный Октябрь» Первомайского с/совета 8 немецких солдат зашли в квартиру колхозницы Клёцкиной, делая попытку изнасиловать, в это время в квартиру зашел немецкий офицер, выгнал солдат и изнасиловал Клёцкину (подтверждение Клёцкиной)…

4. В дер. Зеленый Рог Первомайского сельсовета в ночь на 28.VIII немцы ворвались в квартиру учительницы Песня, вывели ее из дома, завели в подвал, в подвале несколько человек немцев изнасиловали (подтверждение гр-ки Песня).

5. 27.VIII-41 г. немецкая разведка в Первомайском сельсовете насильно заставила колхозниц вынести два стола, иконы, хлеб, соль, собрав несколько человек народа, установив между ними корову, и под силой оружия заставили немецких солдат обнимать, а в это время производили фотографирование (сообщение с/о «Май»).

6. В первых числах сентября в г. Почепе при налете наших бомбардировщиков для уничтожения танков немцы выгнали население города и заставили сопровождать танки, заметив это, наши самолеты бомбардировку не производили (сообщение с/о «Перо»)».

Стоит обратить внимание, что в документах НКВД отмечаются факты и встреч немцев хлебом и солью, и грабежи брошенных квартир, и растаскивание колхозного добра, и открытие в Орле частного «бизнеса»… Все это, несомненно, говорит о том, что население тогда отнюдь не было полностью идейно-политически и нравственно однородным, если можно так выразиться. Но суровая реальность войны и оккупации быстро расставляла всё на свои места.

Из разведсводки № 21 (12 ноября 1941 г.): «В д. Алфёрово Володарского района колхозник Акимов Егор Иванович, прежде радовавшийся приходу немцев и развалу колхоза, после ограбления его немцами заявлял: «Я один автомат и патроны спрятал. Скоро народ поднимется против немцев, и я первый буду партизаном бороться против немцев».

Из разведсводки № 26 (20 ноября 1941 г.): «По сообщению очевидца, побывавшего в плену у немцев.., в Рославльских лагерях для военнопленных можно видеть десятки замученных и убитых немцами пленных. Немцы их не кормят, постоянно бьют палками и за малейшую провинность нередко расстреливают.

Пленные от голода и холода десятками умирают… В лагерях хлеба не дают, кормят болтушкой из отрубей. Вода выдается в ограниченном количестве, и поэтому пленные используют дождевую воду, снег, лёд. Расположены пленные в тесовых бараках. У них отобраны все ножи, бритвы, часы, деньги, теплые вещи, хорошие сапоги, плащи-палатки, табак и проч.

В Рославльском лагере в октябре м-це с. г. все пленные разбиты по национальным признакам, причем каждому на одежде поставлены два клейма (на груди и на спине). Украинцы все помечены немецкой буквой «У», белорусы буквами «ВР», восточной народности буквами «АЗ», русские словами «РУСЬ», евреям нашиты звезды.

Настроение пленных крайне подавленное. Многие часто заявляют: «Дураки мы, плохо дрались с немцем» или: «Если мне удастся убежать из плена и попасть к своим, тогда я немца не только оружием, зубами буду грызть».

Видимо, не так уж мало людей — и в армии, и на оккупированной территории — поначалу не осознавали масштабов беды, и поэтому иные не сразу поняли, что враг пришел на нашу землю не для смены политического режима, а для уничтожения России как таковой. А народу был уготован простой выбор: умереть или стать рабами, но вовсе не тепленькое и сытое местечко в кругу так называемых «цивилизованных европейских народов».

Поразительно, но эти жестокие уроки истории и по сей день оказались не усвоенными, например, на Украине, так пострадавшей от той войны. Неужели каждому новому поколению надо пройти свой кровавый путь жертв и разрушений, чтобы понять уже на собственном опыте некоторые очевидные истины? Но большая часть советского народа к осени 1941 года уже поднялась на борьбу с захватчиками. И органы госбезопасности были одним из организаторов этой борьбы.

16 ноября 1941 года начальник УНКВД Орловской области капитан госбезопасности Фирсанов докладывал в НКВД СССР: «1. В районах, занятых врагом, оставлено 47 партизанских отрядов численностью 2421 человек, из коих, по данным, 8 отрядов распалось, численностью 356 человек.

2. В районах не занятых подготовлено 17 отрядов численностью 407 человек, 77 групп численностью 658 человек.

3. Обучено в школе диверсантов: Брянской — 784, Орловской — 1170, в Задонске — 330 человек. Из числа обученных диверсантов в разное время переброшено в тыл противника 551 человек…».

В архивном деле № 4-1, датированном ноябрем 1941 г., хранится характерная записка Фирсанова от 4 ноября, написанная в 01 час 10 минут: «Задание 4 отделу УНКВД. Подберите несколько опытных разведчиков и диверсантов, перебросьте с задачей совершения диверсий:

1) В районах: Змиевки, Орла по линии железной дороги.

2) В районах Мценска, Орел по линии шоссе и жел. дороги.

3) В районе подступов к Орлу разведать и снять несколько немецких патрулей, стоящих на постах». Результаты разведывательно-диверсионной работы ежедневно отражались в сводках.

Из разведсводки № 26 (20 ноября 1941 г.): «Группа «Д» под руководством старшего И. 7 ноября с. г. вечером заминировала шоссейную дорогу, идущую из Орла на Кромы, примерно в 19 км от Орла, а также заминировали и съезд с этой дроги. В 4-5 час. утра 8.XI-41 г. появившийся парный мотоцикл, в котором находились 2 немца с пулеметом, наскочил на мину… Было убито 2 немца. Через 15—20 минут после этого пошла колонна машин. Первые 4 машины прошли, не задев мину, пятая машина 5-ти или 7-ми тон., нагруженная доверху и 6 немцами, наскочила на мину. После разрыва мины раздались последовательно еще 4 взрыва, показавши, что машина была, видимо, нагружена боеприпасами. Движение колонны было остановлено. Машина была опрокинута в кювет.

Следовавший за автоколонной обоз с продовольствием, вследствие остановки машин, свернул с шоссе на съезд, в это время одна телега наскочила на поставленную группой мину. Раздался взрыв мины, в результате чего было убито 2 немца, 2 лошади и ранены еще две лошади, следовавшие сзади. Подвода разрушена, груз весь разлетелся. Наблюдение происшедшего вела сама «Д» группа».

Шел пятый месяц войны, которая еще только становилась Великой Отечественной…

* * *

Для этой публикации, посвященной предстоящему 70-летию Великой Победы, и первой из цикла тех, что наша редакция намерена подготовить на основе архивных материалов УФСБ РФ по Орловской области, мы сознательно выбрали рядовые, будничные, как ни жестоко это звучит, факты. Мы хотели для начала несколькими штрихами из документальной хроники просто показать реальную картину тех первых дней и недель осени 1941 года, когда беда только пришла на территорию нашей области.

Тогда всё еще было впереди, и никто не знал, чем закончится та война. Наши деды и прадеды могли только верить в Победу и приближать ее потом и кровью. Мы же теперь знаем, как всё произошло, и потому должны всегда помнить, какой ценой она, эта Победа, оплачена.

Юрий Лебёдкин.